Веридор. Одержимый принц (СИ) - Литвинова Ирина А.. Страница 60

А в сущности, какая разница, что там задумали или не задумали Лихой, Гвейн, Боги? Отбор Истинного Наследника! И решающее последнее испытание, где претенденту предстоит сразиться с самим Жестоким королем. Кому же под силу победить самого Кандора Х? Ответ пришел неожиданно, словно нашептанный постепенно нагревающимся кинжалом: ему, Аду, под силу! У каждого мага, даже самого могущественного, есть хотя бы одно слабое место, и уязвимость Кандора сын знал — бытовая магия. Достаточно бросить ему под ноги слабенькое заклинаньице, вроде чистки сапог, на которое даже продырявленного резерва Ада хватит, чтобы вызвать неконтролируемые колебания магического фона короля. Ничто, скорее всего, не взорвется да и Кандор быстро наладит контакт со своей магией, но этих считанных секунд и эффекта неожиданности должно с лихвой хватить на один полет кинжала. Всего лишь попадание точно в цель — и венец наследника принадлежит ему! А самое смешное, что Рай, который мнит себя величайшим воином Веридора, не может воспользоваться таким простым способом, потому что его "уникальный" Дар не восполнит его выженную магию.

И тут взгляд Ада уперся в рукоять кинжала, поблескивающего за поясом Гвейна. Она была украшена камнем, как и у бастарда, только у Ада был сапфир, а у Гвейна — янтарь. Нарцисс сказал, что у чернокнижника тоже "метка"… Непривычная злость, словно хлынувшая откуда-то извне, затопила Ада. Какое право этот привороженный или заговорщик — без разницы! — имеет претендовать на престол Веридора?! Даже Эзраэль лучше, который, конечно, одержимый, но хотя бы относительно в себе! А ведь Гвейн достаточно илен, чтобы перед поединком с королем раскидать всех претендентов. Последней каплей слало вставшее перед мысленным взором видение: Гвейн сидит в парадной мантии отца на троне, а перед ним, преклонив колени, стоят Рай и Конда, повинуясь знаку "короля", она поднимается и подходит к Гвейну, встает за ним, обвивает тонкими руками его шею, а сам "монарх" провозглашает на весь зал: "Её Величество королеву спас от посягательств бастарда наш брат Эзраэль, а посему ему прощаются чувства к королеве и наказанием ему будет изгнание. Синдбада казнят завтра на рассвете через четвертование. Да здравствует королева!"…

До дворцовой стены оставалось каких-то двадцать метров, и Гвейн уже раздумывал, куда в первую очередь нести брата: в его покои или все же сразу к дяде, — как вдруг почувствовал, как ему сзади слева под четверное ребро вонзилось лезвие и рукаять уперлась в спину. Последнее, что успел сделать чернокнижник, пока был в сознании, это подтолкнуть ноги Ада так, чтобы не придавить своим ничком рухнувшим телом итак еще скованного проклятьем брата.

Глава 12 О любовных невзгодах, чародейских успехах и демонических прятках

Четыре часа "настаивания" в нужном эликсире — и осязаемая магия Жизни, словно уплотнившееся облако, окутывает кинжал-артефакт. Осторожно отделяя её от острого лезвия, Эзраэль ощутил непривычный трепет. Дар Жизни и Смерти не зря считали особенными, ибо эта магия творила нечто волшебное и невероятное даже по меркам магического мира. И вот часть этой магии белым, едва ощутимым туманчиком, поблескивала в его руки. Кажется, немного её, однако даже выжженный принц чувствовал волны её силы. Вся "белая дымка" уместилась в небольшой баночке, легко влезающей в карман камзола, но Рай отчего-то не торопился спрятать её в своей одежде. Уже минут двадцать Одержимый принц молча рассматривал перетекающую в его руках Жизнь и думал о своем плане. Осталось всего ничего: смешать эту магию с маг-раствором, пробормотав нужное заклинание, и напоить полученным зельем Конду. Уникальное средство — выводится из организма очень медленно и обычно к концу его действия "подопытный" уже проникается искренней любовью или хотя бы страстью к партнеру и уже не в состоянии нынешние настоящие чувства от прошлых, навеянных магией. Это не какое-то дешевое приворотное недозелье, это — сама Жизнь, заглушающая своим гласом все нелепые сомнения и детские страхи. Почему же он сомневается, стоит ли ему разбудить в Конни страсть с помощью него?

