Джентльмен с Медвежьей речки - Говард Роберт Ирвин. Страница 24

– Эй! Есть кто-нибудь?

Свет в хижине сразу погас, в окно высунулся пучок ружейных стволов, и кто-то гаркнул:

– Кто такой?

– Я Брекенридж Элкинс с Медвежьей речки, штат Невада. Хотел бы переночевать да накормить коня.

– Стой где стоишь, – приказал тот же голос. – Ты нам прекрасно виден при свете звезд. Предупреждаю: в доме четыре, ствола и все нацелены на тебя!

– Ладно, – говорю, – решайте, да побыстрее.

А сам слышу – в хижине разгорается спор. Они, верно, думали, что говорят шепотом, но слышно было каждое слово. Вот один говорит:

– Похоже, он не из Барлоу. Среди них такие верзилы не водятся. А другой отвечает:

– А что, если он наемный убийца, которого Барлоу наняли в помощь? Племянник старика Джейка недавно ездил в Неваду…

– Пусть войдет, – говорит третий, – мы его живо расколем.

В конце концов один из них вышел и нехотя обронил, что мне дозволено переночевать. Потом показал стойло для Капитана Кидда и бросил ему охапку сена.

– Нам приходится соблюдать осторожность, – пояснил он. – Вокруг полно врагов.

Мы вошли в хижину. Снова зажгли свечу и на стол поставили лепешки, бекон с бобами и кувшин кукурузной водки. Всего мужчин было четверо – из семьи Уорренов, как они тут же пояснили. Джордж, Эзра, Илия и Джошуа – все родные братья. Я часто слышал, что горы Мецквитал славятся рослыми мужчинами, но эти парни были не слишком велики – не крупнее молодого медведя. Честно говоря, у нас на Медвежьей речке они сошли бы за недомерков. Разговорчивыми их тоже нельзя было назвать. Большую часть времени все четверо сидели с каменными лицами, положив ружья на колени и не раскрывая рта, что, впрочем, не помешало мне как следует подзаправитья. Я, пожалуй, съел бы и больше, да только еда кончилась. Я очень надеялся, что в доме где-нибудь еще осталась выпивка: когда я взял кувшин с намерением смочить горло, тот был полон, до краев, но не успела первая волна живительной влаги докатиться до желудка, как чертов сосуд показал дно. Но надежда не оправдалась. Покончив с ужином, я пересел на грубо сколоченный табурет у камина – по случаю летней жары огня не зажигали.

– Что у тебя здесь за дела, приятель? – спросили братья.

– Вообще-то, – говорю, не подозревая, что вот-вот вляпаюсь в новую историю, – вообще-то мне нужен один парень по имени Дик Блэнтон.

Черт побери! Не успел я произнести последнее слово, как все четверо, словно дикие кошки, бросились на меня и стали рвать на части! – Подлый шпион! – орали они все разом. – Проклятый Барлоу! Застрелить его! Зарезать! Дать стулом по башке!

И при этом каждый исполнял свое намерение с таким усердием, что в результате все только мешали друг другу. Так, лишь благодаря излишнему усердию Джордж промахнулся и вместо меня всадил нож в столешницу. Прочие оказались удачливее: Джошуа огрел меня по голове стулом, а Илия непременно застрелил бы, но я откинул назад голову, и мне лишь опалило брови. Столь явное отсутствие должного воспитания у хозяев до того подействовало мне на нервы, что я поднялся среди них, как поднимается гризли среди своры вцепившихся в него собак, и начал щедрой рукой раздавать тумаки, ибо уже достаточно насмотрелся на эту семейку и понял, что одними словами их не заставишь уважать законы гостеприимства.

Еще не улеглась пыль сражения, еще доносились отовсюду стоны, а сам я не успел зажечь погасшую свечу, как вдруг с южного направления послышался приближающийся топот копыт. Я повернулся лицом к двери и, как только всадник остановил лошадь, взвел курки обоих кольтов. Но стрелять не пришлось: в дверях возникла прекрасная босоногая девушка. Окинув быстрым взглядом поле битвы, она пронзительно закричала:

– Ты убил их? Подлая скотина! Убийца!

– Да нет же, – устало возразил я. – Им даже не особенно досталось: всего-то несколько треснувших ребер, пара вывихов, ушибы конечностей и прочие пустяки. А если на ухо Джошуа наложить пяток швов, то прирастет как миленькое!

Но, девушка не унималась.

