Лес проснулся (СИ) - Седов Константин. Страница 39

— Нет, — многозначительно ответил он, — конский навоз.

Увлеченный человек.

Из вулканической породы производили керамику, из которой изготавливали сверхпроводники, контейнеры для радиоактивных материалов и броню для военной техники, поэтому денег на станцию не жалели.

Со слегка спятившими агрономами я почти не общался, а вот ехавший с ними экспедитор оказался мужиком попроще и вполне компанейским. Он сопровождал одежду, медикаменты, продукты, в том числе и спиртное, к которому, у него надо полагать, был доступ. Впервые я его встретил вечером третьего дня в коридоре, когда он стоял перед ревизионным люком, ведущим в камеру СЗИ-М (бортовой самописец) и сосредоточенно щупал заклепки на его краях. На мой вопрос, что он делает, обернулся и заплетающимся языком спросил, знаю ли я, как открыть шторы иллюминатора? Очень хочется на звезды посмотреть. Я проводил его в каюту, к слову, отдельную и навестил на следующее утро. Он все помнил, смущенно извинился и поклялся, что прежде почти не пил. Выпить ему и не хотелось, ровно до тех пор, пока не засел в каюте читать со скуки классику. «Три товарища» Ремарка, где главный герой между любовными переживаниями и попытками заработать себе на хлеб насущный, беспрерывно пил. Прочитав две главы, экспедитор понял, что обязан выпить рому, которым персонажи романа заливали страницы. Агрономы наотрез отказались составить ему компанию, к членам экипажа по понятным причинам, с этим вопросом не подойдешь, пил сам. Про нас с Сергеем Эдуардовичем он не знал. Мы тихо зашли на борт, а шансы встречи на огромном грузовом корабле были небольшими.

— Ну и как ром? — поинтересовался я.

— Не знаю, не нашел. Вскрыл ящик, а там только водка и джин. Выбрал джин. Его в книге тоже пили. С непривычки быстро уехал. Господи, скучно-то как. А джина еще полно.

— Никогда не пробовал джин, — задумчиво сказал я.

Джин оказался душистой водкой. Легко пьющейся и способствующей к интеллектуальным разговорам об искусстве.

— «Москва-Петушки» читал? — спросил меня экспедитор, после того, как мы прикончили первую бутылку, попутно обсудив влияние Островского и Брехта на современные сериалы. Точнее обсуждал он, а я слушал.

— Нет.

— Зря. Классика, — он достал откуда-то новую бутылку.

Сергей Эдуардович наткнулся на меня в коридоре ближе к вечеру, когда я шел в столовую и внимательно рассмотрев, перехватил. Отправил спать, как я вчера Толика. Это экспедитора так звали.

Сергей Эдуардович ничего мне не сказал на следующий день, но в его глазах, я что-то такое прочитал. Думаю, он вспомнил, как я запросил водки при нашей первой встрече.

Перед высадкой я еще раз навестил Толика, он сидел читал «Три товарища». Увидев меня покачал головой, будто мы пять минут назад расстались:

— Классная книжка! Драки, гонки, кабаки и проститутки!

— Уговорил, почитаю.

— Но «На Западном фронте без перемен» лучше. И переживания понятней и баб меньше.

— Что там за переживания?

— Война. Люди хотят не сдохнуть. Ни от пули, ни от голода. И это понятно, хотя я не воевал и никого воевавшего не знаю.

— А что плохого в бабах? — я не стал развивать тему.

— Ничего. Но…

— Что «но»?

— Ну их. Одни проблемы.

— Может ты и прав.

— Станешь чуть старше, слово «может» уберешь. Выпьем?

— Да нет. Я попрощаться. Моя остановка.

— Ну, давай, — он уткнулся в планшет.

Чуть старше? У нас разница года в три, не больше. Гуру.

Глава 22

Остановка не самое подходящее слово, но я не знал какое еще подобрать. Вертажо Кита не имел космодрома, даже ровной площадки нормальной не высмотрели. Та, что использовалась при обнаружении находилась далеко от места назначения, да и была слишком маленькой для грузового корабля. Он завис над планетой, и мы с Сергеем Эдуардовичем спустились на челноке. Кроме нас двоих в нем пассажиром ехал еще РШП «Тяни-Толкай». Роботизированная шагающая платформа. У робота было шесть шарнирных многозвенных ног. Со стороны он напоминал паука в два метра высотой и три длиной. На широкой спине можно было перевозить пару тонн груза единовременно.

