Надежда сильнее страха (СИ) - "Rabbit hearted girl". Страница 18

— Прим! Прим! — Рори отчаянно толкает меня за руку. Кажется, я какое-то время просто стояла и ничего не слышала. — Прим!

— Всё в порядке, — с трудом говорю я. Кто-то из тренеров подбегает и просит извинений, говорит чего-то, но я лишь отмахиваюсь от него. В голове происходит что-то пугающее: мысли несутся со скоростью света, перед глазами всё плывёт.

Наконец, я кое-как прихожу в себя. Я вижу профи, о чём-то переговаривающихся друг с другом, испуганных малышей, не сводящих с меня взгляда, и Рори с разбитым носом. Что ж, личность одного защитника определили…

«Ты всё ещё жива», — мерзкий голос этой девчонки вновь раздаётся у меня в голове. Она мне мстит за сестру, как я и боялась… И она считает, что я не переживу эти Игры. Отчего-то от одной этой мысли всё внутри меня закипает. Я мельком осматриваю весь зал. Все они — профи, прочие трибуты, да и распорядители, обеспокоенно разговаривающие сейчас друг с другом, — не верят, что я переживу хотя бы первую ночь.

Повинуясь мимолётному желанию, я хватаю лук и внимательно прицеливаюсь. На секунду я закрываю глаза, но лишь для того, чтобы представить на месте манекена Омел. Отпускаю тетиву и бросаю лук на стол, уходя прочь.

— Прим! — доносится до меня голос Рори.

Я оборачиваюсь, и вижу стрелу, попавшую прямо в «сердце» манекена.

========== Глава 11 ==========

— Прим, — тихий голос Рори словно будит меня. Мы сидим за столом, вокруг нас ходят трибуты, то и дело бросающие на нас удивленные взгляды. Кажется, уже перерыв. Или меня просто кто-то привёл сюда на какое-то время? А я даже и не заметила. Хотя, неудивительно, если учесть, сколько успокоительного мне вкололи…

После того, как увели Омел, я всё помню очень смутно: то, как я в приступе гнева стреляю из лука, мою истерику, голоса врачей, глаза-стекляшки близнецов и холодные руки Рори на моём лбу.

Я поднимаю глаза и смотрю на Хоторна: вид у него несколько испуганный и напряженный, нос немного опух, а на коже еще видна уже подсохшая кровь. Я вспоминаю о том, что еще кто-то пострадал, пытаясь защитить меня от Омел. Быстро пробегаюсь взглядом по лицам других участников и нахожу лишь одного парня, который держит под глазом пакет со льдом.

Эртер.

Неожиданно. Я могла бы понять, если это был Ларс или даже Остин, но он…

Профи, который пытается защитить другого трибута. Нет, определённо, тут что-то не так.

Неожиданно до меня доносится голос Рори:

-Вообще-то сейчас ещё не время перерыва, но если хочешь, то можешь поесть, — говорит он, пододвигая ко мне тарелку. Я смотрю на её содержимое и чувствую лёгкое урчание в животе, однако в горло и кусок не лезет. Странное ощущение. Я поднимаю глаза от стола и снова сталкиваюсь взглядом с Эртером.

— Я тоже удивился, когда увидел его там, — тихо говорит Хоторн, заметив, куда я смотрю.

— С ним что-то точно не так, — шепчу я, по-прежнему не спуская глаз со Второго.

— О чём ты?

— Профи, который ведёт себя не как профи — что тут нормального? — приглушённо шиплю я.

— С этими Играми всё не так, — бормочет он, разглядывая содержимое своей тарелки. — Иногда возникает ощущение, что… — тут он неожиданно замолкает, точно испугавшись своих мыслей.

— Что? — переспрашиваю я.

— Ничего, — отмахивается он, начиная делать вид, что ищет в зале кого-то.

— Если начал говорить — говори.

— Я о том, что Омел и ты попали сюда не случайно, — тихо, буквально на одном дыхании, произносит он.

— Жатвы во Втором и Двенадцатом проходят в разное время. Она не могла знать, что меня уже выбрали.

— А Пит так не думает, — лишь бросает Рори, укоризненно взглянув на меня, и тут же замолкает, оставляя меня наедине со своими мыслями.

Какое-то время мы молчим. Я отчаянно делаю вид, что ем, но кусок в горло не лезет. На самом деле судорожно размышляю:, а что, если он прав?

— И как теперь быть с Омел? — тихо спрашивает Рори.

— Я не знаю. Я уже ничего не знаю, — скорбным голосом отвечаю я. Ещё утром самой страшной мыслью для меня был сегодняшний показ, а теперь… Как быть с Омел? Почему так получилось, что она и я попали сюда в одно время? Почему Эртер так себя ведёт? Слишком много вопросов и слишком мало ответов.Нужно будет серьёзно поговорить с Китнисс: может, хоть она чего-то прояснит…

Мимо нас проходят девочки-десятилетки из Одиннадцатого и Десятого — очередной недолговечный союз, что распадётся ещё до заката первого дня по причине смерти. Они шепчутся друг с другом об Омел.

Странно, но сейчас я не чувствую отвращения к ней. Только жалость. Ей всего двенадцать. Столько же, сколько было и мне в тот год, когда я чуть ли не попала на Игры. Маленькая девочка, которая только совсем недавно перестала играть в куклы. Маленькая, невинная девочка. Что сделал с ней Капитолий? Он не просто сделал из неё убийцу, он сделал из неё переродка. С раннего детства в ней не только воспитывали любовь к Капитолию, но и любовь к убийствам, любовь к запаху крови и предсмертным крикам. Пит говорил мне, что в десять-двенадцать лет дети во Втором дистрикте только поступают в Академию — место, где их готовят к Играм — и то не все, такие случаи редки. Чаще — дети на год-два старше. Она же точно выросла там. Хотя, кто знает. Мирта на интервью перед 74 Голодными Играми особо не рассказывала о своей семье, даже правильней сказать, совсем не рассказывала, лишь красочно описывала свою «волю к победе»…

***

К концу дня я совершенно растеряна. Куча неразрешённых вопросов всё ещё вертится в моей голове: что я продемонстрирую Распорядителям сегодня, почему Эртер помогает нам и, самое главное, что если моя поездка в Капитолий была предрешена? Трибут из Второго уже подходил к нам, как раз после перерыва, всё спрашивал, как я себя чувствую. Он, явно понимая, что мне сейчас не до этого, старательно избегал темы нашего возможного союза и всячески старался меня приободрить. Рассказывал что-то про Омел — какую-то историю, случившуюся сразу после Жатвы. Я почти его не слушала, но, кажется, он говорил о чём-то важном. Надеюсь, Рори, в отличие от меня, её запомнил.

Оставшуюся часть «тренировок» до Показов я провожу, находясь в секции по вязанию узлов. Плету бесконечные кривые петли, пытаясь успокоиться. Я знаю, что это помогает. У нас дома есть специальный шнур, подаренный Фиником, на случай истерик у Китнисс. Ничего особенного не происходит, разве что я постоянно ловлю на себе взгляды Распорядителей. Кто-то из них смотрит с любопытством, кто-то хмурит брови (явно не довольны таким «скучным» исходом). Хейвенсби тоже сегодня здесь, что очень странно. Но его поведение ещё удивительнее. Он буквально не отводит от меня глаз, следит за каждым движением. Его лицо обеспокоенно, даже испуганно. Я хочу подойти к Рори и рассказать ему об этом, но потом решаю это оставить до ужина.

Где-то вдалеке, под постоянным надзором Остина, бродит Дери, сильно прихрамывая на повреждённую ногу. Тот буквально не оставляет её ни на секунду. Я, безо всяких зазрений совести, слежу за ними: судьба Дери мне не безразлична. Я уже помогла ей, хоть чем-то, и теперь мне хочется узнать хоть немного о ней. С Остином особо не поговоришь: сколько не пытался разговорить его Рори, всё было без толку. А если уж это ему не удалось, что говорить обо мне. Поэтому я, на какое-то время оставив верёвки, пристально слежу за этой странной парочкой. А следить тут есть за чем.