Жизнь в лесу. Последний герой Америки - Гилберт Элизабет. Страница 6

– Круговорот жизни яснее всего предстал передо мной, – продолжил Юстас, – когда я ехал на лошади по Америке и увидел труп недавно погибшего койота. От жары в пустыне тело койота превратилось в мумию, но вокруг зеленым кольцом уже росла свежая трава. Животное отдавало земле питательные вещества, и та возрождалась снова. Тогда я понял, что это не смерть, а вечная жизнь. Я вынул у койота зубы и сделал себе это ожерелье, которое всегда висит у меня на шее, чтобы я не забывал этот урок…

– Но жизнь сегодняшних людей – представляет ли она собой круг? – спросил он. И сам ответил: – Нет. Их жизнь – это коробка. Они просыпаются каждое утро в коробке – своей спальне, – потому что другая коробка рядом начинает пищать, сообщая, что пора вставать. Едят завтрак из коробки, а потом выбрасывают эту коробку в другую коробку. Потом выходят из коробки, в которой живут, садятся в коробку на колесах и едут на работу, а это еще одна большая коробка, разделенная на сотни маленьких коробочек, где люди целый день сидят и смотрят в коробки перед собой – компьютерные мониторы. Когда кончается день, все снова садятся в свои коробки на колесах и едут домой, в свои коробки, где весь вечер сидят у телевизора – коробки, которая их развлекает. Они слушают музыку из коробки, едят еду из коробки и складывают в коробку свою одежду – всю свою жизнь они проживают в коробке! Знакомая картина?

Дети засмеялись и захлопали в ладоши.

– Вылезайте из своих коробок! – призвал детей Юстас. – Вы не обязаны жить так, потому что кто-то сказал, что это единственно возможный путь. Вы не прикованы к своей культуре! Это не единственный способ жить – люди тысячелетиями жили по-другому!

Он говорил еще час, после чего зал взорвался аплодисментами, как на собрании религиозных фанатиков. После лекции Юстас сел на край сцены, выпил из стеклянной бутылки свежей родниковой водой с Черепашьего острова – он везде ее с собой носит. К нему с благоговением подходили притихшие дети, а директор лагеря горячо пожал ему руку и вручил чек на щедрую сумму в скромном конверте.

Дети окружили Юстаса плотным кольцом. Самый крутой хулиган в рэперском наряде подошел и встал рядом с Юстасом. Ударив себя кулаком в грудь, он торжественно произнес:

– Ты рулишь, чувак. Ты реально клевый.

Юстас откинул назад голову и рассмеялся. Другие дети выстроились в очередь, чтобы пожать ему руку, после чего забросали его вопросами.

– А вы можете прямо сейчас развести костер?

– Могу.

– Если бы вас высадили голым посреди Аляски, вы бы выжили?

– Думаю, да. Но если бы у меня был нож, было бы проще.

– Вам было страшно, когда вы впервые ушли в лес?

– Нет. Цивилизация гораздо страшнее леса.

– А ваши родители злились на вас, когда вы ушли?

– Отец не понимал, почему я не хочу жить в современном доме с удобствами, но мама все поняла.

– Вы когда-нибудь болеете?

– Редко.

– А к врачу ходите?

– Никогда.

– Вы умеете водить машину?

– А как бы я сегодня сюда добрался?

– Вы пользуетесь какими-нибудь современными инструментами и приборами?

– Постоянно пользуюсь бензопилой, чтобы расчищать от зарослей землю. Телефоном. Пластиковыми ведрами. Да, пластиковое ведро – это вещь! У меня много корзин и коробок из коры и травы, я знаю, как их делать, и много раз пользовался примитивными методами добычи воды. Но пластиковые ведра, скажу я вам, значительно упрощают дело. Ух! Пластиковые ведра! Чудо. Жить без них не могу.

– А зубная щетка у вас есть?

– В данный момент нет.

– А расческа?

– Раньше у меня была расческа из дикобраза. Но теперь нет.

– Как это из дикобраза?.

– Из его щетины.

– И как вы ее раздобыли?!

