Еврейские литературные сказки - Перец Ицхок-Лейбуш. Страница 64
Польские писатели Сенкевич и Прус, подобно Вольтеру, написавшему «Принцессу Вавилонскую», делали местом действия своих философских сказок Древний Египет. Хотя сказка Переца «Тяжба с ветром» близка к таким «древневосточным» сказкам польских писателей, но все-таки библейское прошлое для Переца — это не только условный Восток, это часть его собственного еврейского опыта. Более того, «Тяжба с ветром» во многом напоминает традиционный раввинистический комментарий к библейским стихам.
Вся сказка в целом построена как толкование отдельных стихов из библейской Книги Притч Соломоновых. Эпиграфом к сказке может быть такой, например, стих: «Богатый и бедный встречаются: создатель обоих — Господь» (Притчи, 22:2). Мораль сказки выражена таким стихом: «Кто полагается на богатство свое, тот падет, но праведники, как лист, расцветут» (Притчи, 11:28). Характерно, что в следующем стихе упомянут один из героев сказки — ветер: «Кто разрушает дом свой, получит в удел ветер, и глупый — раб мудрого сердцем» (Притчи, 11:29). Северный бурный ветер, с которым решила судиться вдова, тоже упомянут в Книге Притч Соломоновых: «Северный ветер несет дождь» (Притчи, 25:23). А финал сказки созвучен словам «Дом надменных опрокидывает Господь, но восстанавливает межу вдовы» (Притчи, 15:25).
Шунамит — библейское прозвище, в русском переводе Библии — Сунамитянка. Так по месту своего происхождения, города Шунама (Сунама), была прозвана красавица Ависага, ухаживавшая за царем Давидом, когда он состарился. «Когда царь Давид состарился, вошел в преклонные лета, то покрывали его одеждами, но не мог он согреться. И сказали ему слуги его: пусть поищут для господина нашего царя молодую девицу, чтоб она предстояла царю и ходила за ним и лежала с ним, — и будет тепло господину нашему, царю. И искали красивой девицы во всех пределах Израильских, и нашли Ависагу Сунамитянку, и привели ее к царю. Девица была очень красива, и ходила она за царем и прислуживала ему; но царь не познал ее» (3 Цар., 1:1–4). Таким образом, нищета Шунамит усугубляется тем, что в юности она жила при дворе.
Кто хочет жить да не примет ни у кого даров. — Вольный перевод второй половины стиха из Книги Притчей Соломоновых. Ирония писателя состоит в том, что корыстолюбивый богач приводит, действуя в своих интересах, только вторую половину стиха, который целиком звучит так: «Губит дом свой корыстолюбивый, а ненавидящий подарки жив будет» (Притчи, 15:27). Как станет ясно из дальнейшего повествования, именно начало этого стиха предсказывает судьбу богача.
Кто берет в долг, тот становится рабом. — Вольный перевод второй половины стиха из Книги Притчей Соломоновых: «Богатый господствует над бедными, и должник — раб заимодавца» (Притчи, 22:7).
Обращаясь к хасидским легендам, Перец часто прибегает к сказовой манере, тем самым снимая напряжение между наивной верой и предполагаемым скепсисом просвещенного автора. В этом случае сказка появляется перед читателем как бы в момент рождения, погруженная в стихию народной речи. Именно так, в виде монологов, организованы многие рассказы из книги «Хасидиш» («Хасидские истории») Переца. В этой же манере написана сказка «Свадебный подарок».
В основе сказки лежит популярное в хасидской среде представление о том, что цадик (духовный лидер группы своих приверженцев-хасидов) может, воздействуя на волю Небес, менять ход судьбы. В частности, это представление лежит в основе многих легенд о том, как цадик, чтобы отменить неблагоприятный для евреев царский указ, разыгрывает сцену, в которой сам изображает царя. Во время этого магического спектакля цадик отменяет злой указ. Вскоре после этого царь отменяет свой указ на самом деле. Бал-Шем-Тов аналогичным образом оказывает воздействие на графа — владельца Меджибожа.
