Честь корабля - Говард Роберт Ирвин. Страница 38

Четвертый успел как следует приложить мне дубинкой, и я, будучи этим малость раздражен, прямым левой расплющил ему нос, правой сломал пару ребер и ею же ударил в челюсть, после чего он тоже лег и лежал спокойно, точно колода.

Спайк тем временем пытался подняться. Видя обиду в его глазах и бронзовый кастет на левой руке, я не стал дожидаться, пока он окажется на ногах, и ударил правой чуть позади уха. Ну, Спайк и осел на землю с ангельской улыбкой на страхолюдном лице. А я перекинул куртку через локоть и направился к дверям бюро — их как раз открывал какой-то невысокий человек в очках.

— Что вам угодно? — спросил он, не отводя взгляда от моего быстро темнеющего глаза.

— Я новый боксер, — ответил я. — Вместо Терри О'Рурка.

В его взгляде появилась озадаченность.

— Да, я знаю, что вчера поздно вечером было дано объявление… Но предпочтительнее было бы выбирать из нескольких претендентов.

— Здесь были еще четверо, — пожал я плечами, — только им дожидаться надоело.

Он выглянул наружу, увидел тех четверых нескладех, ковыляющих прочь, снова взглянул на меня и слегка вздрогнул.

— Зайдите в следующем месяце, — сказал он. — Мы будем снимать картину о джунглях.

Я не понял, в чем дело, и спросил:

— Это вы что? Хотите сказать, что я вам не подхожу, или как?

— Нет-нет, — быстро ответил он. — Господи Боже, конечно же, подходите! Идемте.

Я пошел следом за ним, и, миновав уйму помещений и предметов непонятного смысла и назначения, мы пришли туда, где все было устроено, как на настоящем открытом стадионе — ринг, трибуны и все такое прочее. И на трибунах тех, несмотря на рань раннюю, были уже рассажены статисты в великом множестве.

К нам суетливо подскакал главный режиссер и оглядел меня с головы до ног. Вел он себя, надо заметить, точно полоумный, что, впрочем, вовсе неудивительно. Кто б не чокнулся в этаком-то гаме и суматохе, да еще если каждый миг подбегают спрашивать об освещении, декорациях, костюмах — словом, о каждой мелочи.

— Как звать? — рыкнул он. — С виду — боец! Откуда?

— Стив Кости… — начал было я.

— Отлично, слушай меня. Ты Непобедимый О'Хэнлон, чемпион Британских островов, понимаешь? А Реджи ван Вир — чемпион Америки, и вы с ним деретесь за мировое чемпионство, понимаешь? Конечно, вместо Реджи дерется дублер. После того как отснимем бой, будем снимать еще несколько крупных планов — ты с Реджи в клинче, чтобы вставить в нужные места. Томми, отведи его в гримуборную и приведи в порядок!

Тут к нам подбежал Томми Маркс. Увидев меня, он замер как вкопанный и побледнел. Он махнул рукой, чтобы я шел за ним, но, когда я попробовал было заговорить, зашипел:

— Заткнись! Я тебя не знаю! Ясно же: ты что-то затеваешь, и, если увидят, что мы с тобой друзья, я потеряю работу! Подумают, что это я тебя подговорил!

Смекнув, в чем дело, я ничего не ответил, и он повел меня в гримуборную, где намазал мне лицо какой-то дрянью и подкрасил брови. По-моему, внешность моя от этого лучше не стала, но Томми сказал, что и хуже, определенно, не будет, потому что хуже некуда. Затем я влез в трусы, шикарнее которых в жизни еще не надевал, и Томми повязал мне вокруг пояса британский флаг. Это меня порядком насмешило: сколько дрался против тех, кто так же точно его повязывал, но никак не предполагал, что придется самому! Я было попросил его повязать лучше флаг Свободной Ирландии, но он сказал, что у них на студии такого нет. Потом он дал мне отличный шелковый халат, и, таким вот образом разнаряженный, я двинулся вперед.

Едва отворив дверь гримерки, я услыхал дикий рев. Осторожно выглянув в павильон, я увидел, что по проходу этак величаво шествует Реджи ван Вир, одетый даже еще шикарнее моего. Две камеры стрекотали вовсю, режиссер прямо-таки надрывался от крика, а на трибунах скакала и вопила толпа статистов — совсем как болельщики на настоящем боксерском матче, когда на ринг выходит фаворит.

Окруженный роем секундантов с помощниками, он пролез под канатами, и Томми сказал, что настала моя очередь. Я и пошел к рингу по противоположному проходу, а следом за мной двинулась толпа еще побольше, чем у него, с ведрами и полотенцами, которых, если надо, хватило б на целую армию. Удивительно, как тяжко этим киношникам приходится, чтобы все получалось будто взаправду! Уж не знаю, сколько статистов они собрали, однако мне сразу стало ясно: перед такой уймой публики я в жизни не дрался никогда.

