Стихия запретных желаний - Елена Рейн. Страница 6
«Не смей! Не смей так с нами поступать! Пожалуйста! Как ты можешь быть такой жестокой эгоисткой?! Всю жизнь себя жалеешь, обвиняя других. Не смей нас бросать!» – разговаривала мысленно Вика с образом матери.
Девушка открыла дверь в кочегарку и, пройдя коридор, зашла в мастерскую. Когда ее глаза наткнулись на мать, девушка закричала от ужаса.
Екатерина покончила жизнь самоубийством, повесившись на деревянной балке. Виктория упала на колени, продолжая кричать, не сдерживая горьких слез.
Через секунды на ее крики прибежал дед Толя, местный кочегар, и, увидев, что произошло, быстро кинулся к женщине, надеясь на то, что она жива. Но все было напрасно, женщина задохнулась за пять минут до прихода дочери.
Глава 1
Наши дни
Виктория сидела за столом на кухне вместе с Наташей и потягивала вино, заедая молочной шоколадкой. Наташе четыре дня назад исполнилось двадцать три года, но на ее праздник Вика не смогла прийти, так как Егорка заболел ОРВИ. У него были сильный лающий кашель и высокая температура. И вот спустя время, когда состояние мальчика нормализовалось, подруга заявилась к ним домой с твердым решением отметить свой день рождения. Наташа жестикулировала руками, эмоционально рассказывая, как прошла у нее рабочая пятница:
– Ты представь, она приводит ребенка, а он в пять лет и слова сказать не может, только мычит. У меня челюсть выпала. Ну как так? Она что, столько лет не видела, что у сына явные проблемы с развитием? Что он вообще не разговаривает?
– А откуда она? – с сожалением спросила Вика.
– Да алкашка местного разлива. Живет в районе. Детей полон дом, а присмотра никакого. Они у нее постоянно болеют, но она их ко мне не приводит. Доведет детей своей ленью до пневмонии, коклюша, а потом на скорой в стационар к нам их направляет, – злобно прошептала Наташа, вспоминая неприятную женщину.
– Так ребенок, получается, в садик не ходит?
– Да какой садик?! Все пятеро, как беспризорники, по улице бегают. Старшие уже попрошайничают по дворам.
– Ужас, – прошептала Вика.
– Так я сама до сих пор в возмущении. Сука, а не мать. Родила, теперь живите, как хотите.
– Как у вас там весело… – тихо проговорила девушка, стараясь не вырубиться от усталости.
– Да в районной больнице всегда весело… в кавычках. Если не больные, то начальство до белого каления доведет.
– И что опять?
– Наша Галина Петровна! Замечательная заведующая нашего отделения. Не женщина, а сокровище. Понимающая, отзывчивая, общительная и многое другое… Но стоит к нам нагрянуть Московской проверке, так в такую змею превращается, что все сидим по кабинетам и в коридор носа не показываем.
– А ты как хотела? Это ж проверка, – возмутилась Вика, подавляя очередной зевок.
– Да я все понимаю и на ее месте была бы строже…
– Это точно….
– Что? Да я просто…
– Я шучу, Наташ, – улыбнулась Виктория, сонно потирая глаза.
– Не смей мне спать. Я такое дорогое вино принесла, а она спать собралась, – недовольно буркнула подруга.
– Прости… Нет, спать не собираюсь. Мне еще тексты переводить.
– Ты все так же?
– Ну а как по-другому? После того как мать… умерла, мне экстренно пришлось устраиваться на работу, чтобы органы опеки и попечительства не забрали брата. Даже не представляю, что было бы, если бы я училась на тот момент…
– Как говорится: «Что ни делается – все к лучшему».
– Это хорошо, что твой отец договорился с Игнатом Петровичем, чтобы меня туда без опыта взяли, а то я и не знала, как выкручивалась бы.
– Да что толку-то, копейки получаешь.
– Меня переводы вывозят, домашнее хозяйство помогает, а работа в столовой – чтобы официально устроена была.
– Слушай, но с твоими способностями тебе бы в Москву и…
– Ты о чем говоришь, Наташа? Какая, к черту, мне столица? У меня ребенок маленький, сама окончила несчастное училище на повара и самоучка по языкам. Я тут сплю несколько часов в день, чтобы брата всем необходимым обеспечить и себя.
