Надежда сильнее страха (СИ) - "Rabbit hearted girl". Страница 7

Я встаю с пола и продолжаю свой путь. С того разговора прошло уже немало времени: и она, и я изрядно изменились. Я стала старше, она — ещё больше потеряла надежду. Хотя… Как-то однажды вечером мне удалось её разговорить. И она мне рассказала многое. Про то, что она видела в дистриктах (до этого она подобным ни с кем не делилась), про разговор со Сноу, про Капитолий… А ещё она мне всё-таки рассказала про то, как когда-то нас спас Пит. И ещё про те одуванчики. И вот что странно — зимой она впадает в глубокую депрессию, как называют это состояние капитолийцы — почти не разговаривает, иногда устраивает голодные забастовки, целыми днями пропадает в лесу… А весной, когда распускаются самые первые, робкие жёлтые огоньки цветов, точно маленькая девочка вновь смеётся, улыбается и иногда даже разговаривает со мной, как прежде. Но всё это происходит не спонтанно: она постепенно, точно стыдясь, сначала показывает робкую улыбку, видя жёлтое поле заместо Луговины, потом начинает смеяться шуткам Пита и становится какой-то другой. Хотя, такой я её почти никогда и не видела. Только… Если с Гейлом.

Но между ними теперь безбрежная пропасть. Наши семьи почти не общаются. Единственные исключения: только если мама (в качестве врача) да я. Рори похож на брата, но лишь отчасти. Внешнее сходство есть, но оно не очевидно: да, у него такие же тёмные волосы, такая же оливковая кожа, но лица… Если лицо Гейла мне всегда казалось серьёзным и даже суровым, то у Рори всегда (или почти всегда) на лице улыбка, глаза сияют в предвкушении чего-то. Но внутри… Видимо, какая-то доля бунтарства есть во всех Хоторнах, но в этих двоих её более чем достаточно. Они оба — ярые неприятели нашего нынешнего строя, оба мечтают о революции, но Гейл может приспособиться к любым условиям, к любым изменениям. Рори же, напротив, живёт по принципу: «Уж лучше мир прогнётся под нас». Он невероятно упрямый. И, боюсь, это упрямство может ему выйти боком. Игры — не место для упрямства. Вот так и представляю: мне грозит какая-то опасность, я прошу его уйти, а он… Знала бы Китнисс, о чём я думаю! Точно бы устроила скандал.

Кстати, а вот и их с Питом купе. Я останавливаюсь и вижу, что дверь чуть приоткрыта. Прищуриваюсь в темноте и начинаю различать во мраке два силуэта, сидящие на кушетке. Кажется, они не спят: Китнисс доверительно склонила голову Питу на грудь, а он её крепко обнимает. Яркий свет от придорожных фонарей иногда освещает их лица, и тогда я вижу нахмуренные брови мужа моей сестры и блестящие от слёз её щеки.

— Пит, — доносится тихий шёпот. — Мы должны что-то сделать. Они не должны погибнуть.

— Я понимаю, и ты прекрасно знаешь, что я хочу этого не меньше, чем ты, но они не повторят своих же ошибок! — голос Пита сосредоточен и серьёзен как всегда. Удивительно, даже в такой ситуации он может сохранять хоть какое-то спокойствие!

— Я и не имею это в виду, — Китнисс приподнимается и теперь смотрит ему в глаза. – Что, если согласиться на их план?

— Это не план, а безумие! Или не ты тоже самое мне говорила в том году? Да и тем более, тогда почти никто не был «за», разве теперь от нашего решения что-то изменится? — его голос почти срывается, и в свете фонарей я вижу, что он немного размахивает руками.

-Помнишь, что нам говорил Хеймитч?

— Хеймитч? Я не знал, что ты заучиваешь его слова, как цитаты, — донёсся голос Пита, тут же явно приглушённый ударом подушки по голове.

— Все следят за нами, все равняются на нас, даже менторы, — немного рассерженным голосом произнесла Китнисс. — Менторы, я бы сказала, в особенности.

— И ты хочешь сказать…

— Что это реальный шанс спасти их! Тем более, я недавно говорила с кое-кем по телефону… Так вот, они не решались, так как дистрикты ещё не оправились после всех тех катастроф. Теперь другое дело: Четвёртый, Девятый, Седьмой — они уже готовы и при встрече с Плутархом точно заявят о согласии!

