Мир Азриэля. Песнь ласточки (СИ) - Рома Валиса. Страница 3

— Бред и только, — вспомнив слова доктора невольно прошептала она, чувствуя, как пальцы уже начинают неметь.

И куда теперь возвращаться? На съёмную квартиру, или в старый дом, в котором она не была уже как месяц? Тот дом был и вправду странным… каким-то всё время пустым, словно ему чего-то не хватало, хотя при этом было всё: картины, ящики со старыми одеждами, чучела животных на стенах, просторные комнаты, некоторые из которых почти всегда пустовали по неизвестным причинам, и вечно чёрное, словно из чернил, озеро с голубой жалкой лодочкой и мелкими рыбками, изредка появляющимися на глаза. Впрочем, что наследство перейдёт ей, сомневаться как-то не приходилось. Оставался лишь вопрос, что с ним делать: дом можно вполне продать и наконец-то забыть об шкатулке со специально спрятанными деньгами на «чёрный» день, а книги в старой библиотеке, в которую редко кто когда-то заходил, продать на аукционе. Наверняка коллекционеры найдутся и там, заплатив за старую рухлядь больше чем можно себе представить. Ну а дальше… а дальше уже пытаться жить полноценной жизнью не нуждаясь в достатке.

Накинув на рыжие вихри капюшон, обделанный серым мехом зайца, и запахнувшись потеплее, чувствуя, как тело уже начинает покрываться сотнями неприятных мурашек, Мария не спеша пошла в сторону виднеющихся чёрных ворот с небольшой пристройкой из серого камня и печкой внутри, от которой из дымохода в тёмное склизкое небо взвивалась серая скользкая змея, рассеивающаяся при одном дуновении ветра. Людей в такое время на улицах почти и нет, что уж говорить об старом кладбище, наполовину поросшем лесом со скрюченными стволами у стоящих впритык могилок, с какой-то странной, тяжёлой аурой, так и давивший на плечи и заставляющей буквально без оглядки дойти до ворот, и только после, неуверенно замерев на этом перепутье мира живых и мира мёртвых, вновь скользнуть затуманенным взглядом по невысоким оградкам, извилистыми дорожкам, белым старым статуям с жёлтой травой у подножья, и почти чёрным лесом, подступающим аккурат вдоль забора, словно собираясь захватить это место в плен и больше ни за что не отпускать.

Выхода отсюда нет.

Глава 2. Личный дневник Алисы из страны Грёз

Домом это строение вряд ли можно было назвать. А вот особняком — первое, что бросалось в голову только выйдя из душного салона такси, почти бесшумно захлопнув дверь и ещё долго смотря чёрной машине во след, до тех пор, пока та не скрылась за ближайшим тёмным поворотом соснового леса. И только после, всё же заставив себя оторвать взгляд от плотно стоящих деревьев, Мария запрокинула голову, осматривая чёрное двухэтажное строение буквой «П» с крышей из тёмно-бордовой черепицы, на которой засели старые белые горгульи с каплями дождя на крючковатых носах и мышиными крыльями, распростёршимися в разные стороны. Одну стену дома оплетал трепещущий на ветру тёмно-зелёный плющ, взбирающийся на подоконники больших окон и размахивая своими широкими цепкими листами, ещё надеясь каким-то чудом переползти на крышку. Она не была тут меньше месяца, а место буквально вымерло, став ещё более пустым и мрачным, с не горящими рыжеватыми лампочками фонарей вдоль выложенной из серого камня дороги, ведущей на ступени к чёрной двустворчатой двери с головами львов, держащих в своих оскалившихся пастях тяжёлые кольца ручек. А ведь раньше это место казалось ей дворцом, если не замком, со множеством тайн внутри, какой-то спрятанной загадкой, найти которую вряд ли кому-то удавалось…

Холл, медленно переходящий в гостиную, встретил своей темнотой и необычной пустотой. Вешалки, обычно до отказа забитые вещами, были пусты, а между ними растянулась серая сетка паутины. Обои больше не казались насыщенно изумрудного цвета, а серыми и невзрачными, даже лампочки в красивых абажурах теперь светили жалкими белыми отголосками, а чёрные доски под ногами неприятно скрипели, эхом проносясь по всему дому. В гостиной было ещё пустыннее: лишь камин у стены, да лестница на второй этаж, вдоль которой виднелись светлые квадраты от картин, сложенных на полу и накрытых белой простынёй. Стоящие в углу кресла и небольшой стол тоже оказались под покрывалами, когда чёрный резной шкаф пустовал, а книги расставлены вокруг него высокими аккуратными башнями, словно надеясь вновь оказаться на своих местах.

