Невеста лорда (СИ) - "Глиссуар". Страница 26

В один из вечеров лорд Рейвин лежал в постели и ждал, пока жена приготовится ко сну и потушит свечи в канделябрах.

— Как прошел ваш день, милорд? — спросила Лейлис, нарушив обычную тишину.

— Хорошо, благодарю вас. Надеюсь, ваш тоже.

Обычно на этом разговоры и заканчивались.

— Интересно было бы послушать подробности, — попросила она, мило улыбнувшись.

— Что ж… утром тренировал брата. Он все время просит дать ему настоящий меч, а сам не может выучить последовательность из пяти простых приемов.

— Он научится, я уверена, — отозвалась Лейлис. Она могла бы сказать: «Не стоит слишком много требовать от мальчика, ему всего восемь» или «У нас в Долине детям не дают оружие до совершеннолетия», но зачем лорду Эстергару слушать эти глупости. Она уже уяснила от лорда Хэнреда, что положение семьи определяется, в том числе, и количеством полноправных представителей рода, то есть воинов. Судьба Севера зависит от того, насколько быстро Крианс Эстергар сможет выучить последовательность из пяти простых приемов.

— Потом занимались делами с сиром Орсиллом, — продолжал рассказывать Рейвин. — Может быть, вас порадует, что сегодня мы наконец-то закончили считать, во что обошлась деревне свадьба. Холода снова ударили некстати. Я, признаться, не думал, что зима еще напомнит о себе в такое время.

— Это серьезно? — на всякий случай спросила Лейлис. Он не сразу понял значение вопроса, но потом поспешил ее успокоить:

— Нет, все будет хорошо. Голод деревне не грозил и в худшие времена. А если обозы вашего дяди будут приходить, как условлено, то все будет хорошо.

Спрашивать, что случится, если не будут, Лейлис не стала. Она уже поняла, что лучше не задавать вопросы, ответы на которые наверняка расстроят. Вместо этого она встала напротив камина, спиной к мужу, и начала снимать платье. Обычно раздеваться при муже она стеснялась, что было, конечно, глупо и нелепо, но ничего с собой поделать не могла. У нее и сейчас немного дрожали пальцы, когда она распускала шнуровку по бокам и стягивала платье через голову. Под ним на ней была тонкая батистовая сорочка, через которую бесстыднейшим образом просвечивало все, что только можно. Рейвин выдохнул чуть громче, разглядывая ее фигуру.

— Что это на вас, миледи? — спросил он, приподнимаясь на кровати.

— Это батист.

При большой любви северян к бархату и парче, закупаемым в Верге, этот вид ткани был им почти неизвестен по причине дороговизны и полной бесполезности в холодном климате.

— Хорошо, а то я уже подумал… не важно.

— Вам нравится? — спросила Лейлис, забираясь на постель. У нее совершенно не получалось изображать кокетство. Но это, скорее всего, только к лучшему.

— Безусловно, — он протянул руку и коснулся ткани на ее груди, как бы невзначай задев сосок. — Но вам, вероятно, будет холодно ночью в таком… одеянии.

— Нет, если вы будете рядом, — ответила Лейлис, пододвигаясь к нему ближе. С ним не нужно было играть в те игры, которые южные женщины считали признаком хорошего воспитания, — все это было неуместно. Все проблемы в их отношениях возникали исключительно по той причине, что ей не хватало духу выражать прямо, что она думает и чего хочет. А Рейвин, хоть и не любил болтать, особенно на чужом для него языке, сложностей с изъявлением желаний явно не имел.

Одну руку он положил ей на талию, другой сдвинул выше полы сорочки, поглаживая обнаженное бедро. Ладони у него были холодные и жесткие, как всегда, и от этих прикосновений по коже сразу побежали мурашки, но неприятно не было. Может быть, только и нужно было проявить немного инициативы, чтобы справиться с собственным смущением.

— Ох… мне завтра вставать до рассвета, — деланно сокрушенно сообщил Рейвин, но руки убрать и не подумал.

