Сундучок, в котором что-то стучит - Аксенов Василий Павлович. Страница 28

Рацией, однако, он начал пользоваться, вначале только чтобы слушать музыку, а потом стал членом международного клуба коротковолновиков. Фогель провел последующую череду лет по-прежнему в полном одиночестве, но теперь он все же был в курсе мировых событий и жизни всего остального человечества. Конечно, у него были весьма своеобразные представления о новых явлениях современного мира. Как, должно быть, слепой с рождения человек по-своему представляет себе всякий предмет, о котором слышит, так и одинокий островитянин по-своему представлял себе такие явления современной жизни, как, например, освоение космического пространства или танец твист. К тому же аккумуляторы радиостанции начали садиться, и связь с внешним миром вновь начала слабеть, о чем, надо сказать, Герман Фогель далеко не всегда жалел.

И вот недавно одно из явлений современного мира явилось на атолл ГФ-39 и продемонстрировало себя во всем великолепии. Это было далеко не лучшее явление и имя ему – мафия.

Их было человек десять. Они выпрыгнули из вертолета и пошли к Фогелю, побрякивая своими брелоками, браслетами, талисманами, пистолетами, наручниками, кастетами, кинжалами, подметая пляж клешами немыслимой расцветки и поблес-кивая своими золотыми зубами и солнечными очками. Впереди шла женщина редкой красоты.

– Фогель? – коротко спросила она, и тут же гигант островитянин потерял сознание.

Очнулся он связанный на полу своей хижины. Мафиози набросились на него с вопросами о каком-то сундучке, в котором что-то стучит, и о «флейточке» из дерева Сульп. Он ничего не понимал и, стиснув зубы, переносил мучения.

Наконец они отшвырнули его в угол и перестали обращать внимание. Один из бандитов приколол к стене карту мира и поставил крестик прямо в середине океана, там, где предполагался необозначенный атолл ГФ-39. На карте уже было несколько крестиков – в Европе, Северной Америке и на острове Маврикий.

– Итак, с Фогелями покончено, – жестким голосом сказала женщина редкой красоты, – остался один Кукушкин. Сундучок, безусловно, находится здесь!

И она своим до странности неприятным пальцем ткнула в родину Германа Николаевича Фогель-Кукушкина, в дельту реки Невы, в город Санкт-Петербург, нынешний Ленинград.

Бандиты начали громко обсуждать свои планы, подкрепляясь колоссальными дозами виски и джина, выгруженными из вертолета. Скоро обсуждение планов стало напоминать настоящую вакханалию. Они не обращали никакого внимания на своего еле живого пленника.

Герман Фогель понял, что он приговорен. Островитянин не особенно боялся перехода в мир иной. За долгие годы одиночества на атолле ему даже стало иногда казаться, что этот переход не принесет ему существенных изменений. У него уже сложилась психология первобытного человека. Сейчас он лежал связанный в углу хижины и слушал пьяные выкрики мафиози. Из этих выкриков постепенно сложилась для него картина преступления.

Вот как она сложилась в представлении измученного пленника.

На каком-то отдаленном архипелаге существовала легенда, что в незапамятные времена там приземлился космический корабль из созвездия Кассиопеи. Кассиопейцы постепенно в течение веков одичали, но перед тем, как одичать, они укрыли где-то на архипелаге свои немыслимые сокровища, стоимость которых даже нельзя подсчитать земными цифрами.

Затем, столетий эдак триста – пятьсот назад, на архипелаг приплыл на своем катамаране прародитель Йон с тремя сыновья-ми: Мисом, Маком и Тефя. Хитрый прародитель подобрал ключи к кассиопейским сокровищам, но, вместо того чтобы любезно оставить эти ключи нынешним бандитам, укрыл их в каком-то таинственном сундучке, внутри которого что-то всегда стучит. Сундучок был изготовлен Йоном из дерева Сульп, легендарного растения, которого никто никогда не видел, и открывался он только «флейточкой» из того же легендарного растения. Сундучок и «флейточка» передавались потомками Йона из поколения в поколение и так докатились до XIX века, когда на архипелаг совершила набег пиратская эскадра адмирала Рокера Буги. Тогда разгорелась жуткая битва, решающее слово в которой сказал русский клипер «Безупречный», отогнавший пиратов от архипелага и потопивший их в просторах океана.

