Опиумная война - Куанг Ребекка. Страница 60

— Он хотя бы поблизости? — поинтересовался Бацзы.

— Я не почтовый голубь своего брата, — проворчала Кара. — Узнаем, где он был, когда вернется.

— А вы двое разве не можете, ну… сама знаешь? — Юнеген постучал по вискам.

Кара поморщилась:

— Мы связанные близнецы, а не зеркальные источники.

— И вы не можете создать зеркальный источник?

— Никто больше этого не может, — огрызнулась Кара.

Юнеген посмотрел на Рин и подмигнул, словно они с Бацзы регулярно подтрунивают над Карой ради смеха.

— Ох, оставь Кару в покое.

Рин повернулась и увидела Алтана. Он шел к ним и смотрел поверх ее головы.

— Нужен человек для патрулирования внешнего периметра. Бацзы, твоя очередь.

— Нет, я не могу, — отозвался тот.

— Почему это?

— Я ем.

Алтан закатил глаза.

— Бацзы.

— Пошли Рамсу, — заныл Бацзы. — Он не был там, с тех пор как…

Бум. Дверь в столовую с грохотом распахнулась. Все головы повернулись к дальнему концу зала. В двери покачивался человек в черном одеянии цыке. Стоящие у выхода солдаты ополчения поспешно расступились, освобождая дорогу громадному незнакомцу.

Но цыке не сдвинулся с места.

— Суни вернулся, — сказал Юнеген. — Долго он.

Суни был гигантом с мальчишеским лицом. Его руки и ноги были покрыты золотистыми волосами, Рин никогда не видела настолько волосатого человека. Он шел вприпрыжку, как обезьяна, как будто раскачивается на ветке, а не ступает по земле. Руки у него были толще талии Рин, он мог бы раздавить ее голову, как орех.

Он направился к столу цыке.

— Великая черепаха! — пробормотала Рин. — Кто это?

— Мать Суни спала с обезьяной, — радостно возвестил Рамса.

— Заткнись, Рамса. Суни говорит с богом Обезьяной, — сообщил Юнеген. — Стоит порадоваться, что она на нашей стороне, верно?

У Рин он все равно вызывал страх, но Суни уже сел за их стол.

— Ну и как? — бодро спросил Юнеген. — Они тебя видели?

Суни как будто не слышал Юнегена. Он вскинул голову, словно принюхивался. На его висках запеклась кровь. Из-за коротких золотистых волос он больше напоминал животное, чем человека, дикого зверя, который никак не решит — напасть или скрыться.

Рин напряглась. Что-то не так.

— Слишком шумно, — сказал Суни. Голос напоминал гортанный рык.

Улыбка слетела с лица Юнегена.

— Что?!

— Они кричат.

— Кто кричит?

Суни шнырял взглядом вокруг стола. Глаза были безумными и несфокусированными. За долю секунды до того, как Суни бросился на них через стол, Рин была готова. Суни врезал Юнегену по горлу и пригвоздил к полу. Задыхаясь, Юнеген яростно пытался выбраться из-под огромного Суни.

Рин отпрыгнула и подняла стул, а Кара схватила лук.

Суни сцепился с Юнегеном на полу. Раздался щелчок, и вот уже на месте Юнегена оказалась рыжая лиса. Она почти выскользнула из хватки Суни, но тот крепче сжал кулак на горле лисы.

— Алтан! — крикнула Кара.

Алтан отшвырнул упавший стол и отпихнул с дороги Рин. Он прыгнул на Суни за секунду до того, как тот сломает Юнегену шею. От неожиданности Суни взмахнул левой рукой и попал Алтану по плечу. Тот не обратил внимания на удар и врезал Суни по физиономии.

Суни взревел и выпустил Юнегена. Лиса шмыгнула к ногам Кары и рухнула, ее бока раздувались от тяжелого дыхания.

Суни и Алтан теперь боролись на полу, каждый пытался прижать другого. По сравнению с громадным Суни Алтан выглядел крохотным, противник был вдвое его тяжелее. Суни стиснул Алтана за плечи, но Алтан вдавливал пальцы ему в глаза.

Суни взвыл и отпихнул Алтана. На мгновение Алтан взлетел в воздух словно тряпичная кукла, но с кошачьей грацией приземлился на ноги, как раз когда Суни снова на него бросился.

Цыке окружили Суни. Кара приложила к тетиве стрелу и была готова в любой момент прострелить Суни лоб. Бацзы вытащил грабли, но Суни и Алтан катались с такой скоростью, что он не мог нанести верный удар. Рин крепко сжала рукоятку меча.

