Охота на Паука (СИ) - Возный Сергей. Страница 5

Синеглазая кивает, вторая срывается с места, оставив надкушенный персик, парчовые туфельки мягко шуршат по мрамору. У самого входа в дом прелестница теряет одну обувку и нагибается пару раз, будто никак не может ее поднять. Уф-ф! С чьих же вожделенных фантазий это всё срисовано?! Ловлю насмешливый взгляд синеглазой, и тут же накатывает смущение. Увлекся, блин! Забыл ненароком, что любой из здешних гурий может быть лет под сотню в реале, или наоборот. Возрастной ценз в «Гедонисе» есть, но лазейки для всех найдутся — как и локации на любой вкус. Европейский сектор (хоть с принцессами в замках, хоть с амстердамскими вольностями), русский (терема и румяные девки в кокошниках), африканский и прочее. Для особо продвинутых, говорят, есть и пыточные «а ля концлагерь», где все в черной коже и с плетками. Пусть балуются — лишь бы в реал не тащили свою «продвинутость».

— Проходите, господин… э-э… Странник! Вас ждут с великим нетерпением!

Красотка мнется у порога, норовит задеть горячей грудью, а синеглазая бесшумно следует сзади. В какой-то миг ожившие мужские фантазии атакуют меня с двух сторон, ловкие руки снуют по телу жадно и умело, но тут же всё кончается. Уф-ф еще раз! Как там говорил мой романтичный коллега? Жениться надо? Может, проще снять апартаменты на долгий срок в здешнем раю?

— О-о, какие люди! Молитвы мои услышаны, и радость пришла в мой дом! — голос встречающего напоминает что-то из «восточных» мультфильмов, но тут как раз всё реально. Али Мансуров (он же — Алишах) по крови вполне соответствует здешнему стилю, и передал аватару собственную манеру речи.

— Проходи, дорогой, не стой на пороге! Я как раз принимал гостей и был бы рад предложить тебе… впрочем, ты ведь опять откажешься?

— Угадал, Али. Сугубо по делу.

Большая комната напоена запахами кофе и благовоний, но это лишь магазин. Длинный прилавок-стойка и куча всяких интересностей, необходимых геймеру. Оружие, в основном. От ножей и сабель до штурмовых винтовок — всё, разумеется, категории «V». Не бедствует Алишах, раз уж позволяет себе аренду эдаких хором, и не в торговых кварталах, а в «чистом». Никогда не бедствовал. Излишки вирт-валюты тратит на баб-с, особо охочих до заработка именно в «Гедонисе» — конкуренция тут велика, зато здешняя «золотая монета» меняется в реале по выгоднейшему курсу.

— Кофе, чай, щербет, а может, коньяк, по старой памяти? Здесь шариата нет, дорогой!

— Я в курсе, дружище. Здесь и бандюков нет, надеюсь?

Переглядываемся понимающе. У обоих, думаю, начинают зудеться затылки, и дело тут не в «цветках». Не только в них. Физическое тело Али Мансурова навеки украшено шрамом, сокрытым под волосами — результат приложения к оному телу вполне реального кастета. Погорячились трое «отморозков», чуть не убив тогда мелкого, но упрямого таджикского коммерсанта. Семью его, как свидетелей, планировали пустить следом, а я в тот раз испортил ребятам жизнь почти случайно. Забрел по-оперски, поздним вечером, объяснение взять. Второй счастливой случайностью стал мой табельный «ствол», оказавшийся при себе — а ведь редко беру, хлопот от него много.

Пацаны, помимо кастета припасли ножики и древний, но вполне убойный «наган», потому разговор у нас вышел громким, с кровью, кучей дальнейших разбирательств и одним последствием вполне положительным. Благодарностью в виде оплаченного Мансуровым «цветка» — ну не смог я отвергнуть такое предложение! Не наигрался в детстве босоногом, а копить на ВНЧМР с казенной зарплаты — нет уж, спасибо. Доложил, как положено, по команде, заработал очередное служебное разбирательство, только гаджет к той поре устроился в моем черепе всерьез и надолго. Не извлекать же!

— Бандитов сюда не пускают, ты знаешь, — изрекает Али, из вежливости, прописную истину. — Если кто и обманет систему безопасности, так Тенгиз у меня вместо зоркого сокола. Правда, Тенгизик?

— Конечно, шеф, — усмехается синеглазая гурия, заставляя меня шумно вздохнуть. — Если придут правильные мужчины, то у нас с Эллочкой перед ними сразу преимущество. Пока будут пялиться…

Эллочка, любительница низких прогибов, смотрит невинно, изящная ступня поигрывает туфелькой. Неужели она тоже?!

