Мы уже там? (ЛП) - Левитан Дэвид. Страница 24

– Тебе никогда не хочется для разнообразия вытереть посуду? – спросил Дэнни маму. Она улыбнулась и ответила:

– Здорово делить с кем-то жизнь. – Поразительно, как просто это у нее прозвучало.

Теперь Дэнни подъезжает к Риму. Он видит логотипы «кока-колы» и рекламные щиты с Мэлом Гибсоном. Массовая культура снова вступает в свои права. В ней он чувствует себя как дома. Ларри Кинг каждый вечер вещает на семьдесят стран мира. Интернет кишит чатами по «Звездным войнам». Мадонну перевели на все языки. Все это так близко – и так пусто. Дэнни едет мимо в арендованной у «Avis» машине и включает радио, надеясь, что так будет лучше. Здорово делить с кем-то жизнь – или хотя бы минуты и часы. Делить с женой или мужем. С парнем, девушкой, лучшим другом. С «приключением». С братом.

========== 2. ==========

На миг, на краткий миг у Элайджи с Джулией кончаются слова. Они сидят в поезде, едущем по Тоскане на юг. До этого они говорили о мельницах, хотя тут нет ни одной. Джулия вспоминала Амстердам, а Элайджа задавал вопросы. Сначала он спросил о тюльпанах, потом – о ветряных мельницах. Сам он их никогда не видел, но они появлялись у него во снах, все разных цветов, крутящиеся и исчезающие в водовороте.

– Твои мысли сами как мельницы, – говорит Джулия. И замолкает. Элайджа не знает, что можно сказать в ответ. Она смотрит в окно – он видит ее отражение на фоне летящей мимо природы. Ее глаза не смотрят ни в какую точку, они смотрят на сплошное пятно, в которое сливается вид. Выражение ее лица делает воздух мертвым и холодным.

– Джулия, – мягко произносит Элайджа, как будто бросая ее имя в пробоину.

Лишь секунду спустя она оборачивается к нему. И ласково улыбается.

– Ты не представляешь, как я запуталась, – произносит она.

– Так дай мне представление.

Она только качает головой:

– Не хочу тебя пачкать. Оставайся чистым.

«Ты что, не понимаешь, что уже меня запутала?» – хочет сказать Элайджа. Но не говорит. Он хочет снять ношу с ее плеч, а не добавить еще.

Она снова отворачивается к окну. Он достает «Картины Италии». Не прекращая смотреть в окно, она тянется к его руке. Он позволяет ей взять его за руку. Забытая книга открытой лежит у него груди. Элайджа чувствует себя взрослым человеком со взрослой любовью.

========== 3. ==========

По пути в Рим Дэнни заблудился, и так безнадежно заблудился, что едва не бросил машину на обочине и не пошел пешком. Его отель, «d’Inghilterra», должно быть, расположен на какой-нибудь потаенной улочке, потому что все, у кого он спрашивает дорогу, только разводят руками или тыкают рукой в неопределенном направлении. Там однажды останавливался Хемингуэй, но это не помогает.

Когда жизнь начинает напоминать старый фильм с Чеви Чейзом, это всегда вгоняет в тоску. Он раз, наверно, в десятый объезжает одни и те же улицы, надеясь на хоть какую-нибудь помощь. Он дает себе клятву никогда больше не брать машину напрокат в чужой стране. В следующий раз он поедет на поезде или даже оплатит такси из города в город, если будет больше некуда деваться.

Дэнни разражается фонтаном ругательств. И чувствует себя совершенно по-идиотски. Потому что, если ругаться в компании, на это, по крайней мере, отреагируют. А ругаться в одиночку – все равно что выделять маркером какую-нибудь глупость.

Стоя на семьдесят восьмом по счету светофоре, Дэнни высовывается из окна и спрашивает дорогу у водителя такси. Тот, как ни удивительно, отвечает:

– Езжайте за мной.

Всего через пару минут Дэнни уже паркуется у отеля. Он порывается выбежать из машины и заплатить водителю, но тот уезжает прежде, чем Дэнни удается хотя бы отстегнуться.

– Номер забронирован на due, – произносит одетый с иголочки мужчина за стойкой регистрации; его голос летит по просторному коридору и впитывается в занавески. Дэнни кивает. – А вторая персона?

– Приедет потом.

– Oggi?

– Полагаю, да.