Одной из причин был не во время вспомнившаяся история, некогда рассказанная ему Гвейном, которому, в свою очередь, поведал её папа. В тот вечер демон в очередной бесновался из-за того, что его единственная далеко и ему никак до нее не добраться. В запале Эзраэль крикнул, что как только она попадется ему на глаза, напоит возбуждающим зельем, чтобы не брыкалась, и хоть на глазах у короля и всего двора сделает её своей. И плевать, что скорее всего это будет стоить ему жизни! Гвейн не стал дожидаться, когда иссякнут невменяемые вопли брата, а просто врезал ему по роже, чтобы думал, что говорит, особенно про сестру, а потом, когда оба немного остыли, вспомнил о том случае. Много лет назад младший принц Кандор Вериорский, еще не будучи наследником трона, впервые влюбился в очаровательную юную северянку. Скажем прямо, не самая подходящая кандидатура была: Монруа, причем не из местных Веридорских, а дальняя родственница короля Сараты. Но юный Кандор и не думал отказываться от своей любви и решил привязать девушку к себе ребенком. Одна беда: пресловутая красавица свято чтила свод правил поведения леди и пуще жизни берегла свою безупречную репутацию. Тогда Кандор решил подтолкнуть её к своей постели с помощью своего Дара так же, как сейчас собирался сделать Рай, не подозревая, что вырывает этим робкий росток любви, только-только родившийся в её душе. Девушка не простила ему, как она считала, подлого насилия и теперь уже с удовольствием шпионила для Сараты за принцем, неожиданно наследующим престол. Пока Кандор всеми правдами и неправдами пытался подбить две враждующие страны на его брак с этой Монруа, она молчаливо ненавидела его и в день, когда раскрылось её предательство, кричала принцу в лицо, что сожалеет о том, что её покушение на него не увенчалось успехом. Однако её месть вышла намного лучше, чем она сама планировала. Кандор Х не отправился безвременно в царство мертвых, но вернее, чем яд из её рук, его убило известие, что она избавилась от их ребенка. Пока его сердце тихо плакало, её — надрывалась от крика. Она бросала ему проклятия одно ужаснее другого, а её казнь от руки Инквизитора неумолимо близилась. Никто не ожидал, что Кандор бросит вызов легендарному непобедимому палачу и так выкупит её жизнь ценой своей. Единственный наследник величайшего государства жертвует собой! Ради подлой лицемерной предательницы, в защиту которой не выступила даже её родина, которой она так беззаветно служила! А после того, как Кандор выжил после боя с Инквизитором и указал ей а то, что Сарата отреклась от неё, бросив под карающий меч, девушка заявила, что это было разумное политическое решение и её дядя — настоящий король, умелый политик и защитник интересов государства. А Веридор обречен, раз у него во главе вскоре встанет парень, ставящий свои животные инстинкты и бредовые желания выше государственного блага. Кандор порол эту любовную чушь вместо того, чтобы думать о выгодном династическом браке, и чуть не вверг страну в династический кризис, ринувшись в бой с Инквизитором без какой-либо внятной причины. И эта вульгарная дура-прорицательница графонесса Ле Грант еще пророчит ему будущее великого короля! Да он не правитель, он — слащавый идиот, слепой ко всему прочему! Гвейн знал, что история на этом не заканчивается, но больше король ему не рассказывал, да для Рая и этого было достаточно.

Второй причиной был демон внутри него, впервые на памяти Рая мечущийся в сомнениях. По сути своей порождение Хаоса было ближе к животному, нежели к человеку, поэтому его сознание выдавало в основном "хочу…". Но и характер у демона был не ангельским: он был довольно свободолюбивым и не терпел давления. Сейчас же, несмотря на его "хочу Конни", он чуял, что некто подстрекает его и специально разжигает это желание. И ему это очень не нравилось, так же как и Раю.