Фортуна Эрика Минца (СИ) - Мах Макс. Страница 37

Если до разговора с адмиралами у Эрика имелись какие-то иллюзии относительно их участия в его стремительном карьерном взлете, теперь он точно знал, что к ним эта история отношения не имеет. Вернее, имеет, но лишь косвенное. Оба они — и Мельник, и Моргенштерн, — совершили, каждый в свое время, какой-то добрый поступок в отношении Эрика, но и только. Остальное — дело случая. Ему просто невероятно, сказочно повезло. Подфартило, когда выяснилось, что его мозг устойчив к адаптивному интерфейсу ракетоносцев. Улыбнулась удача, когда он вышел живым из потенциально самоубийственной атаки на халифатский "носитель". "Свезло", когда небезызвестный фильм попался на глаза императору. И так раз за разом, здесь и там, в большом и малом. Ему везет — вот в чем смысл всей этой истории. Он баловень судьбы и любимец фортуны, где-то так.

С этими небесспорными мыслями он возвратился к дому, который, наверное, все-таки правильнее называть дворцом, и решил — будь, что будет, — пойти к Вере и объясниться с ней на трезвую голову. В принципе, он не знал, что станет говорить, и чего ожидать от этой встречи, тоже не знал. Но ему показалось, что виной всем его сомнениям обыкновенная недосказанность. Они с Верой были знакомы полтора года, но в то время и при тех обстоятельствах, о том, чтобы поговорить с ней откровенно о таких вещах, как чувства и отношения, и речи быть не могло. А потом они полтора года не виделись, и встретились вчера, только потому что у Веры и Андрея хватило упорства искать Эрика и, в конце концов, найти. И это очень много говорит о Мельниках, как и то, какой праздник они ему устроили. Но, если с Андреем Эрику все было более или менее ясно, то с Верой он должен был все-таки сначала поговорить.

Эрик поднялся на третий этаж и по памяти вышел к дверям, за которыми предположительно помещались покои Веры. Постоял пару мгновений, собираясь с духом, и осторожно постучал в дверь костяшками пальцев. Во дворце Мельников было много диковин, но и архаики, которую, порой, так любит элита имперского общества, хватало тоже. Вот и в двери надо было стучать, хотя, казалось бы, что стоило поставить сенсор или еще какую-нибудь игрушку?

Между тем, на стук никто не ответил, и, выждав еще немного времени, Эрик постучал снова. В конечном итоге, он сдался после четвертой попутки, — ну, не стучать же в дверь кулаком! — и осторожно тронул дверную ручку. Та поддалась, и створка двери чуть приоткрылась.

"Ну, если сказал: "А"…"

Эрик тихонько толкнул дверь, и та открылась, пропуская его в комнату, которая, по-видимому, служила Вере гостиной. Сама хозяйка апартаментов сидела в кресле, развернутом к двери, и курила длинную сигарету. Из одежды на ней было что-то довольно короткое и невесомо-прозрачное, что ничего толком не скрывало, а девушка еще и ногу на ногу положила. Это, наверное, чтобы не оставалось вообще никаких тайн. В другой ситуации, Эрик многое бы отдал за то, чтобы взглянуть на такое хотя бы одним глазком. Но сейчас при виде полуобнаженной, — или не совсем одетой, — Веры, его попросту бросило в жар. Он почувствовал, что краснеет и замер в проеме двери, не зная, что теперь делать, и что сказать. Если честно, о цели своего визита он в этот момент попросту забыл.

— А я все гадала, войдешь или нет? — Вера смотрела на него с ехидной улыбкой, и было очевидно, сложившаяся ситуация доставляет ей истинное наслаждение. — Ты бы отмер, что ли, а то неловко выйдет, если кто-нибудь по коридору пройдет.

— Ох, извини! — опомнился Эрик и шагнул назад, чтобы выйти в коридор и закрыть за собой эту чертову дверь. Но Вера ему сделать это не позволила.

— Куда?!

— Я… — опешил Эрик.

— Три шага вперед! — приказала Вера. — И не забудь притворить за собой дверь!

"Ох, ты ж…"

Эрик шагнул вперед и поймал себя на том, что отводит взгляд в сторону.

— Эрик, ты что, стесняешься? — спросила без ухмылки, как если бы сама удивилась.

— Вроде того, — честно признался он и уперся взглядом ей в переносицу.

— Эрик, а ты?..