После этой роковой битвы сундучок с архипелага исчез, затихла и легенда. И вот недавно в одном из винных погребков Оук-порта какой-то пьянчужка, оказавшийся последним отпрыском фамилии Йон, выболтал бандиту Мизераблесу семейную тайну. Тайна странным образом уходила с тропического архипелага в далекую, непостижимо холодную Россию. Оказалось, что в разгар битвы с пиратами глава тогдашних Йонов Маркус передал семейную реликвию врачу русского клипера мичману Фогель-Кукушкину. Оказалось также, что уже в начале нашего века прелестный отпрыск Йонов, юная Никовера, подарила «флейточку» из дерева Сульп своему возлюбленному, опять же русскому, молодому офицеру и поэту Павлу Конникову.

Итак, бандиты, заполучив в свое распоряжение тайну благородного семейства, стали фантазировать: что же там стучит, в этом проклятом сундучке? Стучит, конечно, какой-то замечательный атомный бриллиант, решили невежественные бандиты. Этот бриллиант можно толкнуть в Лондоне или Нью-Йорке миллиончиков за десять и погужеваться в свое удовольствие. «Свиньи, – сказала им их предводительница, – не видите перспектив! Вам лишь бы толкнуть и погужеваться, а между тем, захватив невиданные космические сокровища, мы можем стать властелинами мира».

Эта дама редкой красоты и коварства собрала информацию и разработала план. Она выяснила, что фамилия Фогель-Кукушкиных распалась, что многие Фогели разлетелись по разным странам. Мафия пустилась на поиски ничего не подозревающих мирных Фогелей и отмечала косыми крестиками на карте следы своих преступлений. Последний крестик они поставили на атолле ГФ-39. Теперь они взяли на мушку ленинградского Кукушкина.

Герман Николаевич вдруг вспомнил дом своего двоюродного брата, невзрачный четырехэтажный дом на Екатерининском канале возле мостика, который держали в зубах четыре льва с золотыми крыльями. Более того, он вспомнил портрет своего предка, флотского лекаря, висящий возле камина, и кожаный переплет его дневника. Более того, обострившаяся от переживаний и физических мучений память обнаружила в своих глубинах и маленький желтый сундучок с таинственной монограммой… Так вот, значит, что! Значит, эти мерзкие отродья вышли на правильный след?!

Герман Николаевич стиснул зубы и дал себе слово помешать злодейским замыслам. Когда упившиеся в стельку бандиты затихли, он перегрыз зубами свои путы, выполз из хижины, добрался до оружейного склада, оставленного на атолле желтолицыми моряками, и стал забрасывать свою хижину гранатами и обстреливать ее светящимися пулями из пулемета.

Началась великая паника. Бандиты оказались трусами. Они не приняли боя и, кое-как отстреливаясь, ринулись к своему вертолету.

Фогель не успел подстрелить вертолет, бандиты скрылись.

Что делать? Как сообщить в Ленинград о грозящей опасности? Что там в этом сундучке – материальные или культурные ценности? Это неважно. Важно, что он стал целью мафии, а это повлечет за собой цепь преступлений.

Герман Фогель развернул свои таблицы. В них значились имена и позывные сотен радиолюбителей, с которыми он собирался установить контакт, пока аккумуляторы его станции не выдохлись. Вскоре он нашел в таблицах несколько ленинградцев и среди них ленинградского коротковолновика Геннадия Стратофонтова.

Стратофонтов! Это имя вспыхнуло, как молния, в ожившем от спячки мозгу островитянина. Да ведь это же потомок командира моего предка капитана первого ранга Стратофонтова, человека широких, прогрессивных взглядов! Он вспомнил даже эпизоды своего петербургского детства и вспомнил, с каким уважением, если не благоговением, произносилась за семейным столом фамилия Стратофонтовых.

Герман Николаевич составил тогда радиограмму следующего содержания.