Когда вдруг решил... что уже... поздно (СИ) - Флёри Юлия. Страница 92

— Круто завернул.

— А у тебя не так, что ли? — Огрызнулся, бокал виски наполняя. Выпил залпом, скривился, градус внутри себя удерживая. Наполнил бокал снова, но над ним застыл, с давлением в пальцах виски массируя. Андрей, опомнившись, усмехнулся.

— У меня проще. Юлька истеричка в хорошем смысле этого слова. И если её что-то не устраивает, выскажет и распишет в красках. А вообще, Кость, раз мы со всем разобрались, я вот, что сказать хотел… Ты с любовником её знаком? Что о нём сказать можешь?

— Мне больше заняться нечем, что ли?

— Я к тому, что у него к Рите претензии определённого характера. — Замолчал, реакции ожидая, но она не последовала, Костя остался недвижим и казался незаинтересованным. — Или ты её безопасностью более не обеспокоен? — Намеренно уколол и то, как лицо крёстного исказилось гневом, уловил.

— Ну да, конечно, Андрюх. Я оглох и ослеп. Я не вижу, будто она чем-то обеспокоена и люди, прослушивающие её телефон, отчёт мне отдать забывают. — Жёстко хмыкнул, непроизвольно кулаки сжимая.

— Ну, а если всё так, отчего же тогда между вами по-прежнему глухо? — Задал он резонный вопрос, на что Костя криво ухмыльнулся, бокал осушил, грозно рыкнул, то ли обжигающему эффекту виски злясь, то ли на самого себя, за бездействие.

— Я не могу её заставить. — Едва не взвыл Литнер, спиной к стене прижался и голову запрокинул, тяжело выдыхая.

По карманам себя похлопал, сигареты нащупывая, но тут же зубы стиснул, вспоминая, что бросил. В тот самый день, когда о беременности Риты узнал. Руки тогда опустились, понял, что потерять её может. Потому и примчался. Острую потребность её глаза увидеть почувствовал. А как увидел — оттаял. Ту же растерянность, что и самого наизнанку выворачивала, на её лице увидел. И понял, что отпустить не сможет. Дотронуться тогда до неё боялся, боялся дышать. И безграничная нежность внутри поселилась. Хотелось Риту от всего защитить, от всего уберечь, а она, своими порывами движимая, поддержку принимать боялась. Зарождалось чувство неловкости. Давить на неё не мог, обязан был понимать и принимать такую позицию. Оттого и ходил вокруг, как с хрустальной обращаясь. Ничего не требовал взамен, ничего не обещал, не желая своим присутствием грузить. И от этой неопределённости уставал смертельно. Оттого, что гарантий никаких не имеет. И что ей взбредёт в голову, что из навыков самобичевания пригодится, не догадывался.

К его постоянному присутствию рядом Рита привыкла далеко не сразу. И улыбаться не сразу научилась и безропотно помощь принимать. Посещение врача, консультация дизайнера, ведь детскую комнату он всё же взял на себя — всё это вместе, всё по согласию. Выбирал продукты, тайные желания угадывая, одежду присматривал, чтобы после Риту привести и на выбор этот указать. И то, что она куклой себя чувствует, не раз выслушивал, рассеяно улыбаясь, ведь ей это действительно нравилось, она такое обращение любила, опеку такую всегда в отношениях предпочитала, безоговорочно доверяя. А вот теперь снова захотела что-то скрыть. Снова. Несмышлёный ребёнок — не иначе. А он ничего сделать не смог. Ни перед фактом её поставить, ни упрекнуть за это. Молчал, стиснув зубы, упрямый взгляд отводил всякий раз, как юлить начинала.

Литнер на Андрея, что его раздумья нарушать не решался, глянул, и горько улыбнулся. От стены отлепившись, к столу подошёл. Не зная, на что отвлечься, к портфелю, что здесь же, недалеко стоял, потянулся, документы из него извлекая. Папки в руках перетасовал, какие-то бумаги пересмотрел и тут же с отвращением отшвырнул их на стол за ненадобностью.

— Это решение она должна принять сама. Решение снова впустить меня в свою жизнь настолько, чтобы границ не оставалось. Я не признаю эти её границы! — Эмоционально фразу выделил, будто не только для Андрея, а для кого ещё суть претензии подчёркивает. — Прежде их не было и нам двоим было комфортно. Сейчас эти границы больше напоминают великую китайскую стену. Бесконечную и непреодолимую.

