Сказание о Распрях (СИ) - Герт Илларион Михайлович. Страница 29

И вскочил Лютояр на коня своего, поблагодарив фрекингов за гостеприимство, и поскакал прочь, не прощаясь и не оборачиваясь назад, и вся дружина его последовала за ним немедля.

Но не прошло и четверти часа, как нагрянули, точно гром среди ясного неба, орды кочевников. И спасло вначале отряд Хельги то, что река преграждала неприятелю путь — не любили воду скуловиды, точно шакалы какие, несмотря на скованные ледяным панцирем воды, ведь стояла лютая зима в самом разгаре.

И встали недруги, как вкопанные, не в силах перейти замёрзшую водную преграду, ибо скользкою была она весьма.

И Грания, сидящая в дозоре, вмиг вынырнула из кустов и, вскочив на свою лошадь, помчалась к Хельге с новостью, но та и так всё прекрасно видела из замка в Брисеаде, наблюдая из окна.

«Не поняла — они снова перешли границу? Странно, что они зачастили в последнюю пору», размышляла Рыжая, когда взмокшая от скачки Грания вбежала к ней в замок. И хотели уже поднимать врата, обнажая ров, но Хельга дала знак этого не делать.

— Хельга! Там… — Тяжело дыша, выговорила Грания.

— Я видела. За мной — мы идём в бой! — Хладнокровно бросила Рыжая и двинулась на коне наперевес нежданным гостям.

Те же продолжали стоять у заледеневшей реки, и вид у них был самый недобрый, самый неприветливый, самый ненадёжный.

Хельга спешилась и, подходя к берегу, рявкнула так, чтобы её хорошо услышали на том берегу:

— Суньтесь, если сможете! — Она указала на лёд.

Но врагов это только ещё больше взбесило и раззадорило, потому как пришли они мстить за покалеченное давеча своё войско. И произошло невероятное: враг встал на лёд, и не было ему числа, и лица их были голодные и злые…

Потемнело у Хельги в глазах, но она быстро овладела собой.

— Как же так? — Удручённо воскликнула Аластриона, и в её глазах проступили слёзы.

— Они всё-таки пошли?! — Изумилась Грания, и конец пришёл её былому бесстрашию.

— Что же ими движет, что подгоняет? На этот раз они смелее обычного! — Удивлялась Гвендолина.

Обычно это всегда срабатывало — прикрикнуть с берега и показать на реку. Боявшиеся воды, как огня кочевники немедленно отступали, ища другие пути. На сей же раз решились они не отступать от намеченной цели, поскольку перейти реку вброд являлось кратчайшим расстоянием, дабы достичь окрестностей Брисеада и Лиддауданса.

— Оставаться на своих местах! Живо в позицию! Взять на цель! Стрелять только по жесту моей левой руки! — Скакала туда-сюда перед своим немногочисленным гарнизоном Рыжая, раздавая приказы, и прокралось в её сердце какое-то нехорошее предчувствие.

А враги, побросав своих лошадей, начали идти по льду пешими, и с каждым мигом они были всё ближе.

И взмахнула Хельга рукой, и нет пятнадцати недругов; и взмахнула ещё — и вот, уже тридцать заливают своей кровью лёд, окрашивая его в багровый цвет. И долго не сворачивалась кровь, ибо морозный сегодня выдался денёк.

Но не боялся неприятель ни мороза, ни сыплющихся на него стрел, и каплей в море были отчаянные попытки отряда остановить его перемещение.

Паника, паника стояла в лицах соратников Рыжей и, заметив это, развернула она лице своё к гарнизону и прогудела сквозь шлем следующее:

— Я верю, что есть Некто над всеми нами; да поможет он храбрецам и не одобрит нытья слабаков. Тот, кто боится — да пойдёт пусть прочь, и не убью я того, но истребится душа та из сердца моего и из отряда моего вон!

И воспрял духом гарнизон на время, но пересёк уже враг половину реки.

Воздела тогда в отчаянии Риннона руки кверху, подняв крик:

— Хельга, это конец! Мы не удержим берег, надо отступать!

— Предупредить нужно кого-нибудь! — Вторила ей Мерна.

— Только — кого? — Вздохнула измученно Иделла. — Мы совершенно одни.

— Все наши здесь; и если поляжем — некому будет защищать замок. — Добавила Эдана.

И протрубила Рыжая в рог на всякий случай, а номадины всё приближались.

