Лугару (СИ) - Лобусова Ирина. Страница 44

— Немедленно в машину! С ума сошла — стоять здесь!

— Я просто проходила мимо, и…

— В машину — сказал!!!

В голосе Асмолова звучала паника. Очевидно, он прекрасно знал нравы своих коллег. Но отправлять ее следом за Кацем почему-то не входило в его планы.

Зина села в машину, и Асмолов резко рванул с места, газанув так, что заскрипели шины. Несколько кварталов они ехали в абсолютном молчании. Чекист стремился как можно дальше удалиться от страшного места.

Наконец она припарковались у какого-то здания. Асмолов резко развернулся к ней.

— Что за дурацкая выходка?! Если вы хотите покончить с собой, легче пойти и повеситься! Хотя бы смерть относительно безболезненная!

— Успокойтесь, — небрежно бросила она, — ничего страшного не произошло.

— Вы в своем уме?! Вас могли арестовать с минуты на минуту!

— Я не сделала ничего плохого.

— Стоять перед внутренней тюрьмой НКВД! Вы даже не безбашенная, вы просто идиотка! С вами что, дети в песочнице играются?

— Вы знаете, что Кац арестован? — Зина спокойно смотрела в раскрасневшееся лицо Асмолова.

— Конечно знаю! А я вам говорил. Он арестован потому, что вскрывал труп следователя. Дело со сбежавшим заключенным — очень секретная спецоперация. Все свидетели будут убраны.

— А я? — горько усмехнулась она.

— Вас я держу изо всех сил! А вы, вместо того, чтобы помогать мне спасти вашу жизнь, делаете глупости! Хорошо, что я вовремя успел!

— Каца можно спасти? — полными отчаяния глазами она смотрела на Асмолова. — Он хороший человек. И первоклассный специалист. Он никому не сделал ничего плохого. Вы можете его спасти?

— Кац приговорен к расстрелу, — глухо сказал Асмолов, — приговор будет приведен в исполнение.

— Нет! — Зина задрожала. — Неужели был суд? А если нанять хорошего адвоката…

— Суд? Адвокат? — Асмолов посмотрел на нее как на сумасшедшую и вдруг дико расхохотался. Для нее этот смех прозвучал страшнее любой истерики.

— Суд, приговор, адвокат… — задыхаясь, прохрипел чекист, — спуститесь на землю! Нет суда! Нет адвокатов! Ничего больше нет! Приговоры подписывают расстрельные тройки. И каким бы хорошим человеком ни был ваш Кац, вы больше не увидите его никогда.

— Расстрельные тройки? Что это такое? — Зина вдруг вспомнила, что уже слышала об этих тройках от Виктора Барга, но тогда не уточнила, пропустила мимо ушей.

— Вы не знаете? — усмехнулся Асмолов, — хотя конечно… Откуда вам знать. Хорошо. Я расскажу.

Он откашлялся и начал свой рассказ. Тройки НКВД СССР осуществляли свою деятельность в соответствии с оперативным приказом народного комиссара внутренних дел СССР от 30 июля 1937 года № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» в составе руководителя управления НКВД СССР по республике (краю, области), секретаря обкома ВКП (б) и прокурора республики (края, области). Состав тройки всегда был неизменный — три человека: начальник НКВД, секретарь обкома и прокурор. Тройки имели право приговаривать к расстрелу (приоритетный приговор) или к заключению в лагеря или тюрьмы на срок от 8 до 10 лет. Состав «оперативных троек» с задачей разгрома «антисоветских элементов» был специально прописан в приказе Ежова.

В соответствии с приказом предписывалось: «…во всех республиках, краях и областях начать операцию по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников». Общее руководство проведения операции было возложено на заместителя наркома внутренних дел СССР — начальника Главного управления государственной безопасности НКВД СССР комкора М. П. Фриновского.

Решения троек всегда выносились заочно — без присутствия подследственного. Выносились по материалам дел, представляемым органами НКВД. А в некоторых случаях, при отсутствии каких-то материалов, — по представляемым спискам арестованных.

