Наречённая. Книга 2 (СИ) - Райн Лэйя. Страница 4

Маар прижал её к себе за плечи, вороша мокрые волосы на затылке, слушая, как бьётся крохотное сердце, словно птаха, пойманная в силки, как содрогается хрупкое тело асса́ру, и невозможно было разжать хватку и отпустить Истану. Он отнёс её на постель, ему самому нужно было прийти в себя. Маар стоял возле камина и смотрел на густой пляс огня, слыша за своей спиной, как Истана вытирает чистую кожу полотном, как воздушная, тонкая ткань сорочки облегает её стан. А потом она затихла, и когда Маар повернулся, Истана уже спала. На этот раз не притворялась — усталость взяла вверх над телом. Маар сглотнул, ощущая, как к горлу поднялся ком. В этот миг Истана казалось слишком невинной, ранимой, беззащитной, до такой степени, что ему это телесно причинило муку. Невозможно быть такой ядовитой и чистой одновременно. Невозможно, но это было так. Маар отвернулся, оторвав неподвижный взгляд от асса́ру, ощущая, как внутри него снова тяжелеет и крепчает желание. Он бесшумно облачился в чистые одежды и позвал слуг, велев им прибраться тихо.

Ужин теперь в самом разгаре. Он бы мог сейчас отказаться, но находиться рядом с Истаной было невыносимо. Потому, больше не медля Маар, всё же направился в зал.

Собственная осторожность по отношению к асса́ру сбивала с намеченного пути. Ведь Маар мог взять её снова, но остановился. Он, тот, кто способен уничтожать, испепелять, подавлять, брать то, что принадлежит ему, но не беречь то, что по природе должно в нём вызывать презрение. Но Маар сдерживает себя, наблюдая за ней издалека, будто она недосягаема, как снежная вершина — холодная, неприступная, девственная, и его одолевает только жажда, желание добраться и покорить её вновь и вновь безустанно. Но не стоит обманываться на этот счёт, и как бы с той вершины не пришлось падать вниз и разбиться насмерть.

Это всё проклятые чары асса́ру. Она пользуется соей силой, чтобы уничтожить его суть. Она враг, он слишком к ней приблизился.

Поправив и приведя в порядок волосы, которые уже успели высохнуть, Маар прошёл через распахнутые слугой длинные резные створки.

В зале было светло, горели в подвешенных на цепях канделябрах многочисленные свечи. Они освещали длинный стол, за которым уже сидели домочадцы замка. Сам Груив Фоглат вместе со своей женой Варайной Фоглат, его дочь Дира и старший сын Хирс Фоглат. Маар поклонился в приветствии перед женщинами — никто не отменял правила хорошего тона, как бы он ни одичал за время долгого и сложного пути. Женщины ответили кивком и чуть сдержанными улыбками. На мягких щеках юной Диры проступил неровный румянец. Девушка растерянно коснулась открытой шеи и положила ладонь на грудь, будто ей вдруг стало нечем дышать, но Маар уловил её тёплое, будто прибрежные волны, волнение. Он не мог не отметить, что дочь Фоглата хороша собой, Маар слышал о ней только с других уст. Волосы её были не белые, как у отца, а насыщенно-каштановые, как у её матери. Госпожа Варайна, истинная леди и хозяйка своего семейного очага, расправила плечи, пышная грудь её заметно приподнялась в вырезе зелёного облегающего платья из тяжёлого бархата — эта женщина явно привлекала все мужские взгляды. Впрочем, госпожа недурно выглядела: молода, с белой кожей и мутно-зеленоватыми искрящимися глазами, в которых укоренились требовательность и строгость — качества истинной стервы и вершительницы чужих судеб, пусть и руками мужа. Но, между тем, неподдельный интерес вспыхнул в этой женщине, как костёр, когда Маар присел на мягкий стул с высокой спинкой.

— Прошу прощение за опоздание.

Зрительную связь разорвали появившиеся слуги, спеша обслужить гостя, наливая вино, поднося блюда — на ужин была тушёная лосятина с овощами. Маар невольно подумал о том, что Истана так и уснула голодной.

— Рады видеть вас, ван Ремарт, в нашем замке, — нарушила молчание Варайна, сжимая женственными длинными пальчиками вилку.

— Уже наслышаны, что ваш отряд стражей истребил не одну свору нойранов, — тут же подхватил Хирс, едва ли не оборвав речь матери.