– Проклятый Барлоу! – бушевала она в истерике. – Я убью тебя, чертов Барлоу!

– Да, черт побери! – в отчаянии воскликнул я. – Никакой я не Барлоу, а Брекенридж Элкинс с Медвежьей речки! Я и не слышал никогда о ваших Барлоу!

Тут Джордж приостановил свои стоны – ровно настолько, чтобы спросить:

– Если ты не водишься с Барлоу, откуда знаешь Дика Блэнтона?

– Он надругался над моей сестрой! – проскрежетал я сквозь зубы. – Я приволоку его обратно за шиворот и заставлю жениться на ней!

– Ну и дела, – говорит тогда Джордж. – Выходит мы просто не поняли друг друга. Но урон нанесен, и весьма ощутимый.

– Он больше, чем, ты думаешь, – заявляет на это девушка, дрожа от ярости. – Сейчас Уоррены собираются в доме отца, и меня послали за вами. Затевается крупное дело. Все Барлоу стягиваются к дому старого Джейка. Нам стало известно, что сегодня вечером они собираются устроить набег. Нас итак было меньше, а теперь выведены из строя еще четверо лучших бойцов. Тут и думать нечего – Барлоу передавят нас, как щенят!

– Усадите меня на лошадь! – простонал Джордж. – Я не могу ходить, но еще способен стрелять, – он попытался было встать, но со стоном, чертыхаясь, повалился на пол.

Девушка повернулась ко мне, в глазах ее стояли слезы.

– Ты должен нам помочь! – не допускающим возражений тоном решительно сказала она. – Раз сумел уложить четверку самых сильных наших мужчин, значит, твой долг – заменить их. К тому же Дик Блэнтон твой враг, а ведь он приходится племянником Джейку Барлоу и явился сюда, чтобы извести под корень наше семейство. Он сейчас вместе с остальными в доме Джейка. Мой брат Билл сказал, что там собрались все Барлоу, способные носить оружие. Единственное, что нам остается, – это запереться в родном доме и обороняться. И ты нам поможешь. Я вижу, в деле ты значишь не меньше, чем эти четверо мальчиков, вместе взятые.

Я рассудил, что, пожалуй, и впрямь кое что задолжал Уорренам, и после того как пришил сапожной дратвой ухо Джошуа, да вправил несколько конечностей и пару плеч, да перевязал несколько ран, да промыл ссадины – последних оказалось чертовски много, – оседлал, наконец, Капитана Кидда, и мы выступили в поход.

Проехав какое-то время молча, девушка вдруг сказала:

– Знаешь, из всех коней, что я видела, твой зверь самый крупный, самый дикий и, думается мне, самый коварный. Он вообще-то конь или дьявол?

– Конь, – заверил я ее. – Просто, у него кровь кугуара и повадки акулы. Кстати, откуда пошла ваша вражда?

– Не знаю, – ответила девушка. – Она началась так давно, что никто уже и не помнит причины. Наверное, кто-то обвинил кого-то в краже коровы, а тому это не понравилось. Какая разница?

– Никакой, – согласился я. – Если на две семьи найдет охота враждовать, причина роля не играет.

Вскоре послышался лай собак. Моя проводница свернула с тропы, и, проехав еще несколько шагов, мы спешились. Я увидел скрытый кустами небольшой загон, в котором уже стояло немало лошадей.

– Здесь мы их и держим, – сказала девушка. – Никто из Барлоу не знает про этот загон, поэтому мы спокойны за лошадей, – с этими словами она направила свою лошадку в загон, а я провел Капитана Кидда под уздцы в самый дальний угол и привязал там в полном одиночестве – а иначе он непременно стал 6ы лягать соседей и в конечном счете обязательно повалил бы ветхую ограду. Затем мы прошли дальше по тропе. Лай все усиливался, и вскоре мы вышли к большому двухэтажному дому с массивными ставнями на окнах. Местами сквозь щели пробивался тусклый свет. Луна скрылась за облаками, и стало темно, хоть глаз выколи. Мы встали под деревьями, девушка трижды прокричала болотной выпью, и ей ответили с крыши дома. Дверь чуть приоткрылась, и кто-то тихо произнес:

– Это ты, Элизабет? Мальчики с тобой?

– Я, – ответила девушка, – но без мальчиков.

Внезапно дверь распахнулась настежь, и дикий вопль разорвал ночную тишину:

– Беги, девочка! У тебя за спиной гризли! Уже на дыбки встал – сейчас бросится!