Лабиринт тьмы (СИ) - Гусарова Людмила. Страница 3

4. Алексей

Голод мучил его уже несколько дней. Ему вспоминались званные маменькины вечера, с изысканными яствами.

Тёплая волна воспоминаний накатилась на душу. Но маменьки теперь уж нет: она не смогла пережить гибель старшего сына-офицера и мужа — генерала царской армии во время октябрьских событий в Петрограде. Алексей остался один из всей большой семьи Александровых. Одни эмигрировали за границу, других расстреляли большевики, третьи пошли служить в Смольный, предав свои убеждения и семью.

Он возвращался в Крым. Сменив свою офицерскую одежду на простой затрапезный костюм, отпустив бороду, он из красавца- офицера, превратился в чучело. Избежать мобилизации во все встречающиеся армии и группировки ему помогла изображаемая глухота, к тому же он сильно хромал. Алексей шёл к своей любимой Аджме, не зная, остались ли она и её семья живы после массовых терроров против турков в Крыму.

То пешком, то в теплушках солдатских вагонов, он упорно двигался к своей цели. Иногда приходилось идти то с бандами махновцев, то каких-то анархистов, то мелких мародёров, то уголовников. Стиснув зубы, он наблюдал за развалом некогда великой страны, своей России. Реки крови, проливаемые то красными, то белыми отталкивали его и от тех и от других. Алексей насмотрелся на бесконечную вереницу смертей, когда воевал с немцами на Галичине. Голодные, оборванные, полу-вооружённые солдаты шли защищать свою Родину и массово гибли. Его, раненого в голову и ногу, еле выходили врачи. Когда он осенью вернулся в Петроград, там творилось невообразимое. Дом был разграблен, слуги разбежались. Маменька умерла у него на руках, никто и ничто его не удерживало в городе. Он, надеялся, что у него осталась только Аджме, которую он любил до безумия.

В его снах она постоянно звала его, молила спасти… То ему чудилось, что она и её семья сгорели в своём доме, то она лежит бездыханная в какой-то канаве, то её пустили через строй солдатни.

Минула осень, прошла зима, наступила весна. Наконец-то, он добрался до Джанкоя. Осталось дойти к Алуште, в поместье Исмаиловых. Надвинув шапку на лоб, в рваных лохмотьях, (он брезговал снимать одежду с убитых, свято презирая мародёрство), шёл день и ночь.

Добравшись в Бахчисарай, он рискнул зайти к своему другу-сослуживцу офицеру Сеитову. Осторожно пробравшись поздним вечером к их дому, он тихо постучал. На вопрос: «кто?», Алексей шёпотом ответил любимой фразой друга: «бродит в ночи серый волк…». Дверь скрипнула, открываясь. На пороге стояла мать Сеитова.

— Матушка Фадия, это я Алексей.

Она на мгновение остолбенела, не веря своим глазам.

— Неужели это ты Алёшенька? Проходи.

Переступив порог, он застыл. Из комнаты, в конце коридора вышел отец его любимой, Инсар. Из-за его спины выглядывала испуганная Аджме. Узнав Алексея, она попыталась проскользнуть мимо отца к нему. Глаза её светились такой радостью, таким счастьем, что Алексей обомлел, впитывая в себя её лучезарный образ.

— Стоять! — грозно крикнул Инсар. — Ты обесчестил мою дочь, шакал.

Алексей от неожиданности замер, а потом бросился вперёд к своей любимой. Получив удар в голову от отца Аджме, он пошатнулся и чуть не упал.

— Аджме! Я вернулся! Я люблю тебя! Буду любить вечно! — прохрипел он сдавленным голосом.

Молодая женщина ещё раз попыталась проскользнуть мимо отца. Но тот, развернувшись, отбросил её назад в комнату. Она молча упала. Алексей, не контролируя более себя, бросился на Инсара, ударяя его с такой силой, что разбил кулак в кровь. Тот покачнулся, споткнувшись, упал. Обойдя отца девушки, Алексей бросился к Аджме. Взяв её лицо в свои руки, он стал покрывать его поцелуями. Молодая женщина, открыв глаза, прошептала: — я так тебя ждала, так молила своих богов, твоих богов, чтобы ты вернулся ко мне живой, увидел своего сына… Я назвала его в честь твоего отца — Степаном.

