Новый Михаил (СИ) - Бабкин Владимир Викторович. Страница 24

Наша Отчизна будет унижена и раздавлена, на ее пепелище будут еще долгие годы греметь сражения гражданской войны, а наши нынешние враги, как впрочем и наши нынешние союзники, введут в Россию оккупационные войска.

Клиенты снова расслабились услышав очередной бред. Ох, господа, не знаете вы, что ждет вас в реальности! И почему я не классический тип попаданца со всякими техническими приблудами, ноутбуками и прочим гаджетом? Почему все так несправедливо? Ладно. Будем бить их так, как говорится, со всей пролетарской ненавистью.

— Кто виновен в таком положении дел? Мятежники–революционеры? Политиканы из Госдумы? Иностранные шпионы? Нет, господа. Я убежден, что не смотря на активные телодвижения и шум со стороны всех этих крикунов, главная вина не на них. В этом виноваты мы с вами. Да, господа, в первую очередь именно мы, присутствующие в этой комнате. Именно на нас лежит крест ответственности за судьбу России, за судьбу Династии, за здоровое будущее Отечества. Мы же безответственно ждем, уповая на то, что все как нибудь разрешится само собой и придет к нужному нам результату. Господа, дайте мне договорить!

О! Первая реакция! Клиенты негодуют! Алексеев с раздражением вскинулся. Лукомский что–то пытается возразить. Дядюшка просто возмущен. Эмоции при переговорах — первейшая вещь! Клиент уж не безразличен и готов вступить в диалог. Едем дальше!

— Так вот, господа, именно мы обязаны были убедить Государя Императора осуществить те шаги, которые изменили бы ситуацию в обществе и не допустили бы нынешней смуты. Да, господа, я знаю, что Государя трудно убедить, особенно в тех случаях, когда он не хочет быть убежденным. Я также знаю, что на Государя влияли не только военные, но и правительство и Государственная Дума. Но, господа, что взять со штатских политиканов, которых интересует лишь популярность? Разве они могут принимать непопулярные решения? Такие решения может принимать лишь военная элита Империи, которая долгое время была отстранена от принятия политических решений, и которая на полях сражений собственной кровью доказала свое право влиять на будущее России!

Алексеев с Лукомским быстро обменялись взглядами. Сергей Михайлович разглядывает меня, как будто я только что вошел в кабинет.

— Обязанность военных в условиях тяжелейшей войны — взять ответственность на себя и очистить общество от безответственных политиканов, зарвавшихся хамов и пьяного отребья, которое пытается захватить власть в стране.

Три пары глаз в упор смотрят на меня.

— Я всегда был противником того, чтобы Государь принимал на себя обязанности Верховного Главнокомандующего. Критиковать решения Императора я не могу, но мое мнение — главковерхом должен был стать наш уважаемый Михаил Васильевич, а Государь должен был сконцентрироваться на делах в тылу нашей благословенной Империи. Но решения были приняты и мы пришли к тому к чему пришли. Но, насколько я помню, в отсутствие Верховного Главнокомандующего в Ставке его обязанности выполняет наштаврех, а значит дела военные, вопросы обеспечения устойчивости фронта в Могилеве есть кому решать.

Отмечаю легкий интерес в глазах Алексеева. Лукомский кивает чему–то своему. Дядюшка весь внимание и пытается понять к чему я клоню. Не будем разочаровывать господ генералов.

— Но устойчивость фронта неразрывно связана с порядком и дисциплиной в тылу. К чему привели тыл болтуны–политиканы мы видим сегодня со всей ужасающей ясностью. С такой же ясностью всем ответственным людям понятно, что демагогия и попытки снискать дешевую популярность среди проходимцев, смутьянов и дезертиров, ведет Отечество к катастрофе. Значит России с такими политиканами не по пути. А оберегать Отчизну — первейшая обязанность людей, которые одев погоны, поклялись защищать ее от всякой угрозы.

Господа–политики предлагают армии ждать окончания революции и не вмешиваться. Сидеть и ждать того, к чему сможет придти кучка политических негодяев. Ждать того, к чему они там договорятся между собой. Ждать того, что профессиональные интриганы будут помнить о том, что идет война и у Империи есть свои интересы, которые отличны от их собственных мелких интрижек и безмерного самомнения возомнивших о себе карликов? Может ли это все позволить армия? Позволить себе и, самое главное, может ли армия позволить другим так думать и действовать?