Так пустынно тут ещё не было.

Казалось, крикни, и твой голос просто потонет в этой навязчивой тишине, что поглощала вокруг всё. Даже удары собственного сердца уже вряд ли можно было различить через эту пустоту, что порой нарушали скрипучие доски под ногами, да гуляющий ветер на чердаке, заваленном всякими старинными вещами, некоторым из которых насчитывалась уже не одна сотня лет, если не больше.

Вынув из ушей капельки чёрных наушников и вновь оглядевшись, Мария с ещё большей неуверенностью ступила на старую лестницу, морщась от скрипа досок и стараясь не дотрагиваться до запыленных перил, то и дело, что провожая взглядом непривычно пустынные стены, на которых раньше расцветали изысканные красочные картины каких-то невероятных мест, портреты забытых людей и зверей, застывших в угрожающих позах. Теперь же было пустынно, словно это место покинули ещё пару десятков лет назад, и даже не верилось, что тут раньше кто-то мог жить. Особенно бедная семья сказочника, обогатившаяся лишь по счастливой случайности, иначе это вряд ли можно как-то по другому назвать.

Взобравшись на второй, ещё более тёмный и пустынный этаж, Мария как можно медленнее прошла по серому ковру, заглушающему даже самые громкие и тяжёлые шаги, невольно замерев напротив самой дальней двери из белого дерева с чёрными вырезанными фазанами и змеями, переплетающимися вместе с бутонами лотосов. И только после, задержав на миг дыхание, повернула холодную ручку, перешагнув через невысокий порог и зажмурив глаза от яркого белого света, льющегося через большие окна с раздвинутыми серебристыми шторами, связанными засохшими бутонами нежно-розовых роз. Да, пожалуй, это единственная комната, которая никак не изменилась. Тут было всё в точности так, как она запомнила, лишь на уютном холодном кресле больше не было высокой статной женщины с забранными в пучок седыми волосами, что при виде неё как-то странно улыбалась и лишь порой разговаривала. В последнее время это были совсем странные разговоры. Они были про Север. Про власть и корону. О призраках и тенях. И о Судьбе. Тогда эти разговоры казались пустыми, бессмысленными, но сейчас… почему сейчас они были пропитаны каким-то прозрачным, почти несуществующим смыслом? Неужели это после слов того врача, сующего свой нос куда не надо, всё так поменялось? Она не знала, точнее, догадывалась, но эта догадка была призрачной…

Подойдя к белой тумбочке у резной кровати из сосны с лёгким розово-золотистым одеялом, Мария осторожно выдвинула самый первый ящик, но кроме засохших лепестков и пары старых так и нераскрытых писем ничего не нашла. И только после, подобрав жёлтые конверты, запечатанные красным воском, осторожно села на мягкую кровать, пытаясь рассмотреть непонятный, уже стёршийся со временем, адрес, и вовсе пропавшее имя. Наконец, осторожно поддев печать ногтем и с тихим шорохом достав письмо, она с какой-то обидой и неясностью взглянула на абсолютно чистый лист без ничего. Зачем кому-то отправлять пустые письма, которые так и не были вскрыты? Это уже было странным.

Во втором оказался какой-то потемневший от времени и покрывшийся ржавчиной медальон в виде шестиконечной звезды на чёрной бечёвке, и вновь пустой лист без ничего. Когда же Мария раскрыла третий конверт, оттуда, прямо ей под ноги, звонко посыпались какие-то странные стёклышки плоской и идеально круглой формы, и только подобрав одно из них, она с удивлением взглянула на золотистые и серебристые искры внутри, что соединялись в оттиск совы с одной стороны, и той самой звездой с другой. Неужели их кто-то сделал на заказ? Но зачем?

Отложив три конверта в сторону, Мария вновь взглянула на ящик, осторожно смахнув старые лепестки засохших цветков и проведя пальцем по какой-то неровности, замерев лишь на миг и тут же надавив на неё, заставив в комнате что-то еле слышно хрустнуть, а ящик чуть ли не тут же громко захлопнуться, чуть не прищемив руку. Удивлённо оглянувшись и на всякий случай поднявшись на ноги, девушка осторожно прошлась вдоль комнаты, рассматривая каждый уголок, подолгу останавливая взгляд на пыльном чёрном столике, цвета серого снега стеллаже с однотонными корешками книг, заглянув на последок в шкаф, завешанный старой одеждой с кучами ящиков, и лишь после замерев.