Процедура рассмотрения дела была свободной, протоколов не велось. Характерным признаком дел, рассматриваемых «тройками», было минимальное количество документов, на основании которых выносилось решение о применении репрессии. Напротив фамилии в списке ставилась первая буква приговора — Р (расстрел). Реже Л (лагерь).

В картонной папке с черной строгой надписью «Совершенно секретно. Хранить вечно» обычно были подшиты: постановление об аресте, единый протокол обыска и ареста, один или два протокола допроса арестованного, обвинительное заключение. Следом в форме таблички из трех колонок на пол-листа шло решение «тройки». Оно обжалованию не подлежало, и, как правило, заключительным документом в деле являлся акт о приведении постановления в исполнение.

Составы «троек» были приведены в форму таблиц для каждого региона. В первой колонке указывались фамилия и инициалы председателей и членов «троек». Во второй — должность на момент включения в «тройку». В третьей — ссылка на решение о включении в состав «тройки» и его дата.

Составы «троек» изменялись постоянно. Рядом с измененными составами шли указания на решения Политбюро ЦК ВКП (б). Решения давались в принятой для этого типа документа нумерации: указан индекс «П», означающий, что это решение Политбюро, и дробь, в числителе которой — номер протокола, а в знаменателе — номер пункта этого протокола.

Помимо Политбюро, решения принимались и от имени НКВД СССР. В этом случае указывался номер исходящей шифротелеграммы (ш/т) и ее дата. В четвертой колонке приводились ссылки на решения об исключении из состава «тройки» или указана дата освобождения от должности или ареста, если формального решения об освобождении от обязанностей члена «тройки» не принималось.

Члены «троек» точно так же подвергались репрессиям и приговаривались на общих основаниях. «Тройки» никогда не оправдывали заключенных и не имели права отпустить арестованного на свободу. Приговор по отправке в лагерь или тюрьму проверялся очень тщательно, и из-за его мягкости всю «тройку» могли репрессировать. Поэтому предпочитали приговаривать к расстрелу — расстрельные приговоры поощрялись.

Решения «тройки» оформлялись протоколом по всем арестованным сразу. Протокол выглядел так: фамилия, имя и отчество арестованного, год его рождения и место, наименование подразделения, которое вело дело, краткое изложение вины (диверсионная деятельность, вредительство, незаконное проникновение в советскую организацию, эсер, сектант, лживый анекдот, сотрудничество с иностранной разведкой, организация теракта). Справа, за чертой — приговор. Буква Р — расстрелять.

Никаких указаний на статьи Уголовного кодекса не было.

Существовала также Всесоюзная «двойка», которая занималась только очень серьезными «шпионскими делами». «Двойка» состояла из наркома внутренних дел Ежова и прокурора СССР Вышинского. На рассмотрение «двойки» дела отправлялись только в экстренных случаях. Со всем остальными «тройки» справлялись самостоятельно.

— Сверху в Одесскую область спущен специальный план, — завершил свой рассказ Асмолов, который Зина выслушала в страшном молчании, — к концу 1937 года Одесская область обязана задержать четыре с половиной тысячи врагов народа, из них приговор по первой категории — это расстрел — должны получить не меньше двух тысяч человек. В отделах НКВД разворачивается настоящее соцсоревнование. Вчера наркому Ежову было отправлено специальное письмо с просьбой увеличить план по арестам на полторы тысячи человек. Это 5500… Эти полторы тысячи тоже будут подлежать первой категории.

ГЛАВА 20

Ехали долго. Автозак был набит до отказа. Людей утрамбовали так, что они могли только стоять. Это было мучительно больно — стоять, когда со всех сторон сдавливали твое и без того истерзанное тело, на котором уже не оставалось ни нервов, ни кожи. Сдавливали не потому, что хотели причинить боль, а потому, что слишком многих должны были отвезти в это страшное место. Он прекрасно знал, что их везут убивать.