Мы знаем грозный клич! (СИ) - Аббакумов Игорь Николаевич. Страница 14
— Вы ведь знаете, какими ужасными бывают американцы, стоит им открыть свой рот.
— Я с этим соглашусь. Но сразу вопрос: какого черта эта ваша Элиза поперлась в Лондон? Продавать эль она могла и у себя в Пенсильвании.
"Через три дня к Хиггинсу приходит отец Элизы, Альфред Дулиттл, работающий водителем мусоровоза. Тот еще пройдоха. В свое время он переехал со всей семьей в Британию в поисках своего счастья, но не преуспел в этом. Чтобы удержаться на плаву, устроился работать водителем мусоровоза, но тихим обывателем так и не стал. Авантюрист и пройдоха, который вечно влипает в какие-то неприятные истории. Впрочем и выкручивается из них вполне успешно. В браке никогда не состоял. Элиза была им прижита от женщины, имя которой он и сам со временем забыл, а дочь даже и не знала. Сама дочь ему скорее всего в обузу и он с облегчением вздохнул, когда она стала в состоянии себя содержать. Когда жизнь столкнула его с профессором Хиггинсом, то тот был впечатлен честностью Дулиттла, его врождённым даром красноречия и особенно его моральными установками — "Мораль мне не по карману!". Хиггинс рекомендует Альфреда П. Дулиттла одному весьма обеспеченному чудаку, занимающемуся вопросами этики и морали и ищущему "оригинального моралиста", чтобы сделать лектором своего фонда".
— Значит отец прекрасно устроится? А что Элиза?
А вот с Элизой все не так. Знакомый мне мюзикл показал, что с ней стало все хорошо. Зрителю намекнули, что она нашла свое счастье. Ага! Держите карман шире! Восемнадцатилетняя девица и старый холостяк сорока четырех лет! Прекрасная пара! Бернард Шоу в свое время сам затруднился насчет концовки. Показать, что все это закончится трагедией он так и не решился. Потому что ничем хорошим это закончиться не могло. Сколько бы лет не прошло, но британское общество было, есть и будет кастовым. Перенять безупречные манеры, присущие британской аристократии, это еще не значит стать для нее своим. Ведь внутренне героиня остается все той же американкой из Пенсильвании. И назад не вернуться. В прежней среде обитания ее уже не примут.
В общем, я решилась пойти дальше Бернарда Шоу и показать не просто личную трагедию. Через случившуюся трагедию, я хотела показать, что как не пытайся, но из американца уже не выйдет британец. В моем замысле к такому выводу приходят и отец, и его дочь. Унниженные и оплеванные, они не сдаются. Первое, что они делают, это осознают свое настоящее родство. Они наконец то стали дру другу родными. А потом:
"— Элиза! Нас ждет Америка! Кроме нее мы никому на этом свете не нужны. Там у нас не все в порядке, но ведь мы можем навести порядок в своем доме!"
— Что я скажу? Интересный конечно замысел. Но ведь пьеса еще не написана?
Вот именно! Поэтому я честно сказала Лоуренсу про то, что мне не по силам справиться с этой задачей. Тем более, что пьеса должна быть в стихах, а я совсем не поэтесса. Да и песни я сочинять не горазда, тем более — на английском языке.
— Мэри! Я могу тебе помочь в этом деле. Но ты тоже должна пойти мне навстречу.
Предложение Лоуренса было простым — он находит мне настоящего литературного негра и даже сам участвует в написании этой пьесы, а я закрываю свои глаза на то, что он будет делать свое дело, которое поручено ему "службой Его Величества". То есть, он совершенно открыто шпионит и за мной и всеми, кто со мною связан.
Подумав, я согласилась на это. Понял ли он, что пьеса направлена на подрыв существующих в британских владениях порядков, я так и не узнала.
Впуская мистера Лоуренса в свой огород, я заранее понимала простую вещь: он будет не последним английским шпионом, которого придется терпеть возле себя. Но с другой стороны, не получится воздействовать на ситуацию в Британской империи, полностью отгородившись от контактов с ее поданными. В этом плане, чем больше их шпионов засветится вокруг меня, тем лучше для наших "рыцарей плаща и кинжала". К тому же, я не Бернард Шоу. Писать пьесу на английском языке, да еще в стихах, было мне не по силам. Сестры Джулиан мне в этом были не помощницы. Зато Лоуренс оказался кстати. Подобно Нахалкову и Алексеевой, он прекрасно понимал, что без помощи "литературных негров" я с поставленной задачей не справлюсь.
