Гончая (СИ) - Ли Марина. Страница 14

   Я подошла к раздаточному окну и, окликнув одну из девушек в белом халате и колпаке, предупредила, что завтра у меня рейд, поэтому не знаю, как насчет остальных командировочных, но мне будет нужно мясо.

   – Много, – уточнила я. – Уж извините, если у вас были другие планы на меню.

   Повариха пожала плечами и заверила, что никаких проблем.

   – У нас часто гончие останавливаются, – открыто улыбнулась она, – так что все в порядке. Хуже было бы, если бы вы не предупредили. В прошлом году одна фифа из Центра такой крик подняла, что я была готова от себя кусок отрезать, лишь бы она заткнулась. Простите.

   Я покачала головой и никак не прокомментировала ее слова. Простые люди зачастую нас не понимали, думая, что своим поведением Гончие просто цену себе набивают. Ну или куражатся с дури, как певички-однодневки или популярные артисты.

   Еще раз поблагодарив и распрощавшись, поднялась в свою комнату. Перед рейдом неплохо было бы поспать, но я знала, что не засну, уж больно расшумелись мысли в голове. Да и надолго оставаться наедине с собой я боялась – чего доброго, начну думать о случившемся, а делать это сейчас, перед ответственным и сложным (пять тел!) делом, было противопоказано. Впрочем… Я невесело хмыкнула: как раз такие мысли могли стать хорошей страховкой для безболезненного возвращения из рейда.

   Нет, сидеть в комнате было невыносимо. Поэтому, накинув на плечи куртку, я вновь спустилась в столовую, чтобы прихватить со столика для напитков бутылку минеральной воды, а затем, справившись у дежурного насчет нужного адреса, вышла в прохладный вечер Запада-7.

   Судебно-медицинский морг находился в получасе ходьбы от общежития, и я при всем своем желании не смогла бы его миновать – запах горя и смерти почуяла за версту.

   Отогнув манжету формы, продемонстрировала ночному сторожу клеймо, и он без слов и лишних вопросов впустил меня, вежливо объяснив, где найти нужные мне тела. Я кивнула и, передернув плечами – в морге температура была на порядок ниже, чем на улице, хотя куда уж ниже-то, – зашагала по тускло освещенному коридору.

   Прозекторская была оборудована десятью холодильными камерами, и ни одна из них не пустовала. Сверившись с бумагами, которые дал Пончик, по очереди открыла нужные мне отделения.

   Пять мертвых тел – все, что осталось от обычной семьи. Отец семейства, мать, двое детей десяти и пятнадцати лет и бабушка, которая, как говорилось в материалах дела, приехала навестить дочь и внуков. Вечером они посетили местный развлекательный центр, где, арендовав одну дорожку, два часа играли в боулинг. Здесь же, в одном из ресторанов, поужинали. Вернулись домой.

   Первой скончалась бабушка. Умерла в страшных муках на глазах у зареванной дочери, ее мужа и детей. Затем, уже когда приехала «скорая», от боли скрутило младшего сына. Врачи делали все возможное, но определить причину заболевания так и не сумели. Следующим оказался муж – к тому времени всю семью уже перевезли в больницу. Патологоанатомы приступили к изучению тел, но не смогли найти ничего, что спасло бы отца семейства. Он умер третьим. Его жена ушла сутки спустя. Наконец я остановилась возле тела пятнадцатилетней девочки. Еще ребенок, но уже почти девушка. Чистая, красивая – вздернутый носик, роковой разлет соболиных бровей. Она безжалостно топталась бы по мужским сердцам своими очаровательными ножками, если бы ей позволили вырасти и повзрослеть.

   Не позволили.

   – Мы знаем, что это какой-то новый вирус, – объяснял мне суть дела Пончик. – Новые разработки, и я сомневаюсь, что это К'Ургеа. Да и стиль не их. Они так грубо не действуют, это во-первых. А во-вторых…

   – Мы уже двадцать лет не воюем. Я помню.

   – Да, – Пончик кивнул. – Так что сам вирус нас не интересует. Специалисты над ним уже работают, хотя антидот пока не найден. Они-то найдут, можешь не сомневаться. Тут вопрос времени. Беда в том, что как раз его-то у нас и нет. Сегодня утром в больницу поступил еще один человек с похожими симптомами. Воспитатель детского сада. Представляешь, что начнется, если зараза передается воздушно–капельным путем?