– Однажды, когда я отправился в поход по Аппалачской тропе, дикобраз спас мне жизнь, и в его честь я сделал расческу из его щетины.

– А как дикобраз спас вам жизнь?

– Он дал мне еду, когда я умирал с голоду.

Последовала длительная пауза: дети пытались понять, что это значит. Потом они хором произнесли: «А-а-а…» – и расспросы продолжились.

– Почему вы умирали с голоду?

– Потому что еды не было.

– Почему не было еды?

– Дело было зимой.

– А сколько времени вы дольше всего не ели?

– В течение двух недель, а потом убил того дикобраза.

– Покажете расческу из его щетины?

– У меня ее больше нет. Как-то раз принес на лекцию вроде этой и показал ребятам примерно вашего возраста, а потом кто-то ее украл. Можете представить, как я расстроился?

– У вас есть ружье?

– Даже несколько.

– Вы когда-нибудь убивали человека?

– Нет.

– А жена у вас есть?

– Нет.

– Почему?

– Наверное, я пока не встретил подходящую женщину.

– А вы хотите жениться?

– Больше всего на свете.

– В лесу бывает одиноко?

Юстас не сразу ответил. Задумался, а потом с улыбкой сказал:

– Только по вечерам.

Позднее тем вечером, когда мы с Юстасом остались наедине, он признался, что у него сердце разрывается, когда он общается с современными американскими подростками. Да, он находит с ними общий язык, но люди не способны понять, как глубоко ранит его невежество этих детей, их безответственность в личных отношениях, неуважение к старшим, защищенность на материальных желаниях и полная беспомощность, которой никогда не встретишь, скажем, у детей амишей [16].

Но я невнимательно слушала жалобы Юстаса, потому что мне не давали покоя несколько вопросов.

– Хотела спросить о сегодняшней лекции, – сказала я. – Вас везде так встречают?

– Да, – ответил Юстас.

– Люди любого возраста, из всех социальных групп?

– Да.

Я задумалась и после паузы спросила:

– Как вы думаете, почему эти дети так внимательно слушали вас сегодня?

Юстас ответил так быстро, однозначно и прямо, что у меня по спине пробежали мурашки.

– Потому, – сказал он, – что они сразу поняли: я настоящий. Раньше им наверняка не приходилось встречать настоящих людей.

Глава 2

Зимой 1975 года, когда Юстасу Конвею было четырнадцать, он начал новый дневник и в самом начале написал:

«Я, Юстас Конвей, живу в довольно большом доме в Гастонии, Северная Каролина. У меня есть мать и отец, а также двое братьев (Уолтон и Джадсон) и сестра (Марта). Я увлекаюсь индейскими ремеслами и фольклором. Недавно организовал группу для исполнения индейских танцев. В группу вхожу я, мой брат Уолтон (старший из двух), Томми Моррис – это мой близкий друг, он живет в двух кварталах от моего дома – и Пит Моррис, брат Томми. Их отец покончил с собой примерно два года назад, но мать скоро опять собирается замуж. Я хожу в музей естественной истории Шиле [18], как только появляется возможность, потому что мне там нравится, и нравятся люди, которые там работают. Я сам чуть не устроился туда на работу! Моя комната похожа на музей. Я завесил стены индейскими рисунками и фотографиями индейцев, медвежьими шкурами, которые прислал мне дядя с Аляски, и всякими индейскими вещицами, которые сделал сам. Больше в моей комнате уже ничего не помещается, там очень мало свободного места, а есть еще столько вещей, которые я не могу там хранить!»

Он был необычным ребенком. Постоянно был чем-то занят. Ходил каждый день в школу, разумеется, – но лишь потому, что так было необходимо. После школы ехал на велосипеде в музей Шиле – небольшой естественно-научный музей с запылившимися диорамами времен Первой мировой войны, изображавшими флору и фауну Северной Каролины. Именно там была его настоящая школа: директор музея, мистер Алан Стаут, проникся симпатией к мальчику и всегда был рад видеть его под крышей музея, ставшего для Юстаса сказочным убежищем.