Господа–политики предлагают армии ждать окончания революции и не вмешиваться. Сидеть и ждать того, к чему сможет придти кучка политиканов. Ждать того, к чему они там договорятся между собой. Ждать того, что профессиональные интриганы будут помнить о том, что идет война и у Империи есть свои интересы, которые отличны от их собственных мелких интрижек и безмерного самомнения возомнивших о себе карликов? Может ли это все позволить армия? Позволить себе и, самое главное, может ли армия позволить другим так думать и действовать?

У меня ощущение, что еще чуть–чуть и в комнате можно будет расслышать звук падающих за окном снежинок. Генералы ошеломлены. Нет не тем, что я сказал. Ошеломлены тем, что это сказал я. Местный Иванушка–дурачок, романтический Миша, любитель светской жизни и лошадей, как сказали бы в мое время — известный тусовщик, вдруг заговорил о вещах, которые от него меньше всего можно было бы ожидать. Так я еще не все сказал, господа!

— Гражданское правительство князя Голицина, по моему убеждению, исчерпало себя. Однако рвущиеся ему на смену толпа политических говорунов дискредитировала себя еще не придя к власти и не сформировав свое правительство. Митинговая демократия улиц приведет на вершину власти ловких махинаторов, которые опасаясь за свою власть постараются уничтожить армию, как единственную силу, которая может устранить их от власти. Уничтожить, даже ценой поражения России в войне. И постараются они уничтожить армию уже в ближайшие часы. Максимум в ближайший день–два нам будут явлены ужасающие доказательства разрушения армии и первым на что покусятся новоявленные Мараты и Дантоны будет дисциплина в войсках и замена кадровых генералов на революционно–сознательных прапорщиков, массовые братания с врагом и еще более массовое дезертирство.

В принципе я это уже говорил, но тогда они меня слушали вполуха. Но, как учит нас опыт переговоров — если клиент тебя толком не слушал, то повтори эту мысль позже другими словами и у клиента возникнет ощущение, что это он уже где–то слышал и тема когда–то с кем–то обсуждалась. Повысим градус эмоций…

— Мы не можем допустить ослабления фронта в результате нынешней смуты. Победа России в войне должна быть обеспечена любыми средствами, а всякая угроза ее достижению устранена без всяких сантиментов и колебаний. Всякая гниль должна быть вырезана из общественного организма и открытые раны необходимо прижечь. Мы должны отделить зерна от плевел, выполоть сорняки и дать возможность вырасти здоровым побегам. Я уверен, что именно армия является той здоровой частью общества, тем хребтом, который позволит навести порядок в тылу, победить в этой войне и, в результате, спасти Империю.

И вбрасываем предложение, от которого трудно отказаться…

— Поэтому мое глубокое убеждение, что только военное правительство, составленное из проверенных войной ответственных лиц, пользующихся заслуженным авторитетом в армии и народе, сможет в этот переломный для страны час принимать взвешенные и прагматичные решения, которые так необходимы нашей Отчизне в настоящее время.

Почтенная публика оживилась. Еще нет решения о покупке, но появился определенный интерес. Генералы активно переглядываются и делают многозначительные выражения на лицах. Но опасения банального разводняка пока еще берут верх, над желанием совершить покупку. Но уже идет оценка рисков и подсчет возможной прибыли. Зайдем с другой стороны…

— Армия всегда была опорой трона и надеждой Империи. Но армия слишком долго держалась в стороне от выработки решений на уровне государства. Кризис в стране зрел давно и сейчас мы пожинаем бурю после тех, кто безответственно сеял ветер. Ошибки в политике и экономике, крестьянский вопрос, нищий голодный народ, жирные коты вокруг Престола и органов власти — все это причины нынешней смуты. Мы, высшее командование армии и я грешный, были обязаны убедить Государя в необходимости решительных действий в сочетании с декларированием широких общественных реформ. Но, к сожалению, нам это не удалось. Мне это не удалось.