Маме – мечтательнице, как я (ЛП) - Уильямс Николь. Страница 25

– Когда давление в крови восстановится, дам знать.

– Тебе нужно поработать над терпением, – сказала я, поблагодарила продавщицу за свое мороженое. Она быстро пропала, чтобы не иметь дела с моими вопросами.

– Тебе нужно поработать над принятием решений.

Другая продавщица сообщила цену, и Кэллам отдал ей двадцать раньше, чем я закончила копать в кармане.

– Я могу оплатить свое.

– Уже оплачено, – Кэллам забрал сдачу и оставил чаевые в банке, взял пару салфеток и вскинул брови. – Теперь ты мне должна.

Мы вышли наружу. Флагстаф был аккуратным городом. Не это люди представляли в Аризоне – тут не было кактусов, бесконечной пустыни или жары – это место больше напоминало Колорадо или Вайоминг. Открытое и приветливое.

Я привыкла к лагерю, но было приятно вырваться из него. Не быть вожатой или старшей сестрой 24/7 или спорить с родителями. Было приятно быть… собой. Финикс. Той, кто не ощущал вес мира на плечах.

– Значит, твоя семья не рада объединяющему духу лагеря, – начал Кэллам, глядя на меня, проверяя реакцию.

Я выдохнула и попробовала мороженое. Не рада? Скорее против.

– Ты понял это в зале, да?

– Ага. Еще как понял, – он замер у закрытой кофейни и повернулся ко мне.

Я шла. Я хотела двигаться, особенно, когда мы начали говорить о чуме под названием Эйнсворс.

– Спасибо, кстати. Я даже не успела толком поблагодарить за то, что ты спас…

– Твой череп?

Его резкие слова вызвали мой смех. Я бы не подумала, что могу смеяться в разговоре о моей семье.

– Это и мою гордость.

– Что с твоей семьей? Твои родители еще вместе, и у вас явно есть деньги.

– Все не просто, – Кэллам догнал меня после пары шагов. – Мои родители недолго еще будут вместе, если не прозреют, а наше имущество вот–вот продадут на аукционе.

Так говорить с человеком, которого я узнала всего две недели назад, было нереально. Я неделями набиралась смелости рассказать Эмерсон о ситуации дома, но тут рассказывала все парню, с которым даже не встречалась.

– Прости. Это больно для тебя, – он вдруг протянул мне свой наполовину съеденный рожок, словно предлагал попробовать.

Я не знала, почему – я достаточно много раз пробовала мороженое у других – но это ощущалось другим. Он словно предлагал кусочек него, и я не могла решить, принимать ли его. Странно.

– Спасибо, – я попробовала его мороженое. Это было просто мороженое, а не кольцо. – Неплохо. Я бы дала тебе попробовать свое, но мед – слишком сладкое для тебя.

Он сморщил нос, когда я поднесла к нему свой рожок.

– Все равно спасибо, – он покачал головой и отошел. – Что будешь делать, если они разведутся?

– Выживу. Подстроюсь. Сделаю все, пока не окончу школу и не уеду в колледж.

– Восстанешь из пепла, – я слышала ухмылку в его голосе, так что ткнула его локтем.

– Или я могу пачкать тротуары. Голубь, – я ткнула его локтем снова.

Он рассмеялся, отойдя от меня.

– Ты, похоже, все уже решила.

Я хотела ответить «Если бы». Но я молчала. Я часто задумывалась, решила ли хоть что–то. Когда дом заберут, где мы будем жить? Буду ли я в том же районе, где и школа? Придется переехать в другой штат? Я вообще увижу своих друзей? А как же Гарри и его частная школа?

– Кстати о планах… – начала я, зная, что пора сменить тему, пока у меня не началась паническая атака. – Что насчет тебя?

Его лицо исказилось, будто его поймали.

– Я запланировал все важное.

– Я про будущее, – не унималась я.

Он вздохнул.

– Ты настырная, да?

– Я знаю.

Он доел рожок, хрустя им, словно были проблемы с разжевыванием.

– Если ты так спрашиваешь о колледже, то я не решил. Я обдумывал это два года, так что вряд ли что–то изменилось бы за два дня.

Я замерла у магазина одежды. Он шагал.

– Эй, я открыла тебе свою жуткую жизнь. Ты не хочешь ответить тем же?

