На одинокой дороге (СИ) - Седов Константин. Страница 17

Опять полы мыть. Курти казалось, что Шмяк озабочен не столько чистотой «Свиньи с кувшином», сколько тем, чтобы он — Курти не сидел без дела. Вечером мыть понятно, после клиентов, но по утрам зачем?

Шмяк несмотря на похмелье был необычайно деятельным, в том смысле, что гонял беспрерывно Курти. Неожиданно потребовал, чтобы тот поднялся на второй этаж, куда его «голодранца», крайне редко пускали и потребовал принести оттуда посуду. Курти никогда такой не видел и, прежде чем нести ее вниз, долго разглядывал — тарелки были кристально белые и блестели. Курти слегка покачал одну из них в руке, чтобы посмотреть на блики. Из чего они были сделаны непонятно, но точно не из глины. Еще удивительнее были цветочки на тарелках. Как их там нарисовали?

Когда позвали на обед, Курти рефлекторно дернулся в сторону кухни, но тут же опомнился и исподлобья огляделся — никто не увидел? Хотя на него никто, никогда не обращал внимания, а сегодня тем более. Шмяку было не до него. Непосредственно перед самим обедом, в дверь трактира вдруг вошел Зуб.

Полицейский долго стоял, отряхивался от снега. Шмяк подскочил к нему, помог снять шинель. Зуб царственно позволил ему стянуть с себя одежду и направился на кухню. Когда открывалась дверь Курти заметил, что накрыт большой стол, вместо того обычного, где они прежде всегда обедали. На столе стояло вино и куча тех самых тарелок, наполненных разнообразной едой.

Курти отвернулся.

Странно, Зуб редко здесь появляется. Обычно только по работе. А уж, чтобы обедать!

За дверью зазвенела посуда и Курти захотелось заткнуть себе уши. Хоть бы потише ложками стучали!

На счастье, следующим, по списку делом — было нанести воды из колодца, и он на какое-то время уходил из-под крыши подальше от этих звуков. Хотя запахи доносились и до заднего двора, где стоял колодец. Приходилось терпеть. Возвращаясь в дом, выливал воду в бочку, стоявшую в коридоре перед кухней. Внутрь не заходил. Хотя сознавать, что вот тут за дверью, горячее, вкусное, сытное, шкворчащее… Когда вылил последнее ведро, дверь отворилась и на него вышел Зуб. За ним шли Шмяк и Бен.

— О! Перевоспитавшийся! — как старому приятелю обрадовался ему Зуб. Курти как мог, избегал встреч с ним, поэтому кивнул и попытался уйти.

— Вот видишь, — продолжал, видимо начатый за столом, разговор Зуб — моя работа пользу приносит. Взгляни на него — он ткнул пальцем в Курти. — Был ворюга, каких поискать. Кошельки срезал, как траву садовник. А вот поймал я его, проучил, поговорил, как следует и пожалуйста — нормальный человек получился. Нет, пока еще, конечно, не полностью, но вот — встал же на путь исправления!

— Этого исправишь — с сомнением покачал головой Шмяк — вы не представляете, как я с ним мучаюсь! Он же бездельник, ничего делать не хочет. Только жрет в три горла. Я б его выгнал, но жалко. Пропадет на улице! Опять ввяжется в плохую компанию, а это неизбежно — натура у него такая. Тот самый случай, когда моя жалость, меня же и губит. Стараюсь, как могу, хотя от него сплошные убытки, приходиться терпеть.

— Терпеть? — удивился Зуб, — учи, раз заслужил, а другого языка он не понимает! Он дерзкий, я сколько раз замечал — язык бы ему прищемить. Поэтому — учи!

— Так учу, что делать?!

— Да я вижу. Рожа у него вся подученная!

Оба захохотали. Спустя секунду к ним присоединился Бен. В руках он держал калач и все время пока Зуб и Шмяк разговаривали, откусывал по куску.

Курти наклонил голову, чтобы не видеть. Зуб продолжал:

— А ты подумай, у тебя ведь теперь нормальная жизнь! Человеческая! Крыша над головой! Тепло! Кормят тебя! Люди о тебе заботятся! Вот себе признайся — ты заслужил такое?! Честно только!

Курти медленно поднял голову, посмотрел на стоящих перед ним и тихо произнес:

— Нет.

— Хорошо, что понимаешь!

— Такого я точно не заслужил, — продолжил Курти.

— А теперь у тебя даже будущее есть! А то ведь мог кончить, как вчерашний на площади!