— А если она того же решения ждёт от тебя, что тогда?

— Это не я её из своей жизни вычеркнул. — Жёстко пресёк Литнер и Андрей опустил голову, недовольно поджимая губы.

— Ну да, верно! Давай сейчас разбираться будешь, кто первый начал.

— Не в этом дело, Андрюх, не в этом! Если за мной первый шаг будет, Рита снова решит, будто я её в чём-то ущемляю. Не раз уже проходили. А, пожалуй, как вернулась она, так на грабли эти и наступаю. Я тоже отчего-то думал, что нужно её просто перед фактом поставить. Знаю же, что сама мучается, переживает. А она только сильнее упираться начинает. Всё с той же идеей, что виновата и второго шанса быть не может априори. — Руками развёл, своё бессилие перед ситуацией отмечая. — Хотя, когда отступаю, кажется, что только больше она в своей теории убеждается. — Размышлять принялся. — Давай закончим на этом, хорошо? — Вроде как передышку попросил, а на деле рукой махнул, категоричность принятого решения подчёркивая.

Дождавшись, пока Андрей уйдёт, в кресле устроился, в пустоту уставившись. То улыбался, какие-то события из жизни вспоминая, то хмурился, а потом вдруг, будто молния, голову пронзила мысль. Тот самый упрёк, который Рита всё же озвучить осмелилась. Пульсирующей болью в висках отзывались секунды промедления. Литнер сейф открыл, шкатулку распахнул, небрежным жестом всё лишнее из неё отбрасывая. Кольцо с большим белым бриллиантом он Рите подарить когда-то не успел. Она сбежала за несколько дней до знаменательного для двоих события. Десять лет со дня знакомства. Малышка, наверно, эту дату и не помнила, а вот он не смог забыть. Ни даты, ни обстоятельств, при которых могли разойтись навсегда. По лестнице едва не бегом поднявшись, перед дверью спальни всего на секунду застыл, последние границы сомнений сметая.

Литнер вошёл без стука и Риту, сидящую на кровати, заметил. Она дёрнулась, увидеть его не ожидая, осторожно поднялась, придерживая живот, и к стене отступила, горящего взгляда испугавшись. О том, что большую часть их с Андреем разговора слышала, Костя догадывался. Уже потом, ближе к его завершению ускользающую тень в дверном проёме увидел. Что именно слышала, знать не мог, но отчего-то злился, что даже это сказал не ей в глаза, а так… Расстояние, их разделяющее, преодолел, руку её правую к себе ближе подтянул, кольца, пальчики украшающие, снял, на прикроватную тумбочку одно за другим бросая. Только тогда то, что с собой принёс и продемонстрировал, её замершее дыхание в свою пользу трактуя.

— Выходи за меня замуж. — Прохрипел, не решаясь колечком с бриллиантом безымянный пальчик без спроса украсить. — Я… я не могу без тебя. Правда. К чёрту игры, противостояние это глупое! Ты нужна мне и я тебе нужен. Знаю это, чувствую. — Выдал торопливо, боясь что-то важное упустить. — А всё остальное… — Воздуха глотнул, с мыслями собираясь, а Рита к нему тогда всем телом прижалась, предлагая не продолжать.

Обняла его. Так, как сама любит. Без суеты, без лишних движений. Обняла и замерла, к ощущениям, что внутри парят, прислушиваясь. А внутри свобода, простор вдруг появились. И невероятная лёгкость заполнила каждую клеточку.

— Я не понял, это значит, что ты согласна? — Довольный принятым, наконец, исключительно верным решением, подал голос Костя, а Рита рассмеялась.

— Да! — Выкрикнула, забывая, что наступила глубокая ночь. — Да, я хочу за тебя замуж! И эти чёртовы границы стереть тоже хочу! — Заверила, прямо в глаза глядя. — Ты не представляешь, как от них устала. — В шею выдохнула. Аромат его парфюма, его кожи улавливая, прижалась к плечу, блаженную улыбку за этим спрятать пытаясь.

И себя обнимать позволяла. Жадно, властно, Так крепко, как только он один умеет. И чувство абсолютного счастья одно на двоих царило в комнате, во всём доме, в целой вселенной.

Утро принесло волнительное примирение, которое вдруг показалось призрачным, практически нереальным. Но Костя был серьёзен, решителен, собран. Один за другим он выдавал факты скорого торжества, идеи по его проведению, весьма неохотно отзывался на предложение рассмотреть варианты.