— Знакомьтесь Мэри! Подполковник Джон Киплинг! Официально он в отставке, но вы понимаете, что настоящие джентльмены в отставку не уходят.
Да уж! Глядя на подтянутого джентльмена, сразу понимаешь, что отставка не для таких как он. Таких во что не одень, все-равно погоны проступят через любой костюм. И кто сказал, что военные не умеют носить цивильный костюм? Глупость это! Если человек умеет носить форму, то формой для него сумеет стать любая одежда. Мой отец, когда ушел в запас, с неменьшим шиком носил и строгий костюм, и спортивную форму и даже рабочий ватник в сочетании с кепкой, потертыми джинсами и резиновыми сапогами. Кстати! А ведь в джинсах тут никто не ходит!
— Здравствуйте полковник! Рада с вами познакомиться!
— Спасибо мисс, но я всего лишь подполковник.
— Жаль! Вам полковничье звание явно к лицу. Надеюсь, что это не только мое мнение.
Все эти политесы я разводила не просто так. Киплинг конечно внушал почтение одним только своим видом, но это не главное. Наверняка он был не только блестящим военным и хорошим разведчиком, но и это сейчас главным не было. Сейчас для меня главными были его литературные таланты. А Лоуренс уверял, что Киплингу не чужд поэтический дар. А раз так, то пусть он и помогает мне писать пьесу! Но был у меня еще один мотив. Я давно мечтала легализовать в этом мире творчество настоящего Киплинга. Я много чего помню на языке оригинала. Почему бы не сделать подарок "Старой доброй Англии"? Мне ведь не жалко.
Так началось мое сотрудничество с этими людьми. Джон Киплинг действительно оказался поэтом. А еще прекрасным компаньоном. Да и просто как человек он мне очень нравился. А уж когда приступили к написанию самой пьесы, он и вовсе поднялся в моих глазах. Благодаря его трудолюбию и ранее неизвестному для широкой публике поэтическому таланту, дело двигалось весьма быстро. И вот настал день, когда была поставлена последняя точка. То, что у нас в итоге получилось, не было полным аналогом творения Бернарда Шоу. Но это и неизбежно. Иной век, совсем иная страна и конечно же иные люди. Я уже не говорю о внесенных мною изменениях в сюжет. Кроме того, у Киплинга было иное представление о такой вещи как юмор.
— Мэри, английский юмор — вещь своеобразная. Про это ты наверняка слышала. Но и сам английский язык вещь не менее удивительная. Одна и та же фраза, сказанная англичанином и человеком говорящем на английском языке, будет содержать в себе разный смысл. И хотя для жителей наших доминионов английский язык является родным, они не всегда поймут того, что на самом деле сказано нами. Я такие ловушки в текст нарочно заложил.
— Но для чего? Ведь пьесу и фильм будут смотреть не только в Англии!
— Понимаете Мэри, профессор Хиггинс мог в течении короткого времени привить девушке культуру речи. Я лично не вижу в этом ничего невозможного. Когда я проходил службу в африканских колониях, мне попадались среди аборигенов такие, которые владели нашей речью как истые англичане. Но при длительном общении, они все-равно хоть на чем то, но прокалывались. Думаете, что янки сильно отличаются от африканских негров? Они похожи на нас внешне, и говорят на одном с нами языке, но англичанами от этого не становятся. Англичанином нужно родиться и вырасти. Для нашей Элизы это невозможно. Она уже родилась и выросла. А значит, неизбежно выдаст себя. Профессор Хиггинс научил ее говорить как человек, но человека из нее не сделал.
Как только текст был готов, начались иные заботы. Проблема была в подборе исполнителей. С одной стороны, ее быть не должно. Перебравшийся в Аркаим Нахалков успел много чего сделать и возможности его кинофабрики весьма впечатляли. С другой стороны, привлекать свой съемочный коллектив не стоило. Как ни крути, но фильм предназначался в первую очередь для американцев. Поэтому следовало комплектовать съемочный коллектив в первую очередь американцами. Вот только какими?