Курти промолчал.

— Ладно, как договорились — дело несложное, за нами такие люди стоят! — Зуб продолжал какой-то разговор и про Курти забыл.

Троица прошла мимо. Проходя мимо Курти, Бен остановился и набитым ртом спросил:

— Калач хочешь?

Курти удивленно и осторожно поднял голову. Бен смотрел ему в лицо и продолжал жевать.

— Попроси.

Курти молчал.

— Ну чего ты? Скажи — дядя Бен, дай мне калач. Давай!

Курти отвел взгляд.

— Слушай, а вот чего это в тебе гордость есть?! А?! Откуда? Ты кто вообще? Вот сам подумай? Не по рангу тебе гордость. И вот еще что — он приблизил лицо к самому уху Курти — я обещаю тебе. Ты у меня заплачешь!

Бен двинулся дальше, догонять дядю с Зубом.

Курти вернулся во двор закрыть крышку колодца. Потер ладони. Холодно.

Плох снег еще и тем, что, когда вечером набрались посетители, опять нанесли в зал свежей грязи. Курти стоял за стойкой и ждал. В голове эхом вертелась сказанное Зубом — «теперь у тебя будущее есть». Тварь!

Стемнело, почти ночь. Посетители скоро начнут расходиться. Голода он не ощущал, наоборот обострились чувства, зрение улучшилось. Все предметы стали казаться резкими и яркими, воздух прозрачным.

Мельник вошел в трактир и, как всегда, направился к дальнему столику. По пятницам, вечером, его держали свободным для него. Странно, но Шмяк, на этот раз не стремился показаться. Обычно он сразу подходил и начинал обхаживать бандита. Мельника это тоже удивило, и он стал недовольно оглядываться.

Курти происходящее не касается. Сам он к Мельнику первым никогда не подходил, — не по чину, а раз нет хозяина, то, чего дергаться?

Ждал другого.

Он обслуживал столик с иноземными матросами, когда появился Бородач. Курти его бы и не заметил, если бы не следил за дверью — тот вошел тихо и незаметно.

Незнакомец, прислушался к совету Курти и избавился от широкополой шляпы, переодевшись в меховые шапку и полушубок. Если хотел смешаться с толпой, то у него это плохо получалось. Одет слишком непохоже на местных и слишком дорого. Однако никто на него не обратил внимания, к собственному удовлетворению отметил Курти. Не нужны ему конкуренты.

Бородач прошел в зал, сел за столик у стены. Самого не видно, а вот столик с Мельником у него на виду, отметил Курти. Как это он его сразу заметил? Будто знал, где тот будет сидеть. Интересно, что там у них за дела? Не похоже, что дружить будут. Если намечается поножовщина, то будет много шума, излишнее внимание, а это лишнее. Значит надо торопиться.

Курти подошел к бородачу:

— Что будете заказывать?

Тот поднял голову, удивленным взглядом окинул избитое лицо мальчика:

— А! Широкая душа. Принеси что-нибудь, рядом не стой.

— Что именно принести?

— Да говорю же, что угодно, вина давай, только не мешай.

Курти обежал его взглядом. Он, что так и собирается в застегнутой одежде сидеть? Здесь же камин и несмотря на то, что грет он этот угол так себе, в такой дорогой и теплой одежде он скоро зажарится.

— Расстегнулись бы, жарко, — как можно равнодушнее сказал Курти.

— А?! Да, пожалуй, что. — Бородач распахнулся.

Кошелек на прежнем месте! И теперь не прикрыт одеждой!

Курти пошел за стойку, к винному стеллажу. Взял бутылку, кружку, двинулся обратно…

— Щенок, матросы у камина уже на весь зал орут, вина требуют, ты глухой что ли?!!

Бен как будто вырос перед ним. Черт! С этим бородачом Курти про все остальное забыл.

— Что? — слегка растеряно переспросил он.

— Да ты оглох подлец! Я из кухни слышу, сюда вышел! Ты хочешь, чтобы они драку устроили, так я тебя первого к ним в разборку кину! Быстро неси им вино!!!

— Да, конечно, сейчас.

— Бегом! Спроси, что им еще надо, смотри у них закуски мало, скоро опьянеют, больше ничего заказывать не будут. Скажи им, что морской окунь, жаренный есть, уха из трески, селедка… ты меня слышишь?

— А у нас есть? — чуть отрешенно переспросил Курти и предательски сглотнул, и сразу наклонил голову, чтобы это было не так заметно.