   Я согласно опустила веки.

   – Так что не факт, что к утру у тебя не появится еще более свежий труп. Тьфу-тьфу! Боже упаси! В общем, любую мелочь. Все, что сможешь узнать. Где они подцепили эту заразу. Может быть, от кого. Хотя бы что-то, что поможет нашим Охотникам взять след. Знаю, что о многом прошу, и прямого убийства не было, но все же, Агнесса...

   – Лучше Ивелина, – мягко исправила я, – если не сложно. Или просто Иви. Я поняла. Я постараюсь.

   Пончик вздохнул и махнул рукой, отпуская меня.

   А теперь я стояла над телом мертвой девчонки и с неудовольствием осознавала, что обычной подстраховки может оказаться мало: работать с подростками всегда было сложно и опасно. Уж больно агрессивны и злы они были в своем посмертии. Ненавидя весь мир лишь за то, что он, в отличие от них, живой, они могли выкинуть все что угодно, самую отвратительную каверзу. Бывали случаи, когда они заводили Гончих так далеко, что те не находили дороги назад…

   – Мне очень жаль.

   Я погладила холодную щеку девочки. Знаю, глупо. Сейчас она меня все равно не услышит, но просто не могу иначе. Гончие, как и все, кто сталкивается со смертью каждый день, жутко суеверные, и я ничем не отличаюсь от большинства. Кто-то отправляется в рейд в любимой ночнушке, кто-то накрашенный и с обязательным педикюром. А я говорю с телами. Прошу у них прощения за то, что сотворил кто-то другой, обещаю во всем разобраться, что бы они смогли найти покой…

   Сделав в прозекторской свет поярче, я достала из принесенной с собой сумки плотные очки для сна, рукавицы, по форме напоминающие боксерские перчатки, капу и крем для лица. Пододвинула поближе к мертвой девочке стул и принялась ждать рассвета.

Кое-то из особо умных, из тех, кто рядом с Гончими даже рядом никогда не стоял, утверждает, что рейды – успешные рейды! – нужно проводить не на рассвете, а в так называемый час ведьм, примерно в два-три часа ночи. Но, как говорится, пять раз послушай, что сказал теоретик, а потом пойди и сделай по-своему. Особенно это касалось тех Гончих, которые хотели жить богатой полноценной жизнью.

   Я хотела.

   Поэтому, увидев труп девочки, мысленно поблагодарила Пончика за то, что он настоял на страховке. Подростки – они такие… Я вздохнула и, поежившись, подтянула ноги под попу и обняла себя за плечи. Все же ночевка в морге, наверное, была не самой лучшей идеей, но…

   Но, по крайней мере, здесь меня не доставали мысли о Доме – не до них было. Да и для мечтаний о Рике атмосфера тоже была неподходящая. Хотя если вспомнить о том, каким жарким было его большое, крепкое тело… Но правильнее будет об этом даже в мыслях не заикаться, ибо ни к чему хорошему такие реминисценции привести не смогут.

   Стрелки на настенных часах в прозекторской показывали без восьми минут пять, когда на пороге появились сразу две из моих страховщиц, а пятью минутами позже пришла еще одна. Что ж, надо отдать должное Пончику, он и в самом деле заботится о своих сотрудниках. Мы познакомились, перекинулись парой ничего не значащих слов, после чего я пересела в кресло Гончей, которое девчонки выкатили из подсобки.

   Пока самая молодая из помощниц – на вид ей было не больше тринадцати лет – фиксировала мои ноги, я густым слоем накладывала крем на лицо.

   – А это зачем? – спросила девчонка. – Ну, то есть… Я хотела сказать, что капу и перчатки, и даже не очки – тонированный мотоциклетный шлем видела, но крем…

   – Шлем – это здорово! – одобрила я. – Будь у меня на него деньги, тоже не отказалась бы. А крем… кожа у меня нежная, понимаешь, а если призрак решит отвесить оплеуху или заорать со всей дури в лицо? Тебе бы улыбалось, потом полмесяца с бланшем ходить? Ну вот и мне нет.

   – Алиса не такая, – неуверенно возразила другая из моих помощниц, Дея, и я повернулась в ее сторону.