Вернуться или вернуть?-2 (СИ) - Соловей Дмитрий "Dmitr_Nightingale". Страница 53

Жаль, что я сам не успел последовать своему совету. Драка внизу загорелась нешуточная. Какая-то баба схватила рыжую девицу за косу. Та споткнулась. Но людей было так много, что упасть рыжая не смогла. Дальше вся эта масса продолжила движение вперед и поволокла рыжую за собой. Волосы девицы крепко зажали телами. При этом тело хозяйки косы продолжало двигаться чуть быстрее. И через пару минут вместо рыжей шевелюры был окровавленный скальп. «Убили! Убили!» — верещал кто-то из женщин, но совсем не по поводу рыжей девицы, возглас раздавался где-то под нашим козырьком. Рыжая потом все же упала и ее затоптали те, кто был сильнее и увереннее держался на ногах.

— Николай Иванович, что творится, что творится! — причитал Ростислав, но продолжал крутить ручку камеры.

Ответить парню что-то вразумительное я не мог. Молился только, чтобы все мои мальчишки успели покинуть перрон до того момента, как ринулась наружу эта толпа. Еще молился, чтобы выдержал козырек. Нас слегка покачивало на этом импровизированном убежище. Один раз нас тряхнуло конкретно и тут же послышался звон разбитого стекла. Крестьянская масса пробила себе путь на вокзал. Не сразу, но толпа стала рассасываться.

В общей сложности просидели мы на козырьке часа два. Постепенно народ покидал территорию вокзала. На перроне остались лежать те, кого затоптала бесновавшаяся толпа.

Наконец я рискнул спуститься вниз и оценить ситуацию. В очередной раз мне стало нехорошо. Если на перроне лежало сотни две мертвецов, то внутри вагонов их было гораздо больше. Похоже, эти люди погибли в пути. Кто-то еще шевелился, не имея сил выбраться наружу. Таких же покалеченных было много и на перроне. Из третьего вагона медленно вышла женщина и, покачиваясь, прошла мимо меня. Я не сразу понял, что там у нее на груди. Подумал, это окровавленная тряпка. Взгляд женщины ничего не выражал. Она словно во сне брела, спотыкаясь о лежащие тела. Сама вся была в синяках, платок с головы сбился, демонстрируя, что количество волос на голове значительно убавилось. А в той окровавленной тряпке на груди я с ужасом разглядел буквально сплющенного младенчика.

Разбираться с трагедий пришлось мне, как главе комиссии по переселенцам. Убедившись, что мои подопечные покинули вокзал без происшествий, я начал расследование. От полиции толка не было. Им тоже досталось. Двадцать человек не смогли удержать толпу народа. Зачем они пытались противостоять, объяснить трудно. В результате их забили теми деревянными козлами, которые изображали загородку на перроне.

Я специально подошел, чтобы посмотреть, кому нужна помощь. Живых не обнаружил, а меня самого стошнило. Зрелище было настолько безумное, что хотелось завыть.

— Ваше благородие, шли бы вы отсюда, — позвал меня кто-то со стороны поезда. Это машинист и кочегары осмелились выбраться из своего укрытия. Они же частично и разъяснили ситуацию.

Оказалось, что в Ростов поезд прибыл уже заполненным под завязку. Руководство дороги приняло решение прикрепить второй паровоз. Пока возились и перегоняли состав, среди ожидающих на вокзале прошли слухи, что их никто не будет перевозить. Так оно и было. В этот состав больше народа не помещалось. Руководство вокзала планировало увезти тех, кто уже был в вагонах, а за остальными поезд вернулся бы через два дня.

Но кто-то самый инициативный из крестьян предложил идти вперед. И получилось, что еще до того, как состав покинул Ростов-на-Дону, часть крестьян-переселенцев ушла вдоль рельсов. Они же устроили завал на путях. Машинисту ничего не оставалось, как затормозить. Была возможность сдать назад, но среди крестьян явно оказались предки тех, кто в будущем начнет пускать под откос фашистские поезда. Конкретно этот состав заблокировали грамотно. Позади вагонов на рельсы шустро накидали бревен и какой-то хлам.

А дальше толпа начала загружаться в уже и без того заполненные вагоны. Кто-то пустил слух, что только на этом поезде и можно добраться до обещанного «рая». Плюс еще погода способствовала тому, что крестьяне хотели попасть внутрь. Сильного мороза не было, но около нуля градусов и небольшой снег добавляли народу прыти. Честно говоря, я совершенно не представлял, как люди добровольно смогли загнать себя в такую ловушку. Еще и двери закрыли. Пока кочегары освобождали пути, народ забирался, куда мог.

