Европа и Россия в огне Первой мировой войны (К 100-летию начала войны) - Агеев А. И.. Страница 14

Английское военно-морское ведомство умело начало вести пропаганду антигерманских настроений в обществе. Фишер лично снабжал журналистов из дружелюбной прессы информацией для поддержки своей политики. Дж. А. Спендер дал яркое описание того, как адмирал «лелеял» прессу: «Он оделял обеими руками каждого из нас по очереди, и мы воздавали сторицей такой рекламой его самого и его идей, какую никогда ни один военный моряк не получал от прессы и наверное не получит» (83).

Такая яркая реклама политики Фишера самым пагубным образом сказалась на англо-германских отношениях. Первый морской лорд как минимум дважды, в конце 1904 и начале 1908 г., обращался к Эдуарду VII с предложением напасть без объявления войны с целью уничтожения германского флота, пока его мощь не достигла критических для Британии размеров. Всякий раз это предложение отвергалось, хотя во втором случае план адмирала не показался Эдуарду VII «таким уж безумным» (84). Фишер открыто показывал свою антигерманскую позицию и искал поддержки у всех, у кого только было возможно ее приобрести.

Важнейшим мероприятием Фишера было строительство и ввод в действие быстроходного сверхтяжелого линейного корабля «Дредноут», оснащенного крупнокалиберной артиллерией. «Дредноут» был построен в беспрецедентно короткий срок. Его киль был заложен 2 октября 1905 г., а 3 октября 1906 г. корабль отправился на ходовые испытания и в декабре вступил в состав флота. Строительство дредноутов выводило британский флот на качественно новый уровень.

Линейный корабль «Дредноут».

«Дредноут» был оснащен принципиально новой системой централизованного управления артиллерийским огнем. Он стал также первым крупным кораблем, на котором в качестве главной силовой установки была использована паровая турбина. Преимущество в скорости позволяло «Дредноуту» занимать выгодную для него артиллерийскую позицию и навязывать свою инициативу в сражении (85).

Появление «Дредноута» в Европе привело к тому, что в течение года не было заложено ни одного линейного корабля, так как планы многих иностранных адмиралтейств сошли на нет. Вот как сам Фишер оценивал свой успех: «Тирпиц подготовил секретную бумагу, в которой говорится, что английский флот в 4 раза сильнее германского! И мы собираемся поддерживать британский флот на этом уровне. У нас 10 дредноутов, готовых и строящихся, и ни одного германского не заложено до марта!» (86). Однако уже в июне 1906 г. на верфи в Вильгельмсгафене был заложен «Нассау» — головной корабль первой серии германских дредноутов. Теперь все немецкие корабли будут дредноутного типа. А к 1920 г. новая программа даст Германии вместо 33 эскадренных броненосцев и 20 броненосных крейсеров, как предусматривалось ранее, 58 дредноутов и линейных крейсеров (87).

Как только все эти факты стали известны в Англии, в стране разразился политический кризис, получивший название «морской паники» 1909 г. До появления «Дредноута» Англия обладала подавляющим превосходством своего линейного флота. Теперь гонка морских вооружений начиналась с новой точки отсчета, в результате чего Германия получила дополнительные преимущества. Ведь средние темпы строительства линейного корабля на германских верфях были такими же, как на английских. Теперь отставание германского флота станет исчисляться не десятилетиями, как до 1905 г., а в лучшем случае годами. Получалось, будто Англия добровольно пожертвовала своим господством на морях. Таким образом, кризис ударил и по создателю «Дредноута». 25 января 1910 г. Фишер получил пэрство и титул барона, но был вынужден уйти в отставку (88).