— Два раза нет, — нашел он в себе силы усмехнуться. — Не "девушка", если ты об этом, и голых женщин видел… несколько раз.

— Несколько, это сколько? — тут же заинтересовалась Вера.

— Три. — Эрик по-прежнему считал, что честность — лучшая политика, особенно тогда, когда в голове пусто, щеки горят и во рту от волнения пересохло. Но с другой стороны, он никогда не забывал, что точность в деталях уместна отнюдь не всегда.

— Шлюхи?

Но про шлюх он рассказывать Вере не собирался ни при каких обстоятельствах.

— Да, нет, — пожал плечами Эрик. — Вроде бы, нет. Просто пар спускали.

— Любопытное определение, — снова усмехнулась девушка. — Можно попросить тебя, опустить взгляд, а то меня дико раздражает, когда мне смотрят в переносицу.

— Губы или грудь? — попробовал пошутить Эрик.

— Лучше пока в глаза.

— Как скажешь.

Он все-таки опустил взгляд и посмотрел ей в глаза.

— Я вся внимание!

"О чем это она?" — удивился Эрик, но тут же сообразил, о чем идет речь, и понял, что снова оказался на перепутье, называемом в просторечии "сейчас или никогда".

— Получается, я тебя, вроде бы, люблю, — сказал он после паузы. — Только раньше даже подумать об этом не мог.

— Так любишь или "вроде бы"? Ты уж выбери что-нибудь одно, Эрик Минц, потому что я тебя люблю без "вроде бы".

"Слишком быстро, — еще больше напрягся Эрик. — Мне так много и сразу просто не переварить!"

— Люблю.

— Уже лучше, — одобрительно кивнула Вера. — А почему "даже думать не мог"?

— Потому что я не умею мечтать о несбыточном. — Вот сейчас он действительно сказал правду. — А ты была за гранью возможного.

— Не понимаю, — нахмурилась явно озадаченная его словами девушка.

— Ну, это как влюбится в звезду голофильмов или в дочку императора, — попробовал он объяснить.

— Ну, так и влюбляются! — еще больше удивилась Вера.

— Только не я, — покачал он головой. — Я не умею, Вера. Несбыточное не может быть предметом любви. Я только вчера позволил себе посмотреть правде в глаза…

— Вот даже не знаю, это достоинство или наоборот?

И в этот момент Эрик понял, что снова, как и прежде идет за женщиной, а не ведет ее за собой. Его пассивная выжидательная позиция становилась модусом операнди в отношениях с женщинами, шла ли речь о том, чтобы "спустить пар", или, как сейчас, о настоящей любви.

"Нет, так дело не пойдет!"

Ему очень не хотелось выглядеть в глазах Веры слабаком или дураком, поэтому он попытался преодолеть робость и буквально через силу заставил себя шагнуть к девушке. Она молчала, смотрела, как он идет, ждала и, верно, гадала, что именно он сделает. А Эрику хотелось просто взять ее на руки и прижать к груди. Такое вот дурацкое желание. Но, как бы то ни было, он так и сделал. При его росте и силе, вынуть девушку из кресла не представляло труда, и через мгновение он уже прижимал ее к груди.

— Ну ты и лось! — выдохнула ему куда-то под челюсть Вера. — Ты такой большой, Минц, что меня начинает тревожить наше совместное будущее.

— В каком смысле? — не понял ее Эрик.

— Ну, не знаю, — как-то слишком серьезно ответила девушка. — Боюсь быть раздавленной или разорванной… Ой! — вскрикнула, когда он чуть "усилил захват".

— Ты издеваешься, а я повелся!

— А ты не ведись!

— А ты не прикалывайся!

Эрик нашел, наконец, угол, под которым смог опустить голову так, чтобы поцеловать Веру в губы. Ну, или она ему это позволила. Но дело в другом. Стоило ему коснуться губами ее губ, как он "вспыхнул" так, что даже сам испугался. Правда, длилось это недолго, испуг исчез, потому, наверное, что все вдруг стало неважно. Все, кроме Веры. Так у него не было еще ни разу. Он целовал ее и не мог остановиться, и вскоре ему этого стало мало, и ей, кажется, тоже. Она разорвала поцелуй и подставила его губам горло, плечо, грудь… Потом выдохнула с хрипом и, вывернувшись из его рук — все-таки она была неслабым мастером единоборств, — упала на ноги. Взглянула каким-то диким — плывущим — взглядом, сдернула с себя свою невесомую "тряпочку" и осталась голой.