Среди них скрывается монстр... Книга 2 (СИ) - Юдина Екатерина. Страница 9

Поднеся к губам бокал с шампанским, Рори сделала небольшой глоток, пачкая своей помадой край стекла. Ей нравился ресторан Реми, хотя она, из-за постоянных репетиций, не имела возможности постоянно сюда ходить. К счастью, Реми намеревался открыть еще несколько своих ресторанов и Рори пообещала себе, что постарается чаще посещать их, стараясь окунуться в невероятную атмосферу уюта, которую только Реми мог создать в своих ресторанах.

Поставив бокал обратно на стол, Рори кинула беглый взгляд на Этьена, который тоже остался сидеть за столом. Девушка все еще не могла привыкнуть к угрюмости этого парня, из-за чего они часто не общались, но Рори, все равно, испытывала к нему теплые дружеские чувства. Впрочем, своими друзьями она так же считала остальных членов клуба.

- А вот и опаздывающий, - сказал Жорж, подходя к столику вместе с Реми.

- Я уже сказал, что я пришел вовремя, - Реми раздраженно фыркнул, отодвигая стул и садясь на него. Сегодня у парня тоже было не самое лучшее настроение, что выражалось в его хмуром выражении лица.

И все равно, Рори не нравилась вся эта атмосфера. Она не хотела лезть в чужое дело, но у девушки было жуткое желание хотя бы немного поднять настроение своим друзьям. Не зная, что еще она может сделать, девушка решила, что может попытаться найти ту девушку. Если парни убедятся в том, что с Клоди Дюбуа все хорошо, возможно, их настроение значительно улучшится.

Для начала, Рори решила расспросить у своих знакомых. Может быть, кто-нибудь из них знает, как связаться с Клоди Дюбуа. Ну, а если это не поможет, Рори была готова нанять частного детектива.

Шаг второй...

Страшное место. Там нет просвета хотя бы тусклых лучей и, куда не посмотри, увидишь лишь беспроглядный мрак и дикую угрюмость. Глаза болезненно жжет от всепоглощающей темноты и по коже пробегают зудящие мурашки. Не слышно ни собственного дыхания, ни биения сердца, хотя, если уловить хотя бы частичку этого места, внутри все сжимается и руки начинает пробивать дрожь, из-за жуткого страха, рвущего нервы на клочки, словно нити. Чувство тревоги завопит с небывалой силой, оглушая, словно сотня оркестров, ведь, стоит только потерять бдительность, как из темноты, не спеша, выйдет жестокий зверь, царапая пол своими массивными, когтистыми лапами. Он окинет свою жертву взглядом алых глаз и угрожающе зарычит, собираясь разорвать на части любого, кто хотя бы попытается оставить тут частичку себя.

Этим местом, являлось сознание Арне Габена и его внутренний зверь, будет до последнего защищать свои владения, чтобы больше никто и никогда  не смог стать достаточно близким для парня. Привязанность делает людей слабыми и уязвимыми. Она застилает собой разум, смягчая чувство самосохранения и не дает увидеть истинную суть происходящего.  К сожалению, даже самые близкие люди, рано или поздно, вонзят нож в спину, таким образом, совершая неминуемое предательство. Именно поэтому Арне больше не собирался никого подпускать к себе достаточно близко, чтобы не стать уязвимым перед этим человеком.

Захлопнув за собой входную дверь, Арне взял с тумбочки зажигалку, холодящую сталью кожу ладони и закурил сигарету. Его номер в гостинице уже насквозь пропах горьким дымом и, кажется, этот удушающий аромат впитался в самого парня, цепко въедаясь в кожу и светлые волосы. Отдаленно были ощутимы нотки его терпкого одеколона, но, еще несколько сигарет, и они вовсе растают.

Держа фильтр сигареты зубами, Арне, направляясь к окну, снял с себя пиджак и кинул его на кожаный диван, после чего туда же полетел его узкий галстук. Расстегнув верхние пуговицы рубашки, тем самым открывая вид на идеальные ключицы, парень распахнул окно и, с первым дуновением сильного ветра, впустил в комнату летний душный воздух. Глубокая тяга, сигарета сильнее затлела и легкие наполнились дымом. Табак уже не успокаивал, но становился некой извращенной традицией.

Едкий дым, оставаясь на губах легкой горчинкой, пробирался внутрь его тела, точно так же, как и едкие мысли заполняли голову парня, кружась бушующей воронкой над внутренним огнем его ярости и раздражения.

