Другая правда. Том 2 - Маринина Александра Борисовна. Страница 9

Выглянуть в окно она, по обыкновению, не потрудилась и ужасно удивилась, когда, выйдя на улицу, обнаружила, что идет дождь. Возвращаться домой за зонтом не стала, лень, накинула на голову капюшон легкой курточки и прибавила шагу. Настя старалась идти быстрее и к супермаркету подошла уже изрядно запыхавшись. Корзинку быстро заполнили баклажан, кабачок, помидоры, лук, морковь, чеснок, прозрачные пакетики с петрушкой, сельдереем, еще какой-то зеленью, которую Настя решила попробовать добавить в экспериментальных целях. Прихватила и сетку картофеля, на вид вполне симпатичного. Теперь мясо. Есть обычная говядина, а есть мраморная. Мраморная дороже, но, как правило, жирнее и вкуснее, более сочная. Кстати, можно и куриное мясо прихватить, на завтра потушить говядину, как запланировала, а в субботу сделать курицу в сметане, тоже несложно и почти гарантировано от ошибок. «С такой безрукой, как я, никто гарантий не дает, конечно, – с усмешкой подумала Настя. – Я могу даже чай испортить, если задумаюсь и уйду мыслями невесть куда. Но будем надеяться». Проходя мимо стоек с молочными продуктами, положила в корзину две банки сметаны, добавила несколько упаковок сладких творожков (себе на завтраки или ужины), двинулась в сторону кассы, но по пути прихватила еще печенье. Благородное изначальное намерение приготовить на завтра одно-единственное блюдо, причем весьма простое, обернулось в итоге двумя тяжеленными сумками. Быстрым шагом идти домой никак не получится, а дождь заметно усилился, и Настя приготовилась основательно вымокнуть. Впрочем, настроение от подобной перспективы у нее ничуть не испортилось. Ну, вымокнет, и что? Пока еще тепло, днем было около двадцати градусов, сейчас, пожалуй, градусов восемнадцать, не простудится. А даже если и простудится, что в этом страшного? Покашляет, почихает несколько дней, в присутственные места ей ходить не нужно, вся работа сосредоточена дома, никаких проблем.

На перекрестке остановилась, ожидая зеленый сигнал, до которого, если верить счетчику, оставалось еще 68 секунд. Там уже стояла галдящая группа подростков, все в темных куртках или толстовках, с накинутыми на головы капюшонами. Мимо неслись автомобили, и вдруг раздался бьющий по ушам скрежет: одна из машин резко затормозила, из-под колес метнулась и помчалась на противоположную сторону собака.

– Муся! – истошно завопил женский голос откуда-то из-за Настиной спины. – Муся! Стой! Стоять, Муся!

Водитель опустил стекло с пассажирской стороны, перегнулся через сиденье и проорал малоцензурную фразу, объясняющую его отношение к хозяевам, не следящим за своими животными и тем самым создающим аварийные ситуации на дорогах.

Самостоятельная Муся между тем никаких команд выполнять не желала и пулей помчалась по противоположной стороне подальше от перекрестка. Поток машин не останавливался, до зеленого сигнала оставалось еще 19 секунд, 18… 17… Хозяйка Муси безуспешно пыталась перебежать дорогу, бестолково металась и кричала:

– Муся! Ну поймайте же ее кто-нибудь! Она маленькая еще, ей полгодика всего! Муся!

Красный свет для автомобилей зажегся раньше, чем зеленый для пешеходов, но женщина не стала дожидаться, сразу же помчалась догонять и искать непослушную собачонку. Народу на перекрестке собралось довольно много, помимо группы подростков и самой Насти через дорогу шли еще человек шесть-семь.

– Щенков нужно держать на коротком поводке, – услышала она сзади приятный мужской голос. – Опасно отпускать их и оставлять без присмотра, особенно если они необученные и невоспитанные. Так и до беды недалеко.

Она была уверена, что мужчина разговаривает со спутником или спутницей, и сейчас раздастся ответная реплика, что-то вроде: «Конечно, это безобразие и безответственность», ну или что-нибудь в том же духе. Но услышала Настя совсем другое. Такое, от чего чуть не выронила сумки с продуктами прямо посреди проезжей части.

– Вы согласны, Анастасия Павловна?