– А что ортопед про Егорку говорит? – спросила Наташа.
– Говорит, что изменений нет в размерах, профилактика остается прежней: процедуры, стельки… – тихо сказала Виктория.
– Устала? Ты постоянно замученная… выглядишь просто ужасно….
– Ой, Наташа. Честно признаться: у меня такое ощущение, что мне тридцать лет, пятеро детей, и я содержу свиноферму, всю работу выполняя сама.
– Да-а… ты хоть бы немного отдыхала… Ведь так нельзя. Ты молодец, все в доме отмыла, покрасила, диван даже приобрела с крутым холодильником, но надо же себя любить хоть немного.
– Это все было необходимо. Как жить в такой помойке? Матери было плевать, а дом, грубо говоря, рассыпался. И хоть я маленько привела все в божеский вид, но нужны мужские руки… притом везде. Просить алкашей не резон, я сама лучше сделаю. Холодильник сломался, и Колька сказал, что он и так переработал свое. Пришлось лезть в рассрочку под 40 процентов годовых в банке. Слов нет, одни слюни. А диван… совсем плох стал… еще с восьмидесятых годов тут стоял. Вместо деревянных ножек были кирпичи. Егорке в комнату купила детскую кровать и шкаф на его деньги. Я их не трогаю, чтобы у него было что-то на всякий пожарный. Я лишь в крайнем случае беру оттуда что-то.
– Мне даже страшно детей заводить… – поделилась Наташа.
– Так их планируют с мужем в семье.
– Кстати, про мужа. Я тут давеча узнала, что к тебе подкатывает один опухший козел … Что ты скажешь в свое оправдание?
– Ты о ком? Я бы уж точно знала…
– Она не знает, а вся деревня гудит. До района слухи уже долетели. А Викулька ни сном, ни духом.
– Наташа, ты что, смеешься? Я действительно не понимаю, о ком ты сейчас говоришь.
– Я говорю о том козле, который зовется Дидаренко Александр.
Вика поперхнулась вином и стала кашлять, а Наташу пробрал смех. После того как добрая подруга похлопала Вику по спине и вдоволь насмеялась, смущенная девушка сказала:
– Я тебе клянусь, у меня с ним никогда ничего не было.
– Я-то в тебе и не сомневалась, святоша ты моя. А вот все уверены, что ты будущая третья жена Александра Николаевича, следователя прокуратуры нашего района.
– Он же старый… – возмущенно проговорила девушка, не веря, что с ней произошла такая нелепица.
– Старый?! Да этот конь, судя по слухам, «ого-го» и пишется с большой буквы О. И детей каждой наклепал, и любовниц пруд пруди, а к тебе, говорят, серьезно.
– Нет, он стал заезжать в столовую… – упрямо принялась рассказывать Вика, но Наташа ее перебила:
– Ну, из района в нашу дыру… на обед…
– Ты думаешь, я сижу и такой фигней занимаюсь, как обсуждение заядлого любителя женщин? Две недели назад, до болезни Егорки, я, как обычно, выползала с работы. Вся такая пахнущая котлетами и пирожками, ковыляла по дороге, и он на служебной машине. Предложил подвезти, я ему отвечаю, что не нужно. А он давай говорить, что сердце ему не позволит, если он оставит уставшую труженицу в неизвестности…
– И ты повелась на этот бред? – не веря, произнесла Наташа.
– Ну, я отказалась, а потом он стал говорить, что его должность и воспитание не позволят ему мне не помочь и многое другое, я и не слушала толком. Время было из садика забирать Егорку, а я, как обычно, позже всех за ним. А в тот вечер совсем опаздывала, вот Дидаренко и подвез. На следующий день он предложил забрать брата, так как в ту сторону ехал…
– Ну конечно… Просто так бы левый мужик забирал ребенка из садика… Они своих-то не забирают, а тут чужого.
– У меня в этот день был аврал, ну вот я и согласилась. Он привез его и угостил нас мороженым. Фразы о погоде. И возможно… вчера заглядывал пообедать и сегодня… поужинать… – с грустью сказала Вика.
– Ой, ну слов нет… Ты вообще с небес-то спустись, мы земные люди, как-никак давно оттуда упали, а ты до сих пор там тусуешься …