Красная Луна (СИ) - Лушников Андрей Михайлович. Страница 4

— Это вы мне?

— Да, — Совков тоже нахмурился.

— Я — Белов, — даже немного жестко поправил я начальника. — И я вас слушаю.

— Ну, ну, — процедил Совков и продолжил речь.

Я покраснел ещё больше. День начинался как нельзя «лучше».

— … надеемся, что вы будете достойными представителями правоохранительных органов, — продолжал Совков. — И что именно благодаря вам преступников в нашем городе станет меньше…

По пионерно всегда готовому лицу Гаврикова, я понял, что именно так оно и будет.

— Ну вот и всё. Теперь вы можете приступить к своим прямым обязанностям.

Это были самые приятные слова, услышанные мною за весь день. Я встал, разминая сильно затекшие ноги, и направился было к Фонаренко, который к моему большому удивлению похлопал Гаврикова по спине и вышел с ним в коридор.

Я ошалело застыл, и стоял не двигаясь, пока не услышал рядом тихий голос:

— Пойдем, Белов.

Я повернулся и увидел перед собой Сергея Митько.

— А разве вы? — начал было я, но лейтенант меня перебил:

— Я, я… Пошли.

Глава вторая

Кабинет Митько находился за одной из тех дверей, в которые я ломился по подсказке дежурного. Апартаменты Сергея Ивановича не отличались особой шикарностью, однако легко вмещали два стола, старенький диванчик, поржавевший сейф в углу, большой шкаф и стулья.

— Заходи, не стесняйся, — Митько повторил фразу, произнесённую пару минут назад его коллегой, и, ухмыльнувшись, поинтересовался:

— Ты что, правда, не решался зайти в кабинет Совкова?

— Нет, — ответил я, садясь за стол, который от моего прикосновения неодобрительно заскрипел. — Мне дежурный сказал, что кабинет Совкова — первый от лестницы. Все двери, подходящие под эту характеристику, были закрыты. Вот я и присел, чтобы подумать, а тут…

— Понятно, — вновь перебил меня Митько. — Ты там приберись немного на рабочем месте.

Я кивнул и открыл верхний ящик стола. Боже! Чего тут только не было. От кожуры семечек и пустых пачек «Примы» до презервативов, слава Богу, неиспользованных. Хорошо, хоть нужду сюда не справляли. Хотя всё ещё может быть, это только первый ящик. Тяжело вздохнув, я принялся за грязную работу.

Митько было не до меня — он отвечал на многочисленные звонки, много курил, только искоса поглядывая на мои старания. У меня, к этому времени, набралась полная корзина мусора. Среди вонючего хлама я находил и очень полезные вещи: новый карандаш, красивую зажигалку, правда, не работающую, пособие «Как избавиться от алкогольной зависимости» и многое другое. А в последнем ящике я обнаружил покрытый пылью пистолет Макарова. Я показал находку Митько; тот пренебрежительно хмыкнул и произнес:

— Зажигалка.

В который раз я почувствовал, что мои уши полыхают огнем. Хорош сыщик, нечего сказать — пистолета от игрушки отличить не смог.

— Ваша? — спросил я.

— Нет, напарника моего, — Митько затянулся папиросой и продолжил: — Можешь оставить себе: ему эта игрушка больше не понадобится.

— Умер? — вырвалось у меня.

— Нет, курить бросил.

— Понятно.

Работа подошла к концу. Я сидел без дела только пару минут, пока Митько после очередного звонка не сообщил мне:

— Нужно ехать на вызов. На улице Добролюбова обнаружен труп.

Милицейский «уазик» тяжело кряхтел, но всё же был в состоянии довезти нас до места преступления. Пока он несся по улицам, я представлял себе окровавленный труп мужчины с топором в голове, пожилую старушку, навсегда застывшую в своём кресле, или повешенника, качающегося на толстой веревке. Я уже видел себя, невозмутимо стоящего рядом с мертвецом и выдвигающего блестящую версию, о которой никто и подумать не мог.

«Уазик» затормозил, оторвав меня от счастливых мыслей. Я вышел на улицу и, следом за Митько и судмедэкспертом, последовал в подъезд высотного дома, у которого уже стояла машина скорой помощи.