А вот сын был копией отца, только что молодой и телосложением не широкий, как стена, а худощавый и тонкий, как доска. Но тем не менее, взгляд уже не обделён цепкостью и вкрадчивостью, глаза поблёскивали льдисто из-под низко посаженных светлых бровей.

Маар приступил к еде, оставив сосунка без ответа. Фоглат казался задумчивым и будто находился сейчас мыслями не в этом зале. Тяжесть его дум подчёркивала и глубокая тень, лёгшая в его глазницах полумраком, делая его волевые черты твёрже и массивнее. Дира тревожно глянула на отца. Видимо, пока Маар добирался сюда, они уже успели что-то между собой обсудить. И, Маар знал, что именно.

Ужинали молча. Фоглат, закончив, смял в пальцах салфетку, обратил взгляд на жену, и от Ремарта не ушло, как холодок просквозил в оливковых глазах Варайны. Когда Маар закончил с ужином, Груив подхватил наполненный бокал, взглядом приглашая стража к камину. Оставив женщин, Ремарт, поднялся, взяв свой бокал, присоединился к Груиву, который уже занял место в глубоком низком кресле возле очага. Маар сел в такое же напротив. Груив медленно тянул из бокала вино, хмурил брови, собирая между ними бледные складки кожи. Женщины тихо о чём-то беседовали. Хирт с колкой досадой посматривал в сторону отца, но подходить не решался — не было позволения.

— Признаться, я удивлён, — вдруг сказал Груив.

Маар посмотрел на него тяжело, не понимая, что именно его удивило.

— Выходит, ты не хочешь предавать её суду?

Маара приподнял бровь, вопрошая — с какой стати суд? Фоглат мог предложить что угодно, продать за хорошую цену — на крайний случай, хоть Маар в деньгах не нуждался, он и так имел всё, что хотел. Всё, кроме одного — чувство неудовлетворённости, зверского голода, что донимало его изо дня в день рядом с асса́ру. Маар сжал бокал в руке, перевёл взгляд с красно-вишнёвого напитка на ставшее совсем каменным лицо Фоглата.

— Зачем мне отдавать её суду?

Фоглат понимающе усмехнулся.

— Я тебя понимаю и не осуждаю, Дриан старший был хорошим лойном, во всей империи равных ему не было, — хозяин дома вальяжно отпил из бокала, отводя взор на огонь, но тут же вернул его обратно, твёрдый, как камень. — Ты, наверное, уже что-то решил по поводу её судьбы, но у меня к тебе выгодное предложение, Маар. Я готов у тебя её купить за любые деньги. Безусловно, после того, как она тебе надоест. Я готов ждать. Королю Ирмусу и в самом деле не нужно о ней знать ничего. Конечно, слухи будут, но мы всё устроим и решим этот вопрос, у нас достаточно для этого власти и сил, ведь ты, как я знаю, получил свои земли, и поддержка тебе нужна? Если не нужны деньги, могу взамен дать людей, целую гильдию опытных лойонов, самых лучших. Мне нужны такие союзники, как ты, и тебе, верно, они необходимы, разве не так?

Маар слушал поток его слов, а в голове выстраивалась сложная конструкция, сопоставлись самые мельчайшие деталей всего того, что он только услышал. И с каждым поворотом течения мыслей приходило осмысление. Маар будто выпил только что не вино, а ядовитую кислоту, и теперь она начала своё действие, выжигая всё, что находится под его рёбрами. Фоглат поправил воротник, будто в зале стало душно. Огонь в камине и в самом деле заплясал буйно, вырываясь наружу, потянулся к исга́ру. Одновременно за спиной Маара встрепенулись женщины. Дира без сил обмякла прямо на стуле, Варайна поднялась резко, плеснув ей в лицо холодную воду, призывая Хирса помочь поскорее унести девушку, спеша немедленно покинуть зал, потому что исга́р рванулся сразу во все стороны, будто только и ждал этого часа, заполняя жидким огнём всё помещение.

Фоглат продолжал сидеть на своём месте, делая вид, что не испытывает давящей мощи Ремарта, будто она его не варила сейчас, как гуся в котле.

— Я понимаю, что тебя что-то может не устроить в моих словах, но подумай. Я всегда готов выслушать твои условия, — твердил своё Фоглат, не понимая истинного смысла гнева Ремарта.

Хрупкое стекло в руках Маара лопнуло, и остаток ставшего горячим вина растекся по кисти. Багровые пятна вспышками затмевали взор и оглушали. Фоглат напрягся весь, отставляя бокал.