— Значит, ты говорила с Финником…, — задумчиво шепчет Пит.

— Ты меня вообще слушаешь или опять устраиваешь сцены ревности? — возмущаясь, бормочет сестра. — Мы должны спасти их любой ценой.

О чём она? Плутарх… Кажется, так зовут распорядителя Игр. Странно, о чём договаривались они с ним? Да, сестра явно мне рассказывала не всё… Что ж, попытаюсь потом узнать у неё об остальном. Я тихо прохожу мимо щели и отправляюсь в сторону своего купе. Всё-таки что-то тут не так: заговор среди менторов, да и эти люди сегодня… Хотя… С чего я решила, что знак был мне? Может, это сестре? Это ведь её символ, в конце концов! Но ответ сразу же приходит на ум: «Я — та ради кого она фактически пожертвовала жизнью шесть лет назад. А теперь она не может вызваться вместо меня. Значит, сестра будет явно не в силах понять их знаков». Я останавливаюсь у своей двери. Голова кружится от только что осознанного. Нет, я не сумею…

Комментарий к Глава 5

Знаю, глава вышла ужасно маленькой. Постараюсь исправиться в следующих главах и впредь так не задерживать продолжение.

========== Глава 6 ==========

Яркое солнце слепит мне прямо в глаза. Кое-как разомкнув веки, я приподнимаюсь на кровати и пытаюсь вспомнить всё, что произошло вчера. За окном мелькают деревья, хрустальные подвески на люстре едва заметно покачиваются… Значит, Жатва мне всё-таки не приснилась. Раздаётся лёгкий стук в дверь, и до меня доносится писклявый, вечно-оптимистичный голос Эффи:

— Вставай, дорогая, у нас сегодня важный преважный день!

Да, кажется, сестра явно не преувеличивала, когда рассказывала о ней…

От этих слов хочется не подняться и полететь навстречу так любимым нами капитолийцам, а наоборот, спрятаться куда подальше, да не выходить отсюда, никогда. Хотя, куда деваться? Пересилив себя, я плетусь в сторону ванной и в течение десяти минут только что и делаю, как пытаюсь всеми известными мне способами проснуться. Этой ночью я почти не спала — под глазами синяков, к счастью, нет, но всё же вид у меня явно не для парада.

Возвращаюсь в комнату и надеваю буквально первое попавшееся под руки платье. Уже уходя, оглядываюсь и замечаю: на мне почти белоснежная кружевная юбка и блузка, до боли напоминающие тот самый наряд, в котором я была на своей первой Жатве…

Я прохожу по коридору, и вот предо мной двери столовой. Затаив дыхание, открываю дверь и вхожу вовнутрь, стараясь вести себя как можно спокойнее. Рори вертится вокруг стола, разливая всем горячий шоколад, Эффи, как всегда, что-то бормочет, точно сама себе, а Китнисс, полностью поглощённая своими мыслями, задумчиво отрывает кусочки от булки и бросает их прямо в чашку с горячей тёмной жидкостью.

— Доброе утро, присоединяйся, — наконец, подаёт голос Пит, заметивший смятение в моих глазах.

— Шоколад будешь? — самым обыденным тоном спрашивает Рори, тут же подбегая ко мне и придвигая стул. Не в силах что-либо сказать, я просто киваю головой. Я хватаю булочку, ещё что-то и ем, совершенно не ощущая вкуса. В комнате нависает тишина, замолкла даже Эффи, и слышно лишь стук колёс, да шаги безгласых в коридоре. Напряжение нарастает, и я чувствую, как руки начинают трястись. С трудом поднимаю глаза и вижу, что Китнисс тоже, молча, смотрит на меня.

— Ну, что-нибудь посоветуешь? — раздаётся голос моего товарища по несчастью. Хоторн тоже невесел, но явно заметил, что ещё немного и может произойти что-то неприятное.

— Не беги прямо в самое пекло у Рога Изобилия, — наставительно начинает Пит, — но если уж очень хочешь что-либо обязательно ухватить — бери то, что лежит дальше всего. Весомое оружие вряд ли там будет, но вещи полезные для выживания — вполне да. Например, могут попасться спички, ножик, верёвка… Так, Китнисс? — наш ментор с удивлением смотрит на мою сестру, которая опять, кажется, «отрешилась» от этого мира. Она всё продолжает молчать, и с каждой секундой лицо мистера Мелларка становится всё обеспокоеннее.