Трезуб-империал - Данилюк Эд. Страница 70

— А, ну да! — равнодушно отозвалась Марта Фаддеевна. Похоже, эту кандидатуру она предлагала не всерьез. — Вам нужен тот, кто не знал, когда Орест должен отсутствовать дома.

Северин Мирославович покивал.

— Зачем вообще понадобилось чеканить золотую монету короля Максима Третьего? — задумчиво пробормотал он. — Откуда у Генки появилась большая сумма денег? Где записная книжка Ревы и два его нумизматических альбома? Кто и зачем следил за Ревой в подземном лабиринте? Кто и зачем залез в его дом весной, когда он был в Днепропетровске? Кто и зачем в июле залез в… — Капитан оглянулся. Учителя физики среди болельщиков уже не было. — Кто и зачем в июле залез… — по инерции повторил Сквира.

И замер. Плотина в его голове рухнула, ночная догадка вырвалась наружу. Разрозненные факты, беспорядочные и бессмысленные, сложились в ясную картину.

Володимир, городской парк им. Гагарина, 20:40.

Сквира выбежал со стадиона через маленькую боковую калитку в ограде и бросился через парк ко второй школе. Только туда мог позвать учителя физики убийца. В субботу вечером в школе должно быть безлюдно. И это близко к стадиону, где они оба только что встретились.

Капитан мчался на пределе сил, кляня свою недогадливость.

Старые деревья шумели под порывами ветра, обливая песчаные дорожки струями скопившейся на их листьях воды. Ноги капитана постоянно скользили, но он умудрялся лететь вперед, не оступаясь.

Конечно, деньги у Геннадия появились не из-за того, что он стал участником ограбления. Нет. Просто он нашел клад. В этом городке с его тысячелетней историей, с периодами расцвета и запустения, вполне возможно найти клад. Их здесь нередко и находят. Последний — лет десять назад. Тогда в припрятанном горшочке обнаружили железные гвозди. Но ведь в следующем кладе вполне могло оказаться золото!.. А как часто люди не заявляют о найденных кладах?

Итак, Рыбаченко нашел клад. Произошло это среди развалин старого монастыря иезуитов, в нише с огромной лужей и упавшей статуей, рядом с позабытыми на радостях лопатой и метелкой. Из-за полувывалившихся из стены кирпичей Гена достал деревянный ящичек с названием ювелирной фирмы по-польски и датой «1939» на стенке. Тот самый ящичек, который Северин Мирославович потом видел у него на кухне под раковиной. Это будет несложно подтвердить: внутри ящичка должна остаться золотая пыль, а снаружи — та же грязь, что и в нише в монастыре…

Рашевский с сыном спрятали в подвале казавшегося тогда незыблемым монастыря свое золото. Возможно, как жители городка, входившего тогда в состав Польши, они сделали это, спасая свое добро от начавшейся 1 сентября 1939 года германо-польской войны, вскоре ставшей Второй мировой…

Ни ювелир, ни Генка не подозревали, что золото в кладе слегка радиоактивно. При изготовлении этих ювелирных изделий, вероятно, использовали примеси с тех самых карпатских шахт, которые упоминал Икрамов. А почему нет? Такое же серебро, как и любое другое. А о радиоактивности в те времена никто и не думал. Кстати, и золотая пыль на ящичке должна быть радиоактивной. Легко проверить…

Сквира завернул за угол кинотеатра «Космос» и помчался дальше. Бежать пришлось под уклон небольшого холма, и в какой-то момент ноги капитана заскользили, оставляя на мокром песке две длинные борозды. Каким-то чудом Северину Мирославовичу удалось удержать равновесие, и он, перепрыгнув очередную лужу, понесся вперед.

Генка и не подумал сдать клад государству. Раз уж фортуна подкинула ему шанс, глупо было им не воспользоваться! Но как сбыть найденное золото? Как мог продать сотни граммов драгоценного металла юноша, едва вернувшийся из армии, чернорабочий с провинциального заводика, без связей и знакомств, без умения торговать? Нужен был сообщник — тот, кто знал в этом толк.