Осторожно подняв любимую, Алексей подошёл к кроватке малыша, который стоял и тёр, своими крохотными кулачками, глаза. Наклонившись к сыну, он нежно взял его на руки, поцеловал в лоб. Потом снял с себя именной нательный крест, одел на сына, перекрестив его: — носи, сын. С Богом!

— Алексей! — услышал он испуганный голос матери друга, — Инсар, кажется, не дышит.

Отдав ребёнка Аджме, он бросился к отцу любимой. Найдя сонную артерию, прижал палец. В ответ — тишина.

— Странно, не мог я убить человека таким ударом, — подумал он.

— Убил, убил, — сверлила мозг назойливая мысль.

Алексей повернулся к Аджме. — Дорогая, я не хотел, это получилось случайно.

Она отшатнулась от него. Опустившись на колени перед отцом, стала молча раскачиваться.

— У неё остался только отец, братьев всех убили. Мы приютили их у себя, когда до нас дошёл слух о том, что ты, то ли пропал без вести, то ли погиб.

Алексей, подняв Инсара, положил его на лавку. Аджме стала на коленях рядом, держа отца за руку. Алексей, кинув взгляд на сына, вышел во двор.

— Сынок, — услышал он голос Фадии, — умойся и переоденься, на тебя страшно смотреть.

Алексей, молча взяв одежду, шагнул к бане. Искупавшись в холодной воде, он оделся и вышел во двор.

— Где Куртий? — спросил он, у подошедшей к нему, Фадии.

— Он уехал в поместье Исмаиловых, там нужна помощь, — вздохнув, сказала Фадия.

— Я и не знаю, как теперь подойти к Аджме, матушка.

Он шагнул в сторону сада. Муки совести были так сильны, что его качало. Прислонившись к яблоне, Алексей застыл. Из угла сада начал выползать клочьями рваный тёмно-серый туман, постепенно набирая обороты и приближаясь к офицеру. Мгновение, и туман поглотил его на глазах у изумлённой Фадии.

5. Яромира

Сидя у окна, Яромира смотрела во двор. Ждали гостей из соседнего поместья Шумилиных. Сегодня намечалась охота.

— Охота, значит будет Арно, — с радостью прошептала она, — я его увижу, может быть, удастся поговорить, или он, ненароком, услышит, как я пою.

Главный псарь Арно всегда сопровождал своего хозяина и двух его сыновей на охоту. Между двумя поместьями Шумилиных и Куракиных была давняя дружба. Оба помещика служили царю Павлу I, а потом Екатерине II. Дети росли вместе, строя планы на будущее. Послышался лай собак и во двор поместья влетела свора борзых — гордость помещика Шумилина. Длинная серебристо — рыжая шерсть ловчих собак играла под лучами солнца. Показался помещик со его свитой.

Во двор моментально выскочила Синеока с кувшином прохладной воды.

— Она тут, как тут, всегда высовывается вперёд, к господам, — с досадой прошептала Яромира.

Подавая кувшин Арно, крепостная зарделась, тот окинул её внимательным взглядом.

Терпение Яромиры закончилось, отойдя от окна, она решила действовать. Сегодня она обязательно пойдёт в лес, и никакие силы не удержат её в барском поместье. Яромира направилась к управляющему.

— Пантелей Аристархович! Можно я схожу за лечебными травами, как раз наступило время сбора, да заодно нарву голубику или бруснику для барышень.

— Иди красавица, только смотри, осторожно подле болота. Сама справишься, иль помощь нужна? — спросил он.

— Можно мне взять Ванюшку, пусть корзины носит, — поклонившись управляющему, попросила она.

— Отчего же, бери пострельца.

Вскоре Яромира, и Ванюша с корзинами, направились в лес. Яромира шла медленно, чутко прислушиваясь к лаю собак. Небольших болотцев в лесу было немного, она раздумывала куда пойти. На глаза охотникам попадаться не желала, но в то же время ей хотелось, чтобы её услышали, но не все, а лишь Арно.

— Разве напрасно я, прислуживая барышням, впитывала в себя французскую речь, постоянно учила слова, стараясь запомнить, — тихо шептали её губы. Яромира знала песни, которые любил слушать Арно, многократно их напевая то про себя, то в слух.

Вскоре они вышли к небольшому лесному болотцу.

— Смотри, сестрица, как много брусники! — воскликнул паренёк.

— Осторожно, Ванюша, собирай по бережку, не тянись вглубь, а то затянет трясина.