Девушка с конфетной коробки. Часть 2 (СИ) - Стриковская Анна Артуровна. Страница 68

— Займись своими волосами, — ответил Алан, — а я уж как-нибудь справлюсь с дверью.

Отпер и убедился: жена не зря спохватилась. К их комнате уже подходили охранники. Вот было бы дело, если бы ни с того, ни с сего их шибануло молнией!

Вчера они оба избегали обсуждать завтрашний день, поэтому, когда он настал, даже не предполагали чего им ждать. Выяснилось, что ничего особенного.

Их провели в зал суда и посадили за ту же загородку, что и вчера, после чего начали вызывать свидетелей. Ими оказались самые неожиданные люди: преподаватели, начальники, коллеги, родственники, а ещё квартирные хозяйки, соседи, продавцы из лавок, архивариусы и прочие господа, вызванные за тридевять земель, чтобы подтвердить: такой-то именно тот, за кого себя выдаёт, всё, что он сказал, правда, и ни с какими чёрными искателями он связей не имел и иметь не мог.

Всё время до обеда прошло в этом бессмысленном занятии, хотя дело шло бойко: за это время судьи успели опросить большую часть свидетелей. Остались «необработанными» только Берта, Александр, три ведьмы и они с Аделиной.

После обеда заседание началось с того, что председатель заявил: показания трёх ремольских ведьм не вызывают сомнений и проверке не подлежат. То же самое относится к показаниям принца Александра. За него поручился его дядя и трудно представить, чтобы принц был связан с криминалом.

Так что они сэкономят время и заодно получат возможность более детально изучить те показания, которые вызвали наибольшие сомнения. После чего вызвал госпожу Вилму Вюрцль.

Ага, начать решили с Адели. Ясное дело, заступничество Феофана не оказало должного воздействия и их решено утопить. После Аделины возьмутся за него, а Бертой с её наглыми домыслами добьют окончательно.

Тем временем на свидетельское место поднялась элегантно одетая дама, в которой он с трудом узнал ту самую женщину, которая пришла к Адели в Альтенбурге. Сейчас она выглядела строгой и величественной.

Её долго тиранили, добиваясь хоть какого-нибудь порочащего падчерицу слова, но Вилма стояла на своём: Труди, которую сейчас зовут Адель, всегда была сущим сокровищем и ни в чём дурном не замