Элла покинула здание! - Гринь Анна Геннадьевна. Страница 5

— Думаете? — с чисто женской хитринкой во взгляде спросила я.

— Марьянчик хоть и ловит лиходеев, — произнесла девушка, — но и сам, как злодей, лютовать может.

— Ну, это нужно просто принять как должное, — пожала я плечами.

— Оптимистка вы, — развеселилась девушка и улыбнулась широко, показав ровные белые зубы. На ее щеках появились обаятельные ямочки.

— Меня зовут Элла Бонс, — представилась я.

— Фекла Слепакова, — с удовольствием ответила рейна. — Так вы…

— Можно на «ты», — перебив, дружественно предложила я. — И я явилась за всем, что полагается секретарю Белянского, чтобы справляться с тягой начальства плодить грязные чашки, копить пыль и… в общем, за полным набором.

— Это мы сейчас, это мы завсегда… — Фекла покивала и пододвинула к себе толстую амбарную книгу. — Посиди пока.

Я опустилась на стул у широкого стола, за которым восседала хозяйственница. По одному лишь внешнему виду передней части ее владений, не скрытой перегородкой, было видно, где я нахожусь: здесь было чисто, все учетные книги сложены в идеальные стопки, пахнет чем-то ненавязчивым и цветочным.

— Туточки распишись, — велела рейна, разворачивая ко мне книгу.

Я быстро пробежала глазами запись, оценив масштаб бедствия. Похоже, Фекла решила отдать мне все, что не было востребовано секретарями Белянского до этого момента.

— А что, до меня у Белянского секретари ничего не делали? — спросила я осторожно, подсчитывая в уме количество всего, что мне предстояло нести наверх.

— У него за пять лет, что он в старших следователях ходит, сменилось штук пятнадцать помощничков, — ответила хозяйственница, уходя за ширму. — Парни недельки по две при нем сидели, а девицы, бывало, и через час заяву строчить садились.

Я понятливо хмыкнула. И так уже сообразила, что начальник мне достался неуживчивый и требовательный.

— Так что ты не горюй, коли взвыть захочется, — посоветовала Фекла, возвращаясь к своему столу с объемной коробкой. На дне коробки лежали стопками блокноты, мыло в плотной коричневой бумаге, продолговатые стеклянные флаконы с чем-то булькающим внутри и целая россыпь артефактов.

Я чуть поморщилась и осторожно спросила:

— А можно мне на гномское поменять?

Хозяйственница дунула на челку и удивленно спросила:

— Не уважаешь магическое?

Я неопределенно пожала плечами, позволяя рейне самой додумать смысл моего жеста. Отвечать прямо не хотелось, пришлось бы признаться, что я стремлюсь иметь рядом с собой как можно меньше артефактов, особенно среди предметов, которыми предстоит ежедневно пользоваться. Благо последние две сотни лет маги и гномы всячески конкурировали друг с другом, подходя к решению одних и тех же задач с разных сторон, тем самым обеспечивая любого жителя достаточно широким выбором. И я выбирала пусть более массивные, подчас неудобные и устрашающие изобретения гномов, а не заключенные в артефакты заклинания.

Хозяйственница без дальнейших возражений артефакты убрала и начала складывать в коробку ручки, карандаши, сменные капсулы с чернилами для ручек и многое другое.

— Кофе молотый или в зернах? — спросила она, когда коробка заполнилась на четверть. — Магической плиткой тоже пользоваться не будешь?

— А что предпочитает мой шеф? — спросила я.

— Марьянчик у нас личность весьма оторванная от быта, — усмехнулась Фекла. — Ему лишь бы горячо и бодрило, а что именно налито в чашку, не суть. Хоть рыбьего жиру ему подогретого плесни — выпьет и не заметит.

— Тогда в зернах, — решила я. — Мне ведь тоже кофе здесь пить. А чай какой есть?

Хозяйственница указала мне на стеллаж в простенке между окнами, и я долго рассматривала жестяные коробочки, пытаясь отыскать что-то поприличнее. Для нужд работников даже такого важного учреждения, как Центральное управление, и кофе, и чай покупали весьма и весьма посредственного качества. Морщась, я все же выбрала несколько упаковок, уточнила о количестве, которое рассчитано на моего начальника до следующего получения, убеждаясь, что чаю и кофе брать можно столько, сколько нужно. Цапнув там же маленькую стеклянную баночку с кардамоном, я со стоном уложила добычу в коробку.