- Черт, - зло зашипел парень, делая очередную тягу. Сбив пепел в пепельницу, стоящую на подоконнике, он мимолетным взглядом скользнул по ночному Нью-Йорку, который, с высоты тридцатого этажа, казался лишь черной землей, усеянной множеством горящих огней и лишь другие небоскребы выделялись на фоне остальной местности.

Арне не нравилось то, что происходило в последнее время и это выводило парня из равновесия, выбивая почву из-под ног. Он всегда любил держать ситуацию под контролем и сейчас неистово злился, ощущая, как в сознании пылают огни ярости, дотла сжигая все разумные мысли. Казалось, что, в один момент, все события смешались между собой, превращаясь зловонную, липкую жижу, состоящую из сплошных проблем.  Некоторые из них было легко исправить, тратя при этом минимум усилий и времени, а другие, нависали над парнем смертоносным ураганом и, любое неверное действие, могло повлечь за собой множество других более глобальных проблем.

Постепенно, вокруг парня, возникало минное поле, чьи края, с каждые днем, все сильнее убегали вдаль, пока вовсе не скрылись за горизонтом. Каждый шаг, даже самый короткий, являлся удушающе рискованным, ведь шанс встать на бомбу и взлететь в воздух, искалеченным взрывом, был намного выше, чем шанс выйти из этого гиблого места невредимым. Но Арне с детства жил среди хищников и, не желая становиться травоядным, он впитывал жизненные уроки, чаще всего, сплетая в своей голове сети именно из жестоких идей.  Вся его жизнь состояла из грязи, опасности и мерзких поступков, поэтому оказавшись на этом минном поле, парень чувствовал себя более чем уверенно и ничего, кроме хладнокровия, не отображалось в его зеленых глазах. Хотя, все же, в его голове витали кое-какие мысли, которые мешали остаточно сосредоточиться. Засев в сознании, они копошились во мраке, словно паразиты и даже внутренний зверь парня, не мог с ними ничего сделать. Он лишь яростно рычал и кидался из стороны в сторону.

Арне постоянно думал о Клоди и его зверь был бессилен перед ней.

Арне не хотел вспоминать о Клоди и о том времени, которое парень провел с ней. Эти воспоминания жгли изнутри, растворяя все остальные мысли. Они не давали ему сосредоточиться и здраво оценить всю ситуацию. Пока Арне встречался с Клоди, его внутренний мир стал светлее и зверь, запертый в нем, уменьшился и довольно заурчал, греясь теплом. Но, после случившегося, на звере оказалось слишком много кровоточащих ран. Он стал более жутким и уродливым. Яростно воя, он бегал в сознании парня, твердя о том, что в том мире больше не потерпит чужаков. Он не даст Арне ни к кому привязаться и тем самым вновь ослабеть.

Все равно, Арне не верил в то, что Клоди могла так поступить, но те самые четыре раны на его душе, вопили о том, что людям нельзя доверять. В парне бушевало два чувства. Одно тянулось к Клоди, а второе пыталось ее отвергнуть. Опустевший и изнуренный, он долго думал над тем, что стоит делать дальше. И с каждой новой мыслью, в той пустоте, вновь начинал гореть огонь ярости. Арне никогда не был хорошим, но после ухода Клоди из его жизни, парень больше не чувствовал  сострадания или сочувствия. Все светлые эмоции перегорели, оставляя на своем месте беспроглядную мглу.

Арне опомнился лишь в Нью-Йорке. Он не глупый мальчишка и, как только спало наваждение от потери любимой, он сразу же ощутил, как на него морально давил отец, пытаясь управлять действиями своего сына. Это стало последней каплей самообладания парня. У Арне больше не осталось того человека, которого он хотел бы защитить, а на самого себя, ему было глубоко плевать, поэтому Арне больше не собирался быть осторожным.

Парень ощутил острое удовлетворение, когда понял, что у его отца появился неизвестный враг, скрывающийся за невидимой ширмой, но действующий уверенно и продуманно. Вот только, сам Гюго не догадывался о наличие нового и очень опасного врага, чем, в очередной раз, доказал Арне свою никчемность. В последнее время, возникло много проблем с работой и инвесторы стали уходить, из-за чего, постепенно, хеджевый фонд терпел все больше убытков. Именно поэтому, свадьбу Арне и Ирен, в очередной раз, было решено перенести, при чем, это была инициатива отца Ирен. Гюго злился, терял самообладание, выходил из равновесия и, в таком состоянии, делал все больше ошибок. Арне наблюдал за ним, но никак помогать не собирался. Он с удовольствием смотрел на неудачи собственного отца, чувствуя, как внутри него расплывается ликование и на лице появляется звериный оскал. В конце концов, Арне Габен тоже никогда не был хорошим человеком и его очерствевшее сердце жаждало крови врагов.