С кладом в сумке Гена на следующий же день примчался к Реве, в Дом пионеров, где как раз шла весенняя побелка деревьев. Позвякивали у него в сумке не бутылки, как предположил Гаврилишин, а ювелирные изделия и аптекарские банки, заполненные золотым ломом. Рева обладал очень важным для Генки качеством — он был связан с миром, в котором обращалось золото, много золота, и, значит, мог, просто обязан был помочь ему сбыть клад. Но разговор не получился. То ли Рева посоветовал идти в милицию, то ли захотел слишком большую долю, то ли просто не решился ввязываться в откровенный криминал…

Впереди, среди высоких деревьев, замаячила летняя танцплощадка. Цементный пол ее поблескивал лужами, по которым ветер гонял осыпавшиеся желто-бурые листья. Окрашенная черной краской ограда поскрипывала под его порывами.

Рева отпал, и Рыбаченко вспомнил об одном из своих приятелей, парне, который еще в школе доставал ему модные тряпки и технику. Тот не стал Генку отговаривать. Не стал отказываться. Просто взял с собой несколько найденных изделий, отвез их в Киев и продал. А потом взял еще несколько. И снова продал… Сбыт постепенно налаживался. Появились деньги. Неожиданно много денег.

С размахом новоявленного Креза Генка начал претворять в жизнь свои юношеские мечты. Девушки? Их будут десятки! Машина? Нужно купить первую попавшуюся, лишь бы сразу! Не получается самому собрать нумизматическую коллекцию? Надо нанять своего же учителя, чтобы тот собрал ее для тебя! Да еще позаковыристее, например, коллекцию монет галицко-волынских земель!

Весь клад Геннадий, конечно, приятелю не отдал. Осторожность возобладала. Он передавал ему одну-две вещицы и соглашался выдать следующую партию, только получив деньги за предыдущую. Поэтому спекулянт никому не продавал ювелирные изделия помногу. Поездки следовали одна за другой, пока клад не иссяк. Именно об этом говорил Миша с кирпичного завода: Гена при нем по телефону договаривался о перевозке последней партии.

Конечно, торгашу осторожность Рыбаченко не нравилась. Он предпочел бы забрать все золото себе. И он поступил так, как уже поступал в прошлом, — попытался просто украсть.

Опыт имелся. Еще до истории с Геной, в апреле, парень случайно узнал, что Орест Петрович гостит у дочери в Днепропетровске. И попробовал ограбить дом Ревы. Взломал дверь, проник внутрь, но обнаружить нумизматическую коллекцию не смог. Скорее всего, где-то в доме был оборудован тайник. Тайник настолько надежный, что его и за ночь не найти. А, может, и вообще никогда. Даже металлоискатель не помог бы, поскольку в стенах старого дома было слишком много железа. Грабитель похватал лежавшие на виду ценные вещи и деньги и сбежал через огороды от шумевших на улице соседей. И, конечно, успел взять один из запасных ключей от дома.

Коллекция Ревы оказалась недоступной, и парень на некоторое время успокоился. А тут вдруг Генка с его кладом! Зачем довольствоваться долей, когда можно заполучить все? Проникнуть в дом Генки не составило никакого труда. Но ни клада, ни денег там не было. Рыбаченко из осторожности держал и то, и другое среди своих детских игрушек на квартире родителей. Лишь когда клад почти весь разошелся, всего неделю назад, Генка унес ящик с оставшимся золотом к себе домой. А у родителей наверняка припрятал неприкосновенный денежный запас. Эти деньги еще предстоит найти…

Деревьев стало больше, росли они гуще, и Сквира бежал, осыпаемый градом капель, слетавших с шумевших далеко вверху крон. Ветер нес листья и мелкие веточки, и с каждым порывом швырял все это капитану прямо в лицо…

Вот тогда преступник впервые осознал, что к грабежу нужно готовиться. С наскока, просто зайдя в дом, ничего не добьешься. Две попытки — два провала. И он начал разрабатывать план.

Из клада к тому времени остался лишь золотой лом в аптекарских банках. Кто-то из этой парочки придумал воспользоваться печами и прессом кирпичного завода, на котором работал Рыбаченко. Если переплавить лом в слиток, то его можно выдавать за банковский металл. С точки зрения цены это ничего не меняет, зато резко повышает доверие покупателей к золоту. И в конце июля Геннадий стал водить сообщника по вечерам на завод. Как раз в те дни Игнатенко после окончания рабочего дня видел Рыбаченко в цехах…