Повинуясь тому, что орал мне режиссер, я прыгнул через канаты. Такая прыть мне тоже показалась удивительной: я-то всегда думал, что в кино бывает множество репетиций, или дублей, или как там еще. А тут рефери вызвал нас на середину, они сняли крупным планом, как мы с Реджи пожимаем друг другу руки, потом камеры перестали трещать, Реджи быстро удалился, а вместо него на ринг поднялся Берт! Он был одет совсем как Реджи, и я снова поразился, до чего же они похожи.

— Вот теперь, — заорал режиссер, — пойдут те кадры, которые должны выглядеть как можно реальнее! Вот почему я вас, ребята, не заставлял репетировать! Деритесь, как всегда, как пожелаете, сколько требуют правила! Мы берем ринг со всех точек, под любым углом, так что не бойтесь выйти из кадра! Этто будет нечто новенькое в кино! Забудьте на время, что вы актеры! Втемяшьте, как следует, в свои непрошибаемые черепушки: вы бойцы, боксеры, как всегда! Чтобы мне все было взаправду! За эти четыре раунда вы должны показать все, на что только способны! А потом, Берт, когда я в пятом раунде крикну, делай шаг назад и бей левой в корпус! Тогда ты, Стив, раскрываешься, а ты, Берт, кр-р-роши правой в челюсть! И посильнее! Нужно, чтобы все было, как на самом деле! Стив, когда его правая угодит тебе в челюсть, ты падаешь!

Тут я как раз подумал, что с самого начала собирался устроить все, как на самом деле!

— Мне тут не нужно нокаутирующих ударов в плечо! Любители бокса, что ходят на матчи и понимают в нем толк, мгновенно все приметят! А именно их и должна привлечь наша картина! Так что, ребята, если будут выбитые зубы или сломанные носы, получите премии! Отлично, давайте по местам, а по звуку гонга бр-р-росайтесь вперед, словно вы лично злы друг на дружку!

Я вполне мог заверить его, что так и есть. Пока режиссер трепался, я из-под полуопущенных век рассматривал Берта. Выглядел он неплохо, а по повадке видно было, что на ринге он — точно у себя дома. Широкие плечи, узкие бедра, мускулы грациозно перекатываются под кожей… Росту в нем было примерно шесть футов один дюйм, а весил он, пожалуй, фунтов сто девяносто восемь, то есть был на дюйм выше и на восемь фунтов тяжелее меня. В общем, смотрелся парень — точь-в-точь те греческие боги, по которым люди с ума сходят. Однако твердая квадратная челюсть и серые стальные глаза ясно говорили: работенка мне предстоит не из легких. Так вот, ударили в гонг, и мы бросились друг на друга. Я хотел предупредить его по-честному и потому сразу, нырнув под его левую, вошел в клинч.

— Забудь, что там лопотал этот режиссер, — прорычал я ему на ухо. — Одного из нас унесут на носилках, и я постараюсь, чтоб это был ты!

— Я же тебя даже не знаю, — буркнул он, высвобождаясь рывком.

— Узнаешь!

С этими словами я дико осклабился и изо всех сил ударил правой под сердце. Он отскочил, закрывшись молниеносным левым хуком в корпус, и вести задушевные беседы нам стало некогда.

Парень он оказался быстрый, да вдобавок посообразительнее меня, однако тоже любил ближний бой. За левым хуком последовал просто-таки сокрушительный правый. Я закрылся, порядочно попал ему под глаз, вошел в клинч и принялся дубасить его правой, пока нас не развел рефери.

Мы обменялись правыми в голову, левыми в корпус, а потом он выдал роскошный апперкот, который начисто снес бы мне голову, попади он только в цель.

Тогда я обеспечил ему дрожь в коленях при помощи правого хука под сердце, а он в ответ нанес прямой правой и одарил меня хорошей ссадиной под левым глазом.

Затем он принялся отступать, как на тренировке, обрабатывая левым мой поврежденный глаз. Мне это сильно не понравилось, и я двинулся через весь ринг за ним и неожиданно нанес перекрестный правой в голову, заставивший его упасть на колени. Впрочем, он вскочил, не выжидая счета, ударил левым прямым все в тот же мой поврежденный глаз и немедленно добавил правым апперкотом в корпус. Мой правый прошел мимо цели, зато левый — попал, а затем я пропустил два правых прямых в лицо ради того, чтобы попасть левым хуком ему в живот. Тогда он вошел в клинч, я высвободился, и дальше вплоть до самого гонга мы гоняли друг друга вдоль канатов.