Дверь квартиры на четвертом этаже была раскрыта настежь. То, что представилось передо мной через несколько секунд, не могло привидеться и в самом страшном сне. В центре гостиной, на ковре, в полузастывшей луже крови лежал совершенно голый, да к тому же лысый мужчина с продырявленной башкой.

Неожиданно к горлу подступил комок, меня кинуло в жар и чуть не стошнило. Я, конечно, подозревал, что мне будет не очень хорошо, когда я увижу мертвеца, но чтобы так…

Когда человек идёт над пропастью на большой высоте, и ему говорят, не смотреть вниз, то он, обычно, всё-таки смотрит. Так и сейчас: я знал, что если не думать о том, что меня может стошнить, и ничего не случится, однако все же подумал.

Лицо у меня при этом, наверное, стало зеленым, потому что Митько, взглянув на меня, произнёс:

— Иди, проветрись.

Я послушно вышел в коридор. Рядом с входной дверью стоял участковый и курил «Беломор». В поисках глотка свежего воздуха, я забрёл на кухню. Здесь, у стола сидела женщина лет сорока в шикарном, дорогом платье. По её заплаканному виду стало ясно, что усопший был ей не безразличен.

— Можно открыть окно? — спросил я у женщины. Она еле заметно кивнула.

Отворив форточку, я подставил лицо под струю воздуха. Самочувствие постепенно улучшилось. Закрыв окно, я собирался уходить, когда женщина сидящая у стола вдруг обратилась ко мне:

— Вы пришли меня допрашивать?

Я задумался. Возвращаться к трупу особо не хочется, поэтому можно пока допросить эту даму. Я присел на свободный стул и задал первый вопрос:

— Как вас зовут?

— Леркина Анастасия.

— А отчество?

— Петровна, — женщина всхлипнула и достала сигарету. — Можно закурить?

— Курите, курите… — закивал я головой, мысленно соображая с чего начать допрос. — Вы кем приходитесь убитому?

— Я его мать.

— Это вы обнаружили тело?

— Да, а вы что — не знаете?

— Знаю, знаю, — соврал я. — Анастасия Петровна, расскажите всё поподробнее.

Лёркина затянулась и начала:

— Я звонила сыну вчера вечером…

— Точнее, во сколько?

— Часов в пять. Сказала, что заеду к нему сегодня утром — нам нужно было кое-что обсудить. Я приехала в двадцать минут десятого; дверь была раскрыта настежь. Я тогда сразу заподозрила что-то страшное, думала, что его ограбили. Зашла в квартиру, а там… — Леркина закрыла лицо руками и зарыдала. — Я даже не знаю, кому могла понадобиться его смерть…

— А чем он занимался?

— Ваня работал охранником. Сопровождал перевозки ценных грузов.

— Адрес его конторы вы знаете?

— Где-то был записан.

Леркина достала сумочку, и начала в ней копаться.

— Ваш сын был женат?

— Нет.

— А девушка у него была?

— Нет, я страдала от этого — очень мне хотелось внучка понянчить. Вот, пожалуйста, здесь адрес его фирмы, — Анастасия Петровна протянула мне листок, вырванный из блокнота.

— У него записная книжка была?

— Наверное, была. Я не так уж и часто была у него дома. Ну, вы поищите где-нибудь здесь.

— Поищем. Вы не знаете, в квартире ничего не пропало?

— Я проверяла. Пропали деньги — он их в шкатулке хранил, и часы золотые — мой подарок.

— Хорошо, — вздохнул я. — Вы завтра загляните к нам в городское управление, мы там протокол составим.

— Белов! — послышался за спиной голос Митько. — Ты чего здесь сидишь?

— Я тут свидетельницу допрашиваю.

— А… Молодец, — Митько, похоже, был приятно удивлен. — Ладно, поехали. Сейчас следователь приедет, он за нас докончит.

По дороге к машине Сергей Иванович рассказал мне обстоятельства дела. Леркина Ивана Борисовича убили выстрелом из огнестрельного оружия в затылочную часть головы. Убийца следов не оставил. Орудия преступления не нашли.

— Ну и что там сказала мать убитого? — спросил Митько, когда мы погрузились в «уазик».

— Сказала, что её сын работал охранником грузовых перевозок в одной фирме, — Я достал листок с адресом и протянул его Сергею Ивановичу.

— Хорошо. Ещё что?