Тогда вышла она из-под прикрытия, и стала стрелять в лёд, а когда закончились стрелы, начала рубить застывшее водяное зеркало небольшим тесаком. И изошла река трещинами, и много народу утопло в нём.

Но не спасло это Хельгу и её верных друзей. Тогда повернулась она к своим, дабы приободрить их в очередной раз; и в немом ужасе застыла, ибо позади неё лежали мёртвые, сражённые вражьими стрелами тела, и некого уже было подбадривать и защищать. Совсем юные девушки, совсем юные ребята; все как один почили фрекинги вечным сном.

И протрубила Рыжая в свой рог ещё раз, сама не ведая, зачем, ибо её нынешние земляки, корсары Сюшера промышляли несколько севернее, охотясь и заготавливая пушнину; вряд ли бы они её услышали. И тяжело было глазам, потому что всюду было бело от снега.

«Не дай, не дай мне упасть; об одном лишь молю»; прошептав сие, подняла свои очи к небу истощённая неравной борьбой девушка.

И вот уже ранена в плечо Хельга, и нога не слушается; и захрипев, протрубила в рог в последний раз. И обступили её высадившиеся таки на противоположный берег чёртовы изверги, и начали побивать небольшими камнями и мокрыми комками снега; но упорно сопротивлялась Воительница, яростно огрызаясь, кусаясь и царапаясь, ежом катаясь по примёрзшей траве.

И внёс вдруг кто-то разлад во вражьем стане, и редеющими стали наступающие ряды противника. И был это Годомир, ибо отправился он в земли свои не спеша, а услышав звуки труб, развернул отряд в обратную сторону и полетел коршуном немедля; и еле успел, ибо упала шатающаяся Хельга оземь, и занесена уже была над ней карающая длань, топор мстителя и завистника.

И разметал Лютояр с богатырями своими скуловидов, как вошей, и не уцелел никто, ибо не ждали враги удара сзади, из подворотни. И подал юноша Рыжей руку, дабы поднять её и отнести в замок, но грубо оттолкнула та его и встала сама.

— Коль упала не на лопатки — стало быть, не побеждена! — Молвила Хельга, и поразился Годомир её стойкости.

— Прости, что так поздно. Я мчал во весь опор. — Сочувствующе произнёс спаситель.

Та ничего ему не ответила, молча разглядывая следы побоища; а устав созерцать, кинула ему через плечо:

— Ты поможешь мне предать моих героев земле? Они заслужили того, чтобы их похоронили по-людски, со всеми почестями. Я бы справилась сама, но дико устала. А если повременить, не дремлющие враны налетят, и будут останки им завтраком обильным.

— А мы покойников сжигаем… — Начал было Лютояр, но умолк, и совершили они задуманное.

И сидела Хельга одиноко на холме, и говорила такие речи:

— Позор мне, ибо я выжила, а собратья мои — нет. Я не смогла защитить даже ту часть своего народа, что был там со мною рядом, бившись бок о бок.

— Ты сделала всё, что могла. — Успокаивал её Годомир.

— А что я скажу своему кронингу? На решения он скор: главу с плеч, и делов.

И повернула Рыжая лице своё к Лютояру:

— Не смерти я боюсь, но мук и страданий. И их я тоже не боюсь, но чувствую вину, посему мучение это великое для меня, и совесть задерёт вконец.

И велел Годомир половине отряда своего отправляться в Хладь и бить тревогу; поднимать всех лежебок с печей, ибо пробил час, и вырыт окончательно топор войны. И другой половине своей дружины скомандовал стеречь Брисеад и Лиддауданс.

— Пусть поднимется и стар и млад, Илюша. — Сказал он, обращаясь к одному из молодцов. — А ты за старшего, Добрыня.

А сам изъявил волю прийти с Хельгой к кронингу сюшерскому, дабы узрел тот, что приключилось; из первых уст чтоб услышал и поверил.

И пытался пойти с ними Козьма, ибо не хотел отпускать Годомира со «сволочью пиратской», ибо не доверял он этой Рыжей ни на йоту.

— Пустое это, Козьма. — Отмахнулся Лютояр. — Лучше иди, да клад найди, коль повезёт. И Дымка моего тоже возьми, на всякий случай.

И пророческими оказались слова юноши, ибо нашёл витязь его припрятанный кочевниками у берега сундук, набитый всякими драгоценностями и блестящими украшениями. И прозвал люд с тех пор Козьму Скоробогатым, хотя не пожадничал он и поделился со всеми поровну, ибо не нужны ему были блестяшки, но о хлебе насущном мечтал, в особенности после утомительного похода.