Алтан пнул Суни в грудь. По залу раскатился треск. Оглушенный Суни качнулся. Алтан встал в низкую стойку между Суни и остальными цыке.

— Назад, — тихо произнес он.

— Они слишком шумят, — сказал Суни, совсем не злобно. Скорее испуганно. — Так шумят!

— Я сказал — назад!

Бацзы и Юнеген неохотно отступили. Но Кара осталась на месте, с нацеленной в голову Суни стрелой.

— Они так шумели, — сказал Суни. — Я не понимаю, что они говорят.

— Могу сказать тебе все, что нужно, — спокойно произнес Алтан. — Просто опусти руки, Суни. Сделай это для меня.

— Мне страшно, — захныкал Суни.

— Мы не целимся из лука в друзей, — рявкнул Алтан, не поворачивая головы.

Кара опустила лук. Ее руки заметно дрожали.

Алтан медленно подошел к Суни, с мольбой раскинув руки.

— Это я. Всего лишь я.

— Ты мне поможешь? — спросил Суни. Голос совершенно не соответствовал внешнему виду. Он говорил, как ребенок, испуганный и беспомощный.

— Только если ты позволишь, — отозвался Алтан.

Суни опустил руки.

Меч в руках Рин задрожал. Она была уверена, что Суни сломает Алтану шею.

— Они так шумят, — повторил Суни. — Велят мне делать всякое, а я не знаю, кого слушать…

— Слушай меня, — сказал Алтан. — Только меня.

Он быстро преодолел расстояние до Суни.

Суни напрягся. Руки Кары снова потянулись к луку. Рин пригнулась, чтобы броситься вперед.

Ручища Суни обняла Алтана. Суни глубоко вдохнул. Алтан мягко прикоснулся к его лбу своим.

— Все хорошо, — прошептал он. — С тобой все хорошо. Ты Суни, и ты цыке. Не слушай никакие голоса. Слушай только меня.

Суни закрыл глаза и кивнул. Его дыхание стало глубже. На лице появилась кривая улыбка. Когда он открыл глаза, они больше не были безумными.

— Привет, Тренсин, — сказал он. — Хорошо, что ты вернулся.

Алтан медленно выдохнул, кивнул и хлопнул Суни по плечу.

Глава 14

— Осада — это когда в основном протираешь штаны, — посетовал Рамса. — Знаешь, сколько было сражений после того, как Федерация высадилась на берег? Ни одного. Мы просто занимаемся разведкой, проверяем границы и выделываемся друг перед другом.

Рамса попросил Рин помочь ему с укреплением дальних переулков у пристани.

Они медленно превращали улицы Хурдалейна в линию обороны. Каждый эвакуированный дом становился фортом, каждый перекресток — ловушкой из колючей проволоки. Все утро они методично проделывали дыры в стенах, чтобы соединить лабиринт переулков в транспортную систему, известную только никанцам. Теперь они наполняли мешки песком, чтобы заделать дыры в стенах после мугенской бомбардировки.

— Я думала, ты взорвал здание посольства, — сказала Рин.

— И что? — огрызнулся Рамса. — Я хоть что-то делаю.

— Хочешь сказать, Федерация до сих пор не атаковала?

— Они высадили разведотряды, чтобы разнюхать границы. Основные войска пока ничего не предпринимают.

— И долго это продолжается? Почему?

— Потому что Хурдалейн укреплен лучше, чем Синегард. Хурдалейн выстоял в первых двух Опиумных войнах и наверняка выдержит и третью. — Рамса наклонился. — Передай вон тот мешок.

Рин подняла мешок, и Рамса, охнув, водрузил его поверх баррикады.

Тощий оборванец нравился Рин, напоминал юную версию Катая, если бы Катай был одноглазым пироманьяком с нездоровым пристрастием к взрывам. Рин гадала, сколько времени он уже цыке. Выглядел он слишком юным. Каким образом ребенок очутился на передовой?

— У тебя синегардский акцент, — отметила она.

Рамса кивнул.

— Жил там некоторое время. Родители были алхимиками на столичной базе ополчения. Занимались производством пороха.

— Тогда что ты здесь делаешь?

— В смысле, почему я цыке? — Рамса пожал плечами. — Долгая история. Отец ввязался в политику и в конце концов поднял мятеж против императрицы. Экстремисты и все такое. Может, «Опера», но точно я не знаю. В общем, он попытался подорвать во дворце бомбу, а вместо этого взорвал нашу фабрику. — Рамса показал на завязанный глаз. — Спалил мой глаз. Охрана Дацзы снесла головы всем сколько-нибудь причастным. Публичная казнь.