Самые мощные британские дредноуты Первой мировой войны, вооруженные 381 мм (15-дюймовыми) орудиями, были созданы уже при сэре Уинстоне Черчилле [30], занявшем пост морского министра в октябре 1911 г. «Я немедленно решил пойти на порядок выше, — вспоминал впоследствии Черчилль. — Во время регаты я намекнул на это лорду Фишеру, и он с жаром принялся доказывать: „Не менее чем 15 дюймов для линкоров и линейных крейсеров новой серии“» (89). Так родилась идея создания знаменитого «быстроходного дивизиона» линейных кораблей типа «Куин Элизабет», закладка которых предусматривалась программой 1913 г. Эти корабли имели выдающиеся по тем временам тактико-технические данные. При водоизмещении 27 500 т и основательном бронировании они имели необычайно высокую для таких больших кораблей скорость хода — 25 узлов. Их главная артиллерия состояла из восьми 381 мм орудий, размещенных в четырех двухорудийных башнях (90). Ни один дредноут того времени не имел такого мощного вооружения. Их орудия были способны поражать цель своими 800 кг снарядами на расстоянии до 30 км.

В отличие от Черчилля, его немецкий коллега Тирпиц решил не рисковать, и строительство аналогичных германских дредноутов началось только после тщательного испытания 381 мм орудий. Германский «Байерн» получился на 2350 т тяжелее и имел бортовую броню на несколько дюймов толще. Из-за нерасторопности германского статс-секретаря по морским делам они вошли в состав флота только к 1917 г. (91).

Итак, в основе англо-германского антагонизма, по мнению Д. В. Лихарева, лежат три причины. Во-первых, геостратегическое положение двух держав. Германия, расположенная в непосредственной близости от Англии, создала не просто «большой флот», а второй в мире флот, уступающий только английскому и угрожающий непосредственно морским рубежам метрополии. Более того, Германия своей военной мощью грозила опрокинуть баланс сил на европейском континенте, что составляло дополнительную опасность для Великобритании (92). Того же мнения придерживается и Хальгартен, полагавший, что «глубочайшей» причиной англо-германского антагонизма являлся «страх англичан перед германским колониальным и континентальным империализмом», строившим флот для своего прикрытия, обладая которым он приобретал возможность диктовать «океанской Венеции» свои условия (93).

Вторым обстоятельством, осложнившим достижение компромисса, было ожесточенное торговое и экономическое соперничество на европейских и колониальных рынках. Дымные громады индустриальных гигантов Германии, грохот ее портов, ее неудержимая промышленная и торговая экспансия вселяли все большую тревогу в сердца англичан (92).

В-третьих, существовало идеологическое или политико-культурное противоречие. Англия на рубеже веков являлась либеральной парламентской демократией, основанной на разделении властей, избирательном праве и свободной прессе. Противостоявший ей кайзеровский рейх представлял собой бюрократическое авторитарное государство, удивительный феномен современной индустриальной державы, в которой политическая власть принадлежала полуфеодальной прослойке юнкеров, практически утратившей свои экономические позиции. Британская пресса предвоенных лет свидетельствует о полном неприятии англичанами германской политической системы, немецкой философии, прусского милитаризма, безвластия рейхстага и недемократического избирательного права (94).

Можно выделить и четвертую причину, колониальную. Накануне Великой войны вопрос о колониальных проблемах между Англией и Германией занимал особое место в дипломатических контактах. Целью Берлина было приложить все усилия для того, чтобы добиться нейтралитета Лондона в будущей войне, а также оторвать «владычицу морей» от союзников по Антанте. Но все предложенные англичанами варианты по вопросу колониальных преобразований были отвергнуты немцами. Более того, Германия, имея хорошую возможность «убрать» Великобританию с поля военных действий накануне надвигавшейся войны, не воспользовалась этим, чем осложнила свое и так не вполне устойчивое положение на европейской арене.

Непосредственная причинная связь англо-германского антагонизма с возникновением мировой войны заключается в том, что в предшествующий период к германскому экономическому подъему присоединилось «несокрушимое военное могущество Германии». Это побуждало англичан предполагать, что, разгромив Францию, немцы смогут обосноваться где-нибудь в Булони. Оттуда с помощью своего мощного военно-морского флота они будут угрожать английскому судоходству и связям страны с доминионами и с другими заморскими территориями (95). Британия усиливала не только морской флот, но и продолжала укреплять сухопутные войска. К началу 1914 г. английская армия была хорошо укомплектована и готова вести военные действия.