Мир Азриэля. Песнь ласточки (СИ) - Рома Валиса. Страница 38

— Тут без неё никуда, — негромко заметил он, зачесав потемневшие на несколько тонов волосы назад, прежде чем кивнуть на нечто подобие накренившихся на бок ворот со множеством красных ленточек. — Видишь их?

Взглянув на алые ленты Мария настороженно кивнула, уже догадавшись, что они могут значить в этом мире.

— Сколько здесь лент на вратах и дверях, столько и покойников.

— Тогда тут у каждого дома потери, и не одни, — хмуро обведя взглядом виднеющиеся домики со старыми или только повешенными ленточками, сияющими на солнце, невольно подметила та, всё же поднявшись на ноги и, выпутав из волос ветки, потянула за поводья, заставив коня всё же оторваться от воды и смиренно пойти за ними, тут же опасливо остановившись перед покосившими «воротами» и, испуганно заржав, подняться чуть ли не на дыбы. — Дракар! Ты то что?!

Мотнув головой и вырвав из окровавленной ладони скривившейся Марии поводья, он неуверенно отступил назад, фыркая и чуть ли не гневно ударяя копытами об заскрипевший мост, сверля глазами словно выросший из-под земли лабиринт и всё ещё шагая назад, пока не оказался на той стороне журчащей реки, вновь наклонившись и начав жадно пить прохладную воду.

— Что это с ним? — не сводя взгляда с коня удивлённо спросила девушка, неуверенно взглянув на Виктора.

— Не нравится ему это место, впрочем, как и мне, — вновь устремив тусклый взгляд потухших золотых глаз на лабиринт Костей негромко ответил тот, при этом на его лицо словно опустилась каменная маска, превратив в безжалостного воина, не знающего самых элементарных чувств. — Трупы тут везде… и их много. Даже больше, чем положено.

— Ты знал, — вдруг произнесла Мария, вспомнив их разговор в старой хижине у кровавых топей. — И про лабиринт из костей, и про топь… откуда? Откуда ты мог всё это знать?

Он не ответил, даже не взглянул в её сторону, шагнув вперёд и заставив подвешенные на «воротах» жёлтые косточки животных глухо удариться друг об друга, известив о двух незнакомцах, так бестактно вторгшихся в их владения. Даже ленточки заиграли, заставив как-то обречённо сглотнуть застрявший в горле ком, ступив на утоптанную дорогу из чёрной земли, от которой, словно множество рук, уходили многочисленные тропинки, огибая небольшие, покосившиеся от старости, с пылью и паутиной в некоторых окнах, домами, зло косившимися в их сторону. Мария даже чувствовала на себе этот скользкий пустой взгляд, смотря на жёлтую, словно выгоревшую на солнцах траву, что росла за старыми заборчиками, чуть ли не оплетая собой дома и каждый раз неприветливо шурша от одного дуновения ветра. Люди тут были. Некоторых она замечала в запыленных окнах домов, другие же, пытаясь выкорчевать засохшие корни из непригодной для проживания земли, как-то странно выпрямлялись, сжимая в своих мозолистых руках тупые топоры, провожали их тяжёлыми, словно умершими взглядами, от которых хотелось спрятаться, шагая вровень с Виктором и порой касаясь его плеча своим, тут же вздрагивая и поднимая глаза на лабиринт, всё больше и больше замечая, что он выполнен из прочного чёрного хрусталя, в котором затаились тысячи и тысячи костей, что словно призраки, стоило только отвести взгляд, меняли своё местоположение, паря между алых капелек собственной крови, опасно вспыхивающих в лучах солнц.

— Тут нет прохода, — раздался сухой, словно треск старых веток над головой, голос мужчины, что даже не посмотрел на них, продолжая обрубать тупым топором закопавшиеся в самую глину земли корни. — Уходите, и ищите другой путь… были тут такие, которые соизволили пройти этот лабиринт. Вон, кости их теперь по ту сторону остались…

— Кто бы сомневался, — невольно подметила Мария, но всё же отступила назад, рассматривая их собеседника: сквозь чёрные неаккуратные лохмы проглядывала седина, а всклоченная борода была перевязана толстым узлом на шее. Дырявая рубашка со слишком широким воротом оголяла загорелую грудь со множеством волосков на ней, когда руки испещряли неровные шрамы с парой недостающих пальцев, вместо которых зияли неровные обрубки, затянувшиеся старой кожей. — Что-то обходного пути тут не видно.