С нормальными напитками придется что-то делать. Даже в том кафе, к которому я была приписана от работы, в чашки разливали не такую откровенную бурду, которую мне предлагалось подсовывать начальнику.

«Ему, может, и все равно, а я не хочу давиться отвратительной горькой гадостью под видом кофе или отваром сена под видом чая», — хмуро подумала я и попросила у Феклы добавить в коробку сахар.

— Белянский так глотает, — снова просветила меня девушка, но я кивнула и пояснила:

— Зато я без сахара не могу.

— А как же фигура? — с таким явным завистливым удивлением спросила она, глядя на меня, что я едва не засмеялась.

Но я сдержалась, а то мой смех прозвучал бы для полненькой, но такой внешне уютной рейночки обидным карканьем.

Не могу же я ей сказать, что никогда и ни в чем себя не ограничивала. Не поверит. Еще и обидится. А мне совсем не хотелось портить отношения с первой же встреченной в управлении женщиной. Тем более с местной хозяйственницей.

— Я всю жизнь веду себя как курица без головы, — специально выбрав сравнение в свой адрес пообиднее, призналась я, понизив голос и чуть подавшись вперед, будто в моих словах была тайна. — Мечусь из стороны в сторону. И весь мой вид от этих метаний, а не от строгости к себе или каких-то стараний. Даже наоборот, я бы, может, хотела чуть-чуть поплотнеть. Кожа ведь да кости.

Я покривила душой, выдав полуправду, но, решив начать новую жизнь и не знакомить окружающих со своим прошлым, приходилось юлить и изворачиваться.

— А я вот сижу туточки, — вздохнула рейна. — Скоро к стулу прирасту. А потом то чайку с плюшкой, то конфеток кто принесет…

Я искренне посочувствовала девушке, хотя выглядела она замечательно и я не могла представить себе Феклу худышкой. Бывают такие уютные доброжелательные представительницы прекрасного пола, которым удивительным образом идет некоторая полнота. Эта мягкость лучше всякой худобы подчеркивает их характер, обаяние и женственность.

— А плиткой я буду пользоваться магической, она быстрее готовит, — меняя тему, сказала я и улыбнулась хозяйственнице.

Когда с большей частью полагающихся мне расходников было покончено, Фекла принесла из-за ширмы стопку полотенец, тряпочек и тому подобной мелочовки.

— Что-что, а помыть руки Марьянчик любит, — вновь поделилась информацией девушка. — Правда, полотенца, которые я последний раз выдавала, даже в стирку не сдал. Ты там поищи. Мне хоть в отчетность надо вбить, списала я их как потерянные или еще есть шанс вернуть.

Я хихикнула и пообещала поискать. Поставив еще несколько подписей в разных учетных книгах, я заглянула в коробку, соображая, все ли взяла.

— Да, тяжеленная коробка вышла, — по-своему поняла мой жест хозяйственница. — Не донесешь ведь сама.

— Все нормально, — вежливо улыбнулась я в качестве благодарности и подняла коробку. — Я сильная. Я ведь знала, куда работать иду. Не кисейная барышня.

— Ну смотри, — скептически глянув на меня с огромной коробкой, еще более протяжно произнесла рейна.

— Спасибо.

Я извернулась, зацепила ручку двери двумя пальцами и вырулила в коридор, едва не столкнувшись там с парой высоких мужчин в одинаковых форменных кителях жандармов. От неожиданности они не успели увернуться, но я, героически прижав к груди коробку, умудрилась вильнуть в сторону и не вывалить на незнакомцев то, что мы с Феклой собирали не меньше получаса.

— Простите, — в унисон промычали мужчины, уставившись на меня. Один косил глазом на то, что было выше коробки, а другой — ниже.

Оценив фасад, оба разом вспомнили, что стоят молча непозволительно долго, и хотели хоть что-то сказать, но тут из хозяйственного отдела выдвинулась Фекла, и мужчины стушевались, неразборчиво замямлили и скрылись за ближайшей дверью.