Ди-джей (СИ) - Васильев Иван Сергеевич. Страница 25

Лысоватый агитатор с пышными усами развёл руки, задрал глаза к потолку и стал громко цитировать воззвания:

— Ленинскому Комсомолу слава!

— Если партия скажет надо, комсомольцы ответят есть!

— Не расстанусь с Комсомолом, буду вечно молодым!

— Ханжа, бюрократ, подхалим! — худенькая, невысокого роста девушка с блестящим значком на груди скорчила кислую мину.

— Или вот, ещё! — докладчик демонстративно сделал вид, что не слышит и не видит её. Он весь напружинился, суетно зашуршал листами, стал откашливаться, прикрывать рот трясущейся рукой, при этом пытаясь создать атмосферу важного для всей его жизни предложения…

— Предлагаю на бельэтаже с помощью малиновых штор обозначить кабинки, как в театре!

— …Это будут не просто места для наблюдения — это будет прорыв!

— …Это будет свежая струя, глоток воздуха в старом, закостенелом мировоззрении!

— Виталий Семенович, ближе к делу, — секретарь попытался вернуть архитектора в поле конструктивного разговора. — А точнее будет сказать к сути вашего проекта.

— Товарищ второй секретарь райкома, — докладчик снова прокашлялся. Он медленно вытащил платок, аккуратно развернул его и с каким-то вызывающим достоинством оглушительно высморкался. После чего помпезно продолжил…

— Посмотрите, как все идеи чудесно вплетаются в канву оформления зала! Как всё будет замечательно выглядеть! Именно об этом мечтали молодые комсомольцы, когда начинали строить Дом Культуры! Именно про это вели разговоры темными, холодными, бессонными ночами, когда закладывали первые кирпичи здания, когда замешивали первые килограммы цемента. Когда…

— Товарищ Гунькин-Заболотский! — высокое руководство возмущенно назвало докладчика по фамилии и поторопило… — По существу!

— Тогда у меня всё!

— Виталий Семенович, ваш проект весьма интересен! — глаза второго секретаря Райкома засветились хитрой улыбкой… — Но, меня разбирает любопытство, как к нему относится комсомольский актив завода? Какие предложения есть у молодых рабочих, строителей, инженеров? Ведь это для них строиться новый ДК. Товарищи активисты, что скажите?

— У нас свой проект! — начал высказываться высокий, сухощавый парень в синем костюме. Его волосы, брови и ресницы были настолько белые, точно покрашены перекисью водорода.

— Вместо лепнины на потолке предлагаем выложить плитками из цветного стекла мозаику, за которой будут яркие лампы. На стенах вместо картин думаем разместить плоские вытянутые короба, закрытые разрисованным стеклом. Внутри коробов установить цветные лампочки. Свет проходя через поверхность, будет мягко подсвечивать рисунки, нанесенные на стекло. По углам зала и в центре предлагаем установить пять массивных металлических мачт.

— Мачты-то, зачем в Доме Культуры? — перебивая докладчика, писклявым голосом воскликнул Гунькин-Заболотский. На его лице появилось такое выражение, будто он только что лизнул цемент.

— На них развесим звуковые колонки, прожекторы, световые приборы, — возбужденно перечислял представитель молодого поколения.

— В половину зала предлагаем разместить столики, поставить буфет и организовать молодежное кафе.

— Может вам тут ещё построить ресторан с гостиницей? — недовольно возмутился архитектор. — Гулять так, гулять! Чего уж останавливаться на половине дороги?

— Понятно, — комсомольский вожак закусил нижнюю губу. Повернулся в сторону пришельца, который памятником застыл перед пустым окном, рассматривая плывущие по небу облака. — Максим, что думаешь?

— Мне кажется… — повернув голову в сторону, начал отвечать потерявший память пришелец. Со стороны казалось, что он находится где-то, в другом месте. И совсем не видит присутствующих членов комиссии. Свои мысли выдаёт так, словно читает чужой текст…

— В зале не должно быть массивных конструкций, мачт и тем более кафе. Нужно как можно больше свободного места для танцев. Все звуковые и светомузыкальные приборы — только на потолок или высоко на стены. Столики надо поднять на бельэтаж второго этажа. Кафе, бар туда же. На первом этаже необходимо оставить только мягкие диваны для отдыха, которые нужно расставить вдоль стен.

