Вернуться или вернуть?-2 (СИ) - Соловей Дмитрий "Dmitr_Nightingale". Страница 26

— В курсе, в курсе, — заверил я. — Ты у нас и сам личность секретная. Какие конкретно исследования проводишь?

— В основном исследую свойства лучистых грибов, — «просветил» меня Вовка.

— Э… — не понял я, силясь сообразить, что за грибы такие.

— Грибков, — поправился Румянцев. — Вера Степановна классифицировала их как актиномицеты.

— Это пенициллин? — с сомнением уточнил я.

— Не… Актиномицеты — это такие бактерии, живущие в почве. В Подмосковье вообще особые почвы. Вот их и исследуем.

— Эм… — издал я повторно невнятный звук. — Ты мне по-русски объясни, что планируешь получить на выходе?

— Николай Иванович, не думаю, что вы поймете. Это еще только пробы и анализы. Лабораторные журналы я пишу все сам. Помощников не допускаю. Для клинических испытаний пока нет чистого препарата.

То, что парень, похоже, и сам не понимает, для чего будет использован новый препарат, я сообразил, потому задал вопрос, как Вера Степановна обозначила предполагаемое лекарство.

— Рабочее название — стрептомицин, — сообщил Вовка, а я сразу все понял.

Второй по значимости антибиотик. Не пенициллин, конечно. Сифилис не вылечит, но чуму, гонорею, да и последствия гриппа осилит. Теперь настала моя очередь «пугать» Румянцева режимом секретности.

— Вовка, если прознает кто из иностранцев, тебя выкрадут и посадят в подвал. Палач будет пытать, пока все не расскажешь. А затем тебя, как ненужного свидетеля, убьют.

— Что вы такое говорите?! — возмутился парень.

— Запомни, ни один из лаборантов не должен понять, чем ты занимаешься.

— Так мы же все вместе за почвами ездили. Сто пятьдесят три пробы грунта взяли из разных мест.

— Ничего страшного. Я говорю тебе о том, чтобы к клиническим испытаниям этих людей не допускать.

— На этот счет у меня уже есть инструкции.

Деевых я потом тоже немного попугал.

— Парни, если Румянцев получит лекарство с теми свойствами, которые прогнозирует Вера Степановна, это может стать большой проблемой. Убьют за такой секрет, не задумываясь, не только иностранцы, но и российские предприниматели. Усильте меры безопасности и ограничьте круг посвященных людей.

— Мы и сами не в курсе, чем там Вовка занимается, — фыркнул Егор.

— Очень хорошо, что не в курсе. Целее будете, — заверил я. — Ваше дело потом помочь провести исследования на больных. Когда пройдут испытания, или я сам, или Вера Степановна представим вещество Его императорскому Величеству.

Угу, это чтобы не у меня одного голова болела, как избежать неприятностей с появлением такого препарата. Лучше его не патентовать вообще и выпускать малыми партиями. Разделить людей из числа тех, кто будет заниматься стрептомицином. Одни будут делать неизвестно что, другие — лечится также непонятно чем. Деевы смогут провести испытания без огласки. А дальше я передам результаты лично Георгию I.

Как-то у меня именно этот вид прогрессорства вызывал большие сомнения. Тут нужно или выпускать массово огромными объемами, или вообще тихариться, не афишируя. В общем, перекину проблему на «вышестоящих». Мы сейчас заняты продвижением российской промышленности. Вот и сосредоточусь на этом. А лекарства пойдут тонким ручейком для «своих».

Екатеринодар встретил меня жарой. Зверь даже из загона не вышел. Вяло махнул хвостом, отметив прибытие любимого хозяина, но из вырытой в земле ямы не поднялся. «Свожу на Кубань искупать собаку», — сразу решил я. А через пару часов подумал, что и самому не помешает охладиться в реке. Василий и Зарян составили мне компанию. Они таким образом совместили два дела: отчет о том, что случилось в мое отсутствие, и купание. На бричке мы подъехали на наше место, где обычно купали Зверя, и расположились в тени дерева. Корзину с едой я успел получить на кухне и готов был слушать отчет.