В этой сказке Бал-Шем-Тов восстанавливает справедливость и выступает защитником обездоленных в духе популярного в начале XX века представления о том, что ранний хасидизм представлял собой низовое, демократическое движение, отвечавшее чаяньям наиболее бедных слоев еврейского населения.
Бал-Шем-Тов — традиционное прозвание ребе Исроэла б. Элиэзера (1698–1760), основателя хасидизма. Это прозвание, Бал-Шем-Тов, или, сокращенно, Бешт, означает «Добрый знахарь», «Добрый чудодей». «Балшемами» называли народных целителей. (Балшем — букв. «хозяин имени», то есть тайного имени Божьего, силой которого можно изгонять злых духов и исцелять недужных.) Изложение биографии (истинной и легендарной, причем первую невозможно отделить от второй) и учения Бешта заняло бы слишком много места; на этот счет существует достаточно обширная литература, в том числе на русском языке.
Бешт был популярным персонажем устных преданий и народных книг. Многие легенды о Беште приближаются по своей структуре к волшебным сказкам. Бешт выступает в них в качестве чудесного помощника и доброго волшебника.
Выдающийся еврейский историк С. М. Дубнов писал: «Были, по-видимому, и специальные рассказчики Бештовых чудес, игравшие в хасидских кружках роль малороссийских кобзарей». Образцы такого рода фольклорных рассказов о Беште можно найти в сборнике «Еврейские народные сказки» [4] (с. 78–86), там им посвящен целый раздел. Как раз в духе таких народных рассказов написана эта сказка Переца.
«Восхваление Бал-Шем-Това» — Впервые житийные легенды о Беште были собраны и изданы на древнееврейском языке в книге «Шивхей Бешт» («Восхваление Бешта») в 1815 г. в городе Копысе, Белоруссия [5]. Уже через год появилось издание на идише. В основе этой книги лежит устная традиция.
Меджибож — местечко Подольской губернии, ныне Хмельницкая область, Украина. Бал-Шем-Тов жил в Меджибоже с 1736 г. и до конца жизни.
Старики помнили, что при графе корчмарей было двое. — Корчмы принадлежали помещикам-землевладельцам, которые сдавали их в аренду евреям. В данном случае речь идет о владельцах Меджибожа графах Чарторыйских.
Утаил детей от помещика и перехватил корчму. — По традиции, право на аренду у помещика той или иной его собственности, например корчмы, передавалось у евреев по наследству и регулировалось законом о хазоке (праве давности). Слуга, перехвативший аренду и обидевший сирот, поступил безбожно и беззаконно.
Гавдола — обряд, совершаемый на исходе субботы для отделения субботы от наступающих будней.
Годл, как повелось, держит свечку. — По обычаю, специальную витую свечу, необходимый элемент ритуала гавдолы, держит зажженной младшая дочь в семье.
Годл — дочь Бал-Шем-Това, персонаж исторический.
Ребеицн — раввинша. Здесь: жена ребе, хасидского цадика.
Миньян — кворум для публичного богослужения, не менее десяти совершеннолетних (старше 13 лет) мужчин.
Рабойсай — господа (почтительное обращение к группе мужчин).
«И пусть дарует тебе» — религиозный гимн, исполняемый после завершения субботы во многих хасидских общинах. Слова этого гимна явно связаны с темой сказки.
«Элийогу» («Илья-<пророк>») — гимн, посвященный Илье-пророку, также исполняется после завершения субботы. В упоминании этого гимна также можно усмотреть намек на сюжет сказки: Бал-Шем-Тов выступает в повествовании в роли чудесного спасителя, которую в еврейских народных сказках обычно играет Илья-пророк.
Мелавемалка (букв. проводы царицы <Субботы>, др.-евр.) — специальная трапеза, устраиваемая по завершении субботы. Особенно популярен этот обычай в хасидской среде.
Василь — кучер Бал-Шем-Това, персонаж многих легенд. Фольклорная традиция описывает Василя как простака, который безропотно следовал приказаниям своего хозяина. Он садился на облучок спиной к лошади, а сани или возок чудесным образом сами ехали туда, куда нужно.