— Что касается светящихся картин? — новоявленный прорицатель устремил взгляд в вечность и начал вести разговор с кем-то у себя в голове.

— Думаю интересное предложение. Пусть будут. И по-хорошему, хотя бы одну стену надо делать полностью экраном из светящихся предметов. Причем каждый должен легко меняться.

— И ещё, надо обязательно предусмотреть несколько важных моментов, которые необходимы для работы ди-джея, выступления творческих исполнителей, функционирования бара. С ходу всё не расскажешь. Тут надо садиться, рисовать, считать, думать…

— И разбираться, откуда ко мне в голову лезет всё это? — едко добавил он про себя.

— Мне нравится предложение товарища Иванова, — Хлеборов после небольшой паузы, подвел итог обсуждения.

— Значит так! Вместе с Максимом вносим в проект изменения. Делаем расчеты, составляем смету и на следующей неделе собираемся здесь снова. Вопросы, есть? Вопросов, нет. Вот и чудненько. Действуем. А товарища Гунькина-Заболотского попрошу оказывать всяческую поддержку молодым дарованиям.

К Максу подошел длинный, похожий на жердь, кудлатый парень лет двадцати, с веселыми глазами.

— Послушай, Макс! Говорят ты специалист по подбору современной музыки. Через три дня, в Доме Культуры, у комсомольской организации нашего завода, запланирована лекция посвященная путешествию человека к звездам. А потом, после лекции профессора астрономии, хотели провести тематическую танцевальную программу "Космос и комсомол 77". Поможешь, подобрать несколько "космических" мелодий? Ну, оказать нам помощь, как… комсомолец, как товарищ?

— ??? — Я? Оказать помощь? — ди-джей удивленно завертел головой по сторонам, не понимая сути вопроса. (Помочь подобрать современную музыку? Как это? Как товарищ? Как комсомолец?)

— Конечно, поможет, — Хлеборов авторитетно похлопал Максима по плечу.

— Видели бы вы, что он творил на юбилее!

— Вчера, я случайно попала на эстонский балет! — в магазине "Мелодия", за прилавком, у витрины с пластинками, стояли две продавщицы. Одна романтическая особа, с длинными пушистыми ресницами и бровями шнурочком, как у куклы, вся зарёванная, в слезах, делилась переживаниями с подругой.

— Они танцевали, кажется, "Блудный сын" Прокофьева. Это что-то очень величественное и скучное. Под такую траурную, похоронную эстонскую музыку, в течение всего концерта, мне страшно хотелось умереть!

Рёва достала из кармашка халата небольшой платок, вытерла глаза, потом трубно высморкалась и глубоко вздохнув, заявила…

— Викуся, ты не поверишь! Какой у них дирижер — высокий, изящный, кудрявый. Я час не могла успокоиться, бродила по улице после выступления, чтоб повстречаться с ним, с этим жгучим красавцем, поговорить. Высказать ему, все свои чувства. А он вышел с какими-то размалёванными балеринами и ушёл в сторону гостиницы. Таня, Танечка! Как ты думаешь, он женится на мне, если мы познакомимся?

— Простите, что отвлекаем, — два парня подошли к ответственным работникам советской торговли. — Посоветуйте что-нибудь романтичное, танцевальное для…

— Молодые люди, не мешайте работать! Не видите, у нас, пересмена! — споро произнесла светловолосая, с зеленоватыми глазами, цвета бутылочного стекла продавщица. Она резво махнула рукой в неопределённую сторону. — Пройдите в сторону классики и посмотрите, там. Между Шаляпиным и Рахманиновым, на второй полке, слева. Там, есть, всё!

— А сколько стоит?

— Рубль пятьдесят.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

— Таня, это очень серьезно! — заботливая наставница продолжила успокаивать несчастную. — А вдруг он женат?

— Вот этого я боюсь… — рева высушила глаза, шмыгнула и начала натирать нос.

— Такие мужчины почему-то всегда женаты! — возмущению опытной наставницы не было предела. — Вероятно, в этом виноваты женщины! По своей сути они гадкие, вредные, злопамятные хищницы — не дают проходу хорошим людям, пока не утащат их в загс. И не нарожают от них детей.