Она вздрогнула, хотела обернуться, но… Перекресток был «для водителей», которым для проезда предоставлялось целых полторы минуты, а не для людей, вынужденных пересекать его почти бегом за жалкие 12 секунд. Рядом и сзади торопливо шагают люди, если остановиться с тяжелыми сумками и начать разглядывать тех, кто за спиной, ничего хорошего не выйдет. Настя ускорилась, насколько смогла, и, достигнув тротуара, повернулась и впилась глазами в пешеходов. Темно. Проливной дождь. У некоторых зонты, у большинства – низко надвинутые капюшоны, закрывающие лица. Кто из идущих сзади мужчин только что говорил с ней? Или это был не взрослый мужчина, а паренек лет 17–18 с уже сформировавшимся баском? Кто? Кто из них чуть замедлит шаг, слегка повернет голову в ее сторону?

Никто.

Впрочем, не так уж важно, кто именно произнес эти слова. Важно, что их произнесли. И адресованы они были, вне всякого сомнения, ей, Анастасии Павловне Каменской.

Сердце колотилось, ноги шли не очень уверенно. «Раньше я была покрепче, – с неудовольствием думала Настя. – И реагировала быстрее. Эх, возраст…»

Необученных щенков нужно держать на коротком поводке. Что ж, справедливо. Выходит, пока она сегодня моталась по строительным рынкам, мальчик Петя опять куда-то влез. Вот же неугомонный! Ведь только в воскресенье его вытаскивали из полиции за топорную попытку вступить в контакт с бывшим следователем Лёвкиной, и уже сегодня, в четверг, он снова наколбасил. Необучаемый, что ли? Или просто упрямый? Впрочем, некоторые называют это упорством и целеустремленностью.

Но влез он, судя по всему, к людям серьезным, умеющим быстро добывать нужную информацию. Мало того, что узнали, кто помогает Петру, так еще и адрес выяснили, и от самого дома проследили, улучили удобный момент на перекрестке. Оперативно сработали, за полдня всего, а то и меньше. Или не выясняли и не искали, а Петя сам по доверчивости и наивности все рассказал?

Ей не было страшно. Ей, Анастасии Каменской, ничто и никто не угрожает. Ей ясно, недвусмысленно дали понять, что ее подопечный сунулся куда-то не туда, и следует провести с ним разъяснительную беседу, дабы уберечь юное дарование от дальнейших неосмотрительных шагов, вот и все. Ладно, беседу она проведет, ей нетрудно.

Оказавшись дома, Настя сняла мокрые насквозь джинсы, закуталась в длинный халат, подвернула рукава повыше, до самого локтя, повязала сверху передник и принялась мыть и резать кубиками овощи. Соблазн немедленно позвонить Петру она легко преодолела. Какой смысл в воспитательных беседах, проводимых по телефону в десять вечера? Полный ноль эффекта. Пусть мальчик выспится, отдохнет, на свежую голову оно всегда лучше. Надо только не забыть завтра утром написать ему эсэмэс, чтобы пиццу не покупал. Конечно, в том случае, если Настя не наделает ошибок и задуманное блюдо получится достойным. Но это станет понятно только часа через полтора.

Встреча с адвокатом Елисеевым обескуражила Петра. Если с самого утра до назначенного времени визита журналист пребывал в радостном возбуждении, предвкушая ожившую сцену под названием «Рассказы старого адвоката», в ходе которых откроются самые тайные тайны и самые секретные секреты, то теперь, вернувшись в свою квартиру, он недоумевал: отчего он был так уверен, что разговор с Елисеевым станет прорывом в его расследовании?

Елисеев оказался болезненно тучным, килограммов под 200, немолодым мужчиной, с сильно отекшими кистями рук и очень толстыми пальцами. Петр сразу понял, что с клавиатурой компьютера он не справляется, поэтому и пользуется услугами помощников, которых в случае надобности консультирует устно. На столе рядом со смартфоном Петр заметил стилус. Ну понятно, на экране смартфона все еще мельче, куда уж ему попасть в нужную строчку или букву.

Адвокат передвигался медленно, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, смотрел хмуро, лицо его было недовольным. Конечно, трудно выглядеть радостным и быть приветливым, когда столько болезней и столько избыточного жира.

– Если ты, мальчик, надеешься, что я сейчас расскажу тебе что-то интересное, то зря, – злорадно произнес Елисеев.