Трезуб-империал - Данилюк Эд. Страница 54

— Деньги кончились, — кивнул Сквира.

— Скорее, стали заканчиваться, — уточнил Василь Тарасович. — Надя говорит, что Генка, когда его перло, хвалился, будто заныкал целую штуку рублей неприкосновенного запаса. На учебу в институте…

— Вон даже как! — удивился капитан. Рыбаченко казался ему несколько другим человеком. — А мы у него дома денег не нашли…

— Убийца свистнул, — предположил Козинец. — Или Генка спрятал где-то. У предков, например.

— Кстати, объясняет, зачем он регулярно к ним ездил, — заметил Сквира. Потом улыбнулся: — А я никак не мог понять, как можно дома держать кучу денег и водить туда всякий сброд! Но если Гена хранил богатства среди своих вещей в квартире родителей…

За окном проплыл «Детский мир». Машина проехала мимо знакомой «Лакомки» и свернула на боковую улочку. Многоэтажные дома почти сразу сменились одноэтажными, но через несколько минут и те исчезли. В окнах замелькали камыши. Потянуло запахами болота. Еще через несколько секунд «бобик» пересек крошечную речушку, фактически ручей, и опять понесся среди густых камышовых зарослей.

— Тут вот какая кора, — сказал лейтенант. — О Дзюбе…

— Странный малый… — отозвался Сквира.

— Предположим, что все это замутил Дзюба, — рассуждал Козинец. — Зачем тогда ему понадобилось бы тырить телефонную книжку Ревы? У Дзюбы свой список нумизматов, да еще и, зуб даю, длиннее, чем у Ореста Петровича…

— Без сомнения. — Сквира внимательно смотрел на лейтенанта. Сложись обстоятельства по-другому, Василь Тарасович, хоть и милиционер, вполне мог бы стать следователем. И, наверное, неплохим… И дела у него вряд ли отбирали бы. Северин Мирославович перевел взгляд на дорогу. — Все правильно. Вот только умный преступник приказал бы исполнителю взять записную книжку просто так, для отвода глаз…

— Ну, не знаю, — Козинец пожал плечами. — Преступник к нам в город не поперся бы. Если Валентин Александрович соучастник убийства, на фига самого себя подставлять? Пока он тут не нарисовался, он ведь был для нас просто одним из многих знакомых Реве нумизматов. А теперь мы, типа, подозреваем его…

— Он ведь мог совершить ошибку, — вздохнул капитан. — Не стоило ему приезжать, а он не подумал и приехал… Дзюба это или не Дзюба, но я очень надеюсь, что преступник совершил ошибку. Очень надеюсь. Иначе… Только нужно суметь разглядеть эту ошибку…

Володимир, общежитие техникума механизации и гидромелиорации сельского хозяйства, 19:25.

За столом в холле восседала дородная женщина в летах. Она читала газету, не забывая время от времени посматривать поверх очков по сторонам. На стене за ее спиной висела старая стенгазета с карикатурами на прогульщиков.

Чуть в стороне стояла пара велосипедов. У самой лестницы валялись оставленные кем-то тяпки и цинковый таз.

Две девушки в меховых жилетах, надетых поверх стареньких, явно «домашних», спортивных костюмов, стояли у телефона, висевшего на стене, и о чем-то шушукались. Похоже, одна из них порывалась позвонить куда-то, а вторая ее отговаривала. Обтягивающая ткань подчеркивала фигуры, и Сквира уже не удивился, когда лейтенант уставился на девушек. Козинец, вроде бы, шел вместе с Северином Мирославовичем, но голова его оставалась повернутой к телефону-автомату, взгляд был прикован к подругам…

Капитан достал удостоверение и протянул его дежурной.

— По служебным делам или к знакомым? — строго спросила та. — Что-то вас слишком много.

— По служебным, — Северин Мирославович, удивившись, обернулся. — Почему много? Двое нас…

— А остальные тоже из органов или как? — повысила голос женщина, пристально глядя на Василя Тарасовича.

— Из органов, Валерьевна, — миролюбиво произнес Козинец. — Или ты меня не знаешь?

— Знаю, еще как знаю! — пробурчала дежурная. — Лет двадцать назад ни за что тебя в женское общежитие не пустила бы. Хоть в форме, хоть без…

— Где проживает Валентина Плачинда? — спросил Сквира, мысленно улыбнувшись тому образу молодого Козинца, который возник в его голове.