— А еще и полуночи нет… — у Лейлис вырвался нервный смешок. Становилось немного не по себе, но отступать уже было поздно, оставалось только довериться супругу. Тот, по счастью, не торопился, не срывал с нее одежду и не раздевался сам, только целовал и гладил. Было приятно, особенно когда он касался ее шеи и внутренней стороны бедер. Кожа вдруг стала очень чувствительной, и даже легкое касание заставляло Лейлис закусывать губу и выгибаться. Начавшую мешать батистовую сорочку она стянула с себя сама и отбросила куда-то в изножье кровати. В голове вертелись обрывками слова брачных обетов, и казалось, что в том, что происходит сейчас, и заключается их смысл. Наверное, именно об этом и говорилось во всех наставлениях, которые ей приходилось читать, именно это и значит быть одним целым с мужем, и одновременно принадлежать ему, разделив вместе с ним это странное наслаждение. В тот момент она подумала, что смогла бы полюбить этого мужчину, если бы он всегда был так заботлив и нежен к ней.

Когда Рейвин легким щекочущим движением провел по ее животу и опустил руку ниже, Лейлис не смогла сдержать протяжный стон. К счастью, у нее не было времени задуматься над вопросом, можно ли делать так, прилично ли это, и так далее. Она обхватила его плечи, прижалась к нему еще теснее и сама закинула ноги ему на пояс. Вначале было больно, но не настолько, чтобы нельзя было потерпеть. В первый раз она даже толком не понимала, что с ней делают, теперь же ярко ощущалось все — горячее движение внутри, влажные прикосновения губ к шее, сбившееся дыхание, гулко отдающееся в ушах учащенное сердцебиение, тепло, сила и желание…

После они лежали, обнявшись и не торопясь накрываться одеялом. Лейлис украдкой смахнула выступившие в уголках глаз слезы. Рейвин внимательно вглядывался в ее раскрасневшееся лицо.

— Настолько… неприятно? — осторожно спросил он.

— Мне было хорошо, — ответила она и доверчиво потерлась щекой о его здоровое плечо.

Он кивнул и закрыл глаза, откидываясь на подушку. Лейлис ждала, что он скажет, что любит ее, но он промолчал.

Проснулась Лейлис, когда за окном было еще совершенно темно, но лорд Рейвин, уже полностью собранный, натягивал сапоги, сидя на краю постели. Одет он был не в бархатный камзол, как обычно, а в куртку из вареной кожи, под рукой лежал свернутый походный плащ и поясная сумка.

— Спите, миледи, еще очень рано, — сказал Эстергар, заметив, что жена проснулась.

— Куда вы собираетесь? — сонно спросила она, закутываясь плотнее в одеяло.

— На охоту, с лордом Хэнредом, — ответил Рейвин.

— На медведя?

— Надеюсь, что нет, — по его тону совершенно невозможно было понять, говорит он серьезно или иронизирует — для этого нужно было очень хорошо его знать.

Охотились обычно в рощах за озером Асмри, где было относительно безопасно. Впрочем, никто не мог бы сказать заранее, какие именно звери там могут встретиться, и не сочтут ли они охотника своей добычей. Лейлис пыталась дознаться у леди Бертрады, когда Рейвин и остальные вернутся, но та ничего конкретного не сообщала. Выходило, что не меньше трех дней, но вряд ли дольше полутора недель, зависит от многих вещей, в том числе погоды и удачи. Риенар Фэренгсен уехал в свой замок, пообещав прислать письмо, когда доберется. Оставалось только сидеть в библиотеке, читать книги и слушать истории мастера Ханома.

Рейвин со своими людьми вернулся через четыре дня. С собой они привезли трофеи в виде рогов и одно животное целиком. Лейлис тогда в первый раз увидела мохнатого лося с клыками длиной в полпяди. Леди Бертрада вышла, сдержанно расцеловалась с сыном и вернулась в свои покои. Весь вечер она сидела за столиком, читая какую-то книгу, перед ней стояло блюдо с едой и кувшин вина, что свидетельствовало о том, что к ужину ее можно было не ждать.

В этом положении ее и нашел лорд Хэнред, заявившейся к ней без приглашения.

— Леди Бертрада, это вам, — он положил перед ней на стол тушку серебристо-серого зверька с длинным пушистым хвостом.

— Ох, мертвая крыса. Благодарю, лорд Хэнред, — леди Эстергар равнодушно посмотрела на подарок и снова уткнулась в книгу.

— Это осатра, — обиделся старик. — Просто она уже начала линять.