— Нет, Тенгиз у нас один такой артист, — отвечает Али на незаданный вопрос. — Спасибо, девочки и мальчики, дальше я сам.

Уходят. Эллочка порхает впереди, синеглазая (-ый) бредет следом тяжелой походкой борца. Расслабляется, пока лишних глаз нет. Вспоминаю жадные руки на своем теле — это был личный обыск, разумеется, но уши начинают гореть. И в вирте, и у мясокостного моего тела, почивающего вдали отсюда. Али глядит с любопытством, паршивец эдакий, аж рот раскрыл.

— Красивые девчонки, — решаю отплатить ему той же монетой. — Небось, и в кровати хороши?

— Фу, Олег! Уж ты-то меня знаешь, а говоришь такое! У меня вон кто!

Последняя фраза относится к очередным чаровницам, как раз явившимся из глубин дома. К трем сразу. Силен Алишах, силен — или просто давит таким путем собственные комплексы? Внешность дам эту версию подтверждает: все как одна высокие блондинки скандинавского типа. И сейчас и всегда в этом доме.

— Шалун ты, однако, — говорю нейтрально, глядя в спину валькириям. — Не боишься, что и там мужики? Ладно, дело твое, а я пить хочу как верблюд в Сахаре. Пивко для гостя у тебя найдется?

Через пару минут сижу в гостиной, наслаждаясь всё той же сибаритской атмосферой. Ковры, кинжалы и сабли, кальян, благовония. Физическое моё тело изнывает от жажды — «зебра» на белом рукаве дополнилась соответствующей полоской — но виртуальный «туборг» ему не поможет. Торопиться надо.

— Оружие, Али. Категория «R», серьезной убойности. Только не говори, что впервые слышишь о таком.

— Зачем говорить, всё равно не поверишь, — морщится сидящий напротив атлет с лицом голливудского султана. — Есть такое оружие, кое-где его легально применяют, но не насмерть. Самовнушение, да.

— Я знаю принцип действия, — киваю терпеливо, не повышая голоса. Мы приятели, почти друзья, но сейчас служба превыше всего. Сейчас есть «источник» и есть «злой мент», какового даже изображать не нужно, достаточно вспомнить девять лиц, застывших в агонии. Самовнушение — страшная вещь. Никаких реальных ран, вроде стигматов, на физическом теле не проявляется — для этого надо быть верующим фанатиком — но хватает и болевого шока. Врагу не пожелаешь.

— Я знаю принцип действия, но спрашиваю не об этом. Покупатели, Али.

— Ай, Олег, ты хочешь объять необъятное и вычерпать море наперстком!

— Не увлекайся, дружище, я спешу. Ты наверняка догадался, почему мне надо торопиться.

— Наслышан. Люди говорят, ветер слова носит, только я вряд ли смогу тебе помочь, дорогой Олег. У меня много покупателей, но все безумно далеки от криминала!

— Кто тогда? — смотрю ему в глаза по привычке, будто можно переглядеть аватар. — Ну, Али, давай уже! Ты же всех в этом бизнесе знаешь!

— Шар моей благодарности будет вечно кататься коридорами твоей любезности, — кивает атлет с грустью, несвойственной такому образу. — Я назову тебе пару имен, Олег, по дружбе, а не потому, что ты полицейский. Даже если мне за это отрежут язык.

— Не отрежут, обещаю. Не первый день замужем.

— Все так говорят. Меня больше греет не твой профессионализм, в котором я ни секунды не сомневаюсь, а то обстоятельство, что ты ищешь маньяка. Братва маньяков не любит, а потому простит меня, даже если…

— Не будет никаких «если». Говори, не томи!

Роскошные подушки кажутся, вдруг, жесткими, фальшивое пиво дерет горло как песок. Кто, спрашивается, мешал заглотить «батарейку» перед мероприятием?! Спешка всё, суета!

— Одна маленькая мелочь, дорогой Олег, — говорит Алишах уже на выходе, вовсе небрежно. — Ты ведь бываешь иногда в «коридоре»? Ну, по работе, или попутно.

— И что? — зуд в затылке усиливается, скоро начнет ломить. Откуда он знает, шайтан, про сегодняшнее дежурство?! Совпадение, или «слил» кто-нибудь из общих знакомых?

— Проблемка у меня, — продолжает атлет-султан с проникновенностью торговца. — Поставил там несколько терминалов по обмену основных валют, а кто-то их взялся подламывать. Ты же знаешь, там охраны нет совсем, одни волонтеры…