В школе, кроме мелких дисциплинарных нарушений учеников, ничего не изменилось. Фармацевты работали также без нареканий. Был небольшой перебой в поставке водорослей из Новороссийска. Соответственно, выпуск йода приостановился. Но его и в нашей аптеке покупают неохотно. В основном, отправляем в Петербург. Консервный цех пора уже расширять. Продукция у нас качественная, но спрос превышает предложение.

— Лукьян Кузьмич и Лукашин приходили с идеей создать артель землепашцев, — продолжил Василий купцы предлагали покупать целинные земли по дешевке, обрабатывать и продавать с наваром.

— Посчитай затраты по солярке для культиваторов, зарплату механиков и прочее, — дал я задание Василию. — Может, нам будет невыгодно.

— Невыгодно, — сразу заявил тот. — Сейчас в районе Васюринской и дальше к Лабинской десятину можно купить за четыре рубля. После обработки продадим не больше чем по шесть рублей.

— Все равно подробно все распиши и посчитай, — попросил я и переключился на Заряна.

Он как раз привел мокрого Зверя и готов был отчитаться по своим делам. Старые связи среди городовых и полицейский оказались полезными. Пока меня не было в городе, шпионов продолжали вылавливать. И не факт, что тех же самых, которые устроили многоходовую комбинацию с Румянцевым. По сравнению с весной сейчас стало поспокойнее. Кого-то задержали полицейские и держали у себя до полного разъяснения обстоятельств, кто-то переключился на Москву.

Не только слухи, но свидетели из числа вылечившихся заверяли, что производство лекарств налажено в Москве. Как всегда бывает в таких случаях, слухов ходило много и разных. Зарян и сам не был в курсе, что и где делается. Для него я еще раз повторил, что чудо-препарата, способного вылечить сифилис, у меня нет и его пока не изобрели.

— Хуторскую пшеницу в этом году можно продать, — сообщил очередную новость Василий. — Овощей и масла на продажу не останется. Выкупим для своих нужд. Вы же вторую школу открыли.

— Казачат готовишь? — подначил меня Зарян. Он об этом догадался, как только ознакомился со списком предметов для школы охранников. А уж когда я дал задание артельщикам построить тир, и вовсе обрадовался.

— Тока чего мы всех наших мальцов не учим стрелять? — задал мне вопрос Зарян.

А я задумался. Действительно, почему? Уроки самообороны, помимо физкультуры, никому не помешают, как и верховая езда. Чувствую, второй выпуск учеников будет иметь более разнообразную программу обучения.

До конца октября я занимался школьными вопросами. Нанимал дополнительно учителей, корректировал программу. Пятерых учеников выгнал. Вроде бы сам всех отбирал и тестировал. Но попались и откровенные бездельники, считающие, что, ничего не делая, получат в результате хорошую должность в Петербурге. Пришлось со всеми провести разъяснительную работу. Снова повторил, что все ученики — будущие мастера. Кто-то из них может стать и начальником цеха, но для этого придется хорошо потрудиться и не задавать глупых вопросов типа «зачем нам изучать немецкий язык?»

С приездом нашей группы и Артёма из Нижнего Новгорода я переключился на другие дела. Ну… в смысле, Вареньку давно не видел. Вместе с Варей вернулись три молодых диктора и, конечно же, наш Санёк. Я когда его увидел, потерял дар речи. За лето мальчишка вымахал так, что я долго не мог подобрать слов.

— Ага. Обувку три раза покупали, — смеялся младший Румянцев. — Сергей Иванович грозились меня босиком в Екатеринодар отправить, — демонстрировал Санёк какие-то поюзанные сапоги.

Штаны ему тоже были коротковаты, а пиджак он явно получил от кого-то из взрослых. По длине тот годился, но размаха плеч четырнадцатилетний подросток еще не заимел, потому смотрелся в этом пиджаке ряженым клоуном. Мне было непривычно задирать голову, чтобы дать какое-то поручение Саньку. Тот практически сразу включился в режим работы школы. Я ему напомнил, что пусть он и прошел весь курс, но иностранные языки продолжит изучать. Также я решил проводить с ним по средам и пятницам индивидуальные занятия.

Артём, сопровождавший группу, привез лишь бумажные отчеты и ничего из экспонатов. Продали все. Нахватали заказов на год вперед.