Нас троих высадили на заросшей мелкими белыми цветочками поляне, вместе с пятью десятками контейнеров, которые тут же опоясали пластиковым куполом. Недавно шел дождь, пахло землей и фиалками.

— Прошлый раз силовым полем накрывали, но он энергии много жрет и по ночам светится. Вся мошкара с округи слетается, — пояснил Сергей Эдуардович, — а пластик прочный и специальной дрянью покрыт. Она все зверье отталкивает.

— Я раньше таких не видел, — я осматривал робота, — они обычно на воздушной подушке.

— Хорошая машинка. Разработали давно, но в производство не пускали, именно из-за того, что производство воздушных подушек налажено. Дешево и практично. Но потом, когда стали планеты с совсем непроходимым рельефом попадаться, вспомнили и о том, что шагоходы не только боевыми могут быть. «Тяни-толкай» хорошо себя зарекомендовал. Но небольшая проблема, все же есть.

— Какая?

— Загружать его придется вручную, — он откинул пластиковый полог.

Грузил я, а Сергей Эдуардович одобрительно кивал, уткнувшись в экран планшета. Некоторые из ящиков приятно звенели.

— Охотничьего сезона здесь по понятным причинам нет, охотится можно в любое время, но толстосумы наши запланировали стреляющий пикник на конец октября. Когда с пляжей вернутся.

— Это почти полгода. И зачем им в слякоть охотится? Я эту породу немного знаю. Им комфорт подавай.

— Не почти, а полгода ровно. И это только по земным меркам октябрь. Здесь год длиннее, как раз июль будет.

— Везет мне на Вертажо с длинными годами, — буркнул я и тут же пожалел об этом. Сергей Эдуардович бросил на меня заинтересованный взгляд.

— Так, кончай погрузку, — он не отрывался от планшета, — остальные потом перевезешь. А пока давай Тяни-Толкая на твой голос программировать.

— Давайте, — не стал спорить я, — а если… вот черт!

Челнок зашипел и поднявшись над землей, повернулся. Приняв вертикальное положение устремился в небо.

— Ты чего? — удивился Сергей Эдуардович, — никогда автоматического челнока не видел?!

— Видел и не раз, но вас-то он здесь оставил!

— А, это, — он хитро улыбнулся, — моя компания не нравится?

— Вообще-то, это я ваш гость.

— Давай, так. Я тебя провожу до лесничества, все покажу, часов через шесть улечу, оставив тебя на полгода, — он продолжил манипуляции с пультом, — так, скажи что-нибудь Тяни-Толкаю.

— Милый Тяни-Толкай! Не желаешь ли ты поехать вместе с доктором Айболитом далеко-далеко и жить в его доме со всеми зверями? Там тебе будет хорошо: и сытно, и весело.

— Есть, — Сергей Эдуардович провел пальцем по экрану, — а кто такой Айболит?

— Один добрый и глупый доктор, разговаривавший со зверями.

— Книжка что ли какая-то?

— Ну да. Тяни-Толкай, — это как раз оттуда. Так как вы отсюда улетите? Корабль вас ждать будет?!

— Не читал. А корабль — нет, не будет. Как раз сейчас улетает, пока мы с тобой лясы точим и робота грузим, — А! Вот как!

РШП вздрогнула, опустилась «брюхом» на землю, от «спины» по периметру платформы отделилась рама с грейферным краном на конце и зависла над очередным ящиком.

— Можно самому и не таскать, — кивнул Сергей Эдуардович, одобрительно наблюдая как робот загружает ящик, — просто вспомнить не мог, как это делается.

Я смотрел на него мрачно. Не похоже, чтобы издевался. Болела спина.

— Нам туда, — он ткнул пальцем на запад.

Тяни-Толкай шел за нами совершенно бесшумно, только земля подрагивала.

На планете закончилась весна, большая часть деревьев отцветала, по воздуху летал крупный желтый пух, оседавший на земле и широких листьях неизвестного кустарника. В лицо дул ветерок, пьянивший после замкнутой духоты корабля. Мы шли по широкой тропинке, вытоптанной, надо полагать строителями и их техникой. Дошли до большого плоского холма, заросшего сиреневыми цветами-колокольчиками, когда мой спутник остановился.