– Я не знаю, иду в колледж или нет. Я ответил тебе так раньше, и ответ не изменился, – он шагал, но уже медленнее. Ждал, пока я догоню.

– Итак, ты не знаешь, идешь ли в колледж. Я не это хочу знать, – я подбежала к нему и пошла в такт с его шагами. Он не смотрел на меня, но и не сверлил взглядом дыры в асфальте. – Но ты туда хочешь?

– Это тот же вопрос, – ответил он.

– Нет.

– Тот же.

Я доела мороженое.

– Это разные вопросы.

– Одинаковые.

– Разные.

Он застонал и посмотрел на меня.

– Ты упрямая. И раздражающая.

– И я жду… – я пожала плечами. – Ладно тебе. Я поделилась историей. Ответ – забота.

Он напрягся, словно готовился к удару.

– Я хочу в колледж, и я был бы первым в семье, – он плелся, словно тянул за собой семью слонов. – Но мое желание не важно, ведь я не смогу пойти в колледж. Я уверен.

– Почему нет?

Он раздраженно вздохнул, потому что мой вопрос был ожидаемым.

– Есть три причины.

Я сунула руки в карманы.

– Ты прогулял первые пару лет в старшей школе. Подумаешь. Так у всех, – Кэллам посмотрел на меня, не веря, что так у всех. – Ты трудился последний год, и постараешься в этом году, наберешь нормальный средний балл. И ты так сильно бегаешь, так что это должны учесть. Несколько уроков не удались – но это не повод бросать идею колледжа, если хочешь там побывать.

Кэллам остановился у старой католической церкви, судя по виду. Там было много широких ступеней, ведущих к большим деревянным дверям. Там даже была колокольня. Он уселся на одну из нижних ступеней, сцепил ладони.

– Не просто «несколько уроков», и это только первая причина.

– Какие еще две? – я опустилась рядом с ним, держась на безопасном расстоянии.

– Вторая – я не хочу бросать маму. Лето – одно дело, но четыре года – это много, а у нее остался только я. Папа… брат… они бросили ее. Я не могу так, – он сцепил ладони так, что вены проступили под кожей.

– Но ты будешь учиться. Сможешь приезжать. Выходные, праздники и так далее. Ты не бросишь ее, как твой папа, и не окажешься в тюрьме, как твой брат, – я начинала понимать, почему Кэллам был загадкой. – Я тебя понимаю, и это даже по–геройски, что ты хочешь заботиться о маме, но она не хотела бы, чтобы ты оставил мечты, чтобы быть с ней и ужинать вместе, – я посмотрела на него, а он глядел на небо.

– Это не самая великая причина в мире, но есть причины хуже, чем желание заботиться о маме.

Я кивнула. Он был прав. Я так трудилась, чтобы оказаться там, где была, и сколько раз я думала остаться ближе к дому, чтобы приглядывать за Гарри?

– А третья причина?

Стало тихо, и причина явно была большой.

Он сцепил руки и пожал плечами.

– Я проваливаю тесты.

– Проваливаешь? – медленно отозвалась я, словно ослышалась. – Какие тесты? Определенные предметы? – я подвинулась ближе.

– Любые. По всем предметам.

Я задумалась. Кэллам воплощал спокойствие под давлением во всех ситуациях, я не могла представить, как он теряет самообладание при тесте, опущенном перед ним.

– Правда? – спросила я.

Он кивнул.

– Но ты сказал, что прошлый год был хорошим. Для этого нужно было хорошо сдать тесты. Кошмаром был год до этого.

– Тот год был хорошим по сравнению в предыдущими, но я все равно провалился на тестах. Мне надоело, что учителя смотрят с жалостью, дают списывать или назначают дополнительные занятия, чтобы хоть что–то мне поставить, – он поднял воротник рубашки. – Старшая школа – это одно, в колледже такого отношения не будет. Я вылечу, не дойдя и до середины первого семестра.

– Какой оптимист, – буркнула я, потирая ладони.

– Я реалист, Финикс. Если я не могу писать регулярно тесты, то я и в колледже не справлюсь, так почему не избавить себя от страданий и не принять это? Есть много дел, что я могу выполнять без колледжа.

– Я не говорила, что это не так, но ты сам признался, что хотел бы в колледж, если бы мог.

– А я не могу, – его голос звучал уже не так раздраженно, как в начале разговора о колледже. Прогресс.