Искать виновных в этой трагедии не имело смысла. Машинист привез тех, кого ему поручили. Чиновники в Ростове были уверены, что отправили ровно столько людей, сколько прибыло. Мы же в Екатеринодаре не ожидали толпы в несколько тысяч человек. Не будь закрыто здание вокзала, можно было избежать давки первых минут.

— Семьсот сорок два человека умерших, прости Господи, — подошел ко мне с рапортом Зарян и перекрестился.

Пересчитать и как-то отсортировать мертвецов удалось только глубокой ночью. На площади перед вокзалом жгли костры. Полицейские, городовые, казаки и добровольные помощники из числа горожан переносили трупы. Их раскладывали вдоль улицы Екатериновской. С утра попробуем провести опознание. Кто из приехавших найдет своих, тех похороним с именем. Остальных в братскую могилу. Ее уже начали копать на Северном кладбище.

Я валился с ног от усталости, а мне еще нужно куда-то распределять уцелевших крестьян. Таковых почти пять тысяч. Большинство получили ранения. Ехавшие на крыше почти все обморожены. Даже удивительно, как они смогли так шустро спуститься вниз, да еще и поучаствовать в свалке за хлеб.

Городская больница не могла вместить даже десятой части потерпевших. Кого-то врачи осмотрели прямо на привокзальной площади. Питание все же организовали. Один раз покормили всех. Сашка с Василием сновали всю ночь на тракторах. Вывозили на прицепах людей. Подозреваю, что в нашу школу. В кабинете начальника вокзала я прикорнул пару часов, чтобы с рассветом продолжить принимать доклады.

— За ночь умерло сто восемь человек из тех, кто был на площади, — принес новую сводку полицейский. — В основном, женщины. Детей в этой толпе почти не было.

Растоптали, скоты! Выживших малышей мои парни увозили в первую очередь. Сашка позже рассказал, что уцелели в поезде те, кого родители стали сразу поднимать на плечи. Малыши так и ехали, распластавшись поверх голов взрослых. Сдвинуться внутри вагонов толпа не могла. В туалет ходили все под себя. Амбре на площади стояло такое, что словами не передать. Поголовно у всех мокрые штаны. Наверняка еще и простуда добавится к тем травмам, что уже имеются.

Отпевать и хоронить погибших начали только на третий день. Казаки перекрыли все прилегающие улицы, отсекая любопытных. Нам еще одной толпы не хватает! Климов ходил вдоль рядов с телами и молился. Вид у городского головы был неважный. Думаю, я тоже выглядел соответствующе. Но нужно было закончить со всеми делами. Какой-то отчет в Петербург уже послали, но от меня ждут полный доклад по делу.

Ростислав уже проявил пленку. Похороны он тоже снимал. Мда… Как я и собирался, продемонстрирую государю все наглядно. Правда, не те кадры, которые планировал. Но без этой пленки ситуация была бы еще паршивее. Так хотя бы видно, что произошло.

В течение месяца пристраивали крестьян. Похоронили еще больше шести сотен. Не всем сразу сумели оказать помощь, а внутренние повреждения и вылечить не могли. У кого-то началась гангрена, кто-то умер от воспаления, да и сердечников было немало. Сказались стресс и сопутствующие ему события.

В школу Василий с Сашкой привезли в основном детей и женщин. Только половина тех крестьянок позже нашла своих мужей. Те семьи, которые уцелели почти в полном составе, сразу увозили в поселки при кирпичных заводах. Работать они еще не смогут, но продержаться зиму сумеют. Запасом продовольствия их обеспечили.

Из Петербурга пришло письмо: указом Георгия I переселение крестьян в южный регион запретить. В общем, моя программа накрылась медным тазом.

Совсем, конечно, остановить поток переселенцев власти не смогли. Еще два раза за зиму из Ростова приходили поезда. На Дону их некуда было деть. Теперь поезда сопровождали военные. Но самое паршивое было то, что никто не думал о том, как прокормить переселенцев. Мне пришлось взывать к горожанам по радио и просить у них помощи в сборе средств и продуктов. Крестьяне уже сожрали почти все мои запасы. И если я не найду для них дело весной, то проблем станет еще больше.