Дэнни иррационально боится, что об этом доложат родителям: «Ваши сыновья прибыли в разное время. Должно быть, они поссорились». Дэнни знает, что они обвинят в этом его.

– Что ты такого сделал? – спросит мама, и повиснет пауза из тех, что стоят доллар в минуту.

– Ничего, – ответит он.

И она скажет:

– Я именно так и подумала.

***

Когда они подъезжают к вокзалу, Джулия поднимает голову и говорит:

– Все в порядке. Я уже с тобой.

– А где ты была? – вырывается у Элайджи.

– Неважно, – отвечает она.

Хотя это важно.

========== 4. ==========

Не в обиду «d’Inghilterra» будь сказано, но Дэнни уже достали итальянские отели. Конечно, есть что-то в роскошных лобби, но он променял бы каждое украшение интерьера на комнату с хорошим освещением, широкой кроватью и полотенцами, сделанными не из скатертей.

Часы за рулем не прошли даром, и, хотя Дэнни решает не поддаваться сонливости и выходит из отеля, он немного оглушен. «Я в Риме!» – говорит он себе, пытаясь оседлать последнюю слабенькую волну эйфории от поездки.

Уже слишком поздно и слишком серо, чтобы идти к Пантеону: он хотел бы сходить туда при более солнечной погоде. Так что вместо Проторенной Туристской Тропы Дэнни переключается и решает пройтись по магазинам. Не затем, чтобы купить что-то себе. Для него не может быть ничего скучнее, чем делать покупки для себя. Но пришла пора уделить внимание списку подарков. Он должен возложить сувениры на алтари коллег, чтобы они не решили, что он совсем не думал о них в поездке. Аккуратно сложенный список лежит в бумажнике: «Глэднер и Глэднер, Эллисон, возможно, Джон…» Разумеется, мама с папой. Его помощник Дерек.

Его отель расположен недалеко от Испанской лестницы, и Дэнни решает сунуть нос в магазины пороскошнее. Особенно – за подарками Глэднеру и Глэднеру. Он решает, что наиболее уместным будет купить им галстуки. И отцу, пожалуй, тоже галстук. Так что он заходит в магазин мужской одежды, где его встречают полным безразличием. Видимо, покупатель не заслуживает уважения, если он не японец. Дэнни всегда не переносил продавцов-снобов, но, с негодованием выйдя из четвертого по счету магазинчика, он начинает понимать, что надо бы смириться с всеобщей нелюбовью к американцам, а то он так и не сможет купить Глэднеру и Глэднеру ничего приличествующего их статусу.

Цены кусаются бешено, но Дэнни спрашивает себя: «Если не покупать дорогих подарков боссам, на кого тогда вообще тратить деньги?» Он минут пять размышляет над этим, роясь в отделе с галстуками. Потом удивляется: «Нахрена я это делаю?» У Глэднера и Глэднера уже есть галстуки. У них целые шкафы ими забиты. И большая часть этих галстуков очень унылая, в полосочку или в узор с обоев. И когда Глэднер и Глэднер ездят в отпуск, они ничего не привозят Дэнни. Даже ручки с Эйфелевой башней или пресс-папье в виде сфинкса.

Дэнни на шаг отступает от галстуков. Потом выходит из магазина. Продавцы даже не кивают на прощание. Для них его все равно что нет. Он никто.

Улица кишит людьми. Дэнни стоит как столб и перечитывает свой список. Он совсем короткий. Если вычеркнуть Глэднера и Глэднера, там останется пять человек. Родители. Одна коллега. Один помощник. Один приятель с работы. Его бьет разрядом тока парализующий вопрос: «Как мой мир успел так съежиться?»

Его оттирает в сторону компания студентов. Две девушки хихикают над его заторможенной реакцией. «Родители. Одна коллега. Один помощник. Один приятель с работы».

«Это не моя жизнь», – думает он. У него есть друзья из колледжа, есть Уилл, есть Марджори, с которой он встречался в школе и теперь иногда обедает. Их просто нет в списке. Но можно вписать. Дэнни пихает руки в карманы, выискивая ручку. Ему нужен новый список. Да, Эллисон. Да, Дерек. И Джон, только уже без вопросительного знака. И Уилл. И Марджори. И Джоан с Терри, хотя они живут в Калифорнии и подарок придется отправлять по почте. Никакого Глэднера. И другого Глэднера.