— Значит смотреть внимательней надо, — довольно грубо ответил тот, с треском вонзив топор в корень и заставив его с треском расколоться. — Есть много путей, так что лучше идите по ним… пусть это и дольше будет, хотя бы живы останетесь.

— Слушай, а он прав, — негромко произнесла Мария, не сводя с мужчины взгляда. — Есть ведь много путей, ступив на которые мы хотя бы живыми доберёмся, а так каков шанс того, что мы вообще оттуда выйдем? Лично я рисковать особо не хочу… и жизнь мне знаешь как дорога?

— И что ты предлагаешь? На обход у нас займёт несколько недель, да и при том как-то же мы ещё живы, — голосом, полным металла, произнёс Виктор, заставив спутницу обречённо перевести дыхание и передёрнуть плечами от чьего-то взгляда. Оглянувшись и заметив, как кто-то шустро скрылся за углом покосившегося дома, она осторожно пошла следом, ступая по холодной непрогретой земле и то и дело, что замечая на себе скользкие мрачные взгляды живых людей, которые уже давно перестали себя так таковыми считать. Лишь пустые оболочки, душу из которых выпил этот дьявольский лабиринт Тьмы.

Вновь оглянувшись назад и заметив, что Виктор даже с места не сдвинулся, Мария юркнула на одну из чёрных тропинок, пройдя между близко стоящими домами, откидывающими свои прохладные тени в этот закуток, всё чаще и чаще замечая, что нет этого движения, этой жизни, что должна обитать в таких поселениях. Лишь звенящая в ушах пустота, которой не было даже в замке Безымянного. Там постоянно казалось, что за тобой кто-то да и следит, но не сейчас. Пустотой тянуло буквально от всего: от людей, шатких домов, земли, покосившихся заборчиков, высокой жёлтой травы, путавшейся под ногами. Лишь тот дом на холме почему-то казался ей живым, словно отстранившемся от всех и живущим своей размеренной жизнью.

Дома закончились так быстро, что Мария даже невольно замерла, смотря на разваливающиеся постройки, уже заросшие травой и серым плющом, с выцветшими красными ленточками над корявыми пастями дверей, в которых совсем не хотелось заходить. Видимо, поселение раньше было куда больше, но из-за лабиринта люди почему-то начали умирать, и так наверняка будет до тех пор, пока тут никого не останется.

Но один дом всё же привлёк её внимание. Он стоял в стороне, словно отчуждённый, изгнанный подальше, с двумя старыми алыми ленточками над дверью и покрытой зелёным мхом крышей. Дом был небольшой: всего две комнаты и два круглых окна, занавешенных пёстрой скатертью, со старым колодцем поодаль, где об серые камни еле слышимо билось пустое ведро, то и дело, что шарпая дном об землю. И там, на скрипучих ступеньках, словно старики в старых поношенных одеждах, сидели два ребёнка, что-то негромко насвистывая в деревянный най и жалейку из старого жёлтого рога какого-то быка, выдувая немного грубую неказистую мелодию, которую явно играют на флейтах и скрипках, и всё же та, пусть мрачная и чересчур резкая, угадывалась.

Заметив неуверенно застывшую Марию всего в паре метров от заросшего травой заборчика из нелепо сколоченных чёрных досок, девочка с неровно остриженными русыми волосами оторвала взгляд от своего ная, поджав губы и толкнув локтем сидевшего поодаль брата, заставив того выпустить рассерженные звуки, но увидев постороннего слушателя, тут же замолкнуть, спрятав свой инструмент за спину.

— У вас… неплохо получается, — решившись, негромко произнесла Мария. — Что это за музыка?

— Эта песня, — чуть ли не тут же выпалила девочка, вдруг покрывшись красными пятнами смущения и сжав в руке свой старый най. — Песня для мёртвых в дальний путь… раньше её играли все, кто знал мелодию, а сейчас только мы… её слышал каждый.

— Видимо, я не каждый, — подёрнув губы в слабой улыбке ответила та, осторожно открыв неприятно заскрипевшую калитку и ступив на усыпанную серыми камнями дорожку, ведущую к их дому. Трава тут была по колено, укрывая собой засохшие грядки, взбираясь по скрюченной берёзе с обвисшими ветками, даже припрятала треснувшее пополам корыто, но колодец не тронула, огибая его вокруг и вновь устремляясь насколько глаз хватало вперёд. — Ваши родители тоже оказались в том лабиринте?