— В двести третьей, — ответила женщина недовольно.

В дверь заглянул какой-то паренек. Сразу поняв, что дежурной его плохо видно из-за двоих стоявших прямо перед ней мужчин, он бесшумно скользнул в холл.

— Куда! — немедленно завопила та. Перекрывали ей обзор пришедшие или нет, но такую наглость она не могла простить. — Милицию позову! А ну, назад!

— Мне к сестре, — парень сменил тактику, резко развернулся и пошел навстречу дежурной. — Мне на минуту! Письмо от матери отдать.

— Письмо оставляй здесь! — сердито рявкнула женщина.

Козинец подтолкнул Сквиру в спину, и они попятились от стола.

— Куда бы мы без вот таких самоотверженных вахтерш! — пробормотал капитан, когда они благополучно достигли лестницы.

— Вы бы с ней по соседству пожили! — Козинец покачал головой. — А жена в ней души не чает…

Сквира изумленно посмотрел на лейтенанта. Ему и в голову не приходило, что Василь Тарасович женат…

Второй этаж представлял собой бесконечный коридор с двумя рядами дверей. Прямо напротив лестницы находился небольшой зал, кухня с восемью электрическими плитами, где готовили себе ужин несколько девушек в домашних халатах. Когда на лестнице появились мужчины, они разом прекратили разговор и повернулись к ним.

Из-за двери в конце коридора вышла еще одна девушка. Она на ходу накручивала полотенце поверх мокрых волос, но, увидев Сквиру и Козинца, замерла.

Под устремленными на него взглядами капитан прошел по коридору в одну сторону, потом в другую и, наконец, оказался перед комнатой Плачинды. Оглянулся на лейтенанта. Постучал.

Послышались скрип кровати и шаги. В дверном проеме возникла симпатичная крашеная блондинка в спортивном костюме. На вид — совсем еще ребенок. Волосы растрепаны, глаза и нос покраснели, будто она недавно плакала. Тем не менее, на голове у девушки были наушники, провод от которых тянулся к пластмассовой коробочке. Внутри коробочки крутились два колесика. Из наушников доносился приглушенный стук. Увидев мужчин, девушка нажала на кнопку. Что-то громко щелкнуло, и стук прекратился.

— Чё? — спросила она, наверняка не пытаясь быть ни вызывающей, ни наглой. Просто так уж девушка разговаривала.

— Плачинда? Валентина Плачинда? — уточнил Сквира.

— И чё?

Северин Мирославович достал удостоверение, но ни раскрывать, ни давать его девушке в руки не стал. Поднял до уровня глаз и тут же спрятал обратно.

— Капитан КГБ Сквира, — представился он, протискиваясь мимо Валентины внутрь. — Зачем мы пришли, знаете?..

Это была обычная комната, длинная, с тремя кроватями, шкафом и столом. Обстановку несколько оживляли разноцветные коврики — на стенах, на полу, на двери. В открытую форточку с улицы, вместе с сыростью, проникала болотная вонь. Покрывало на одной из кроватей было смято. Остальные две находились в идеальном порядке. Как и вся комната в целом.

— Из-за Рыбы? — предположила девушка.

— Именно, — кивнул Сквира, усаживаясь на один из стульев. Он впервые слышал это прозвище, но почему-то ни на секунду не усомнился, что Валентина имеет в виду именно Рыбаченко.

— А чё? Я тут причем? — Валентина покачала головой. Потом сердито спросила: — А какая… вам успела настучать?

— В городе сказали.

— И чё, теперь телегу в бурсу накатаете? — она напряженно замерла. Похоже, это был важный для нее вопрос.

— Ну, щас, фигней маяться брошу и сразу накатаю, — почему-то по-русски ответил Козинец, устраиваясь на свободном стуле.

Валентина заметно расслабилась.

— Как вы узнали о смерти Геннадия Рыбаченко? — начал расспросы Сквира.

Девушка, скинув тапочки, залезла с ногами на кровать, прямо поверх смятого покрывала. Отложила в сторону пластиковую коробочку с наушниками.

— Бурсаки сказали. Вчера еще.

— Не жалко пацана? — поинтересовался Козинец.

Валентина взглянула на него. Глаза ее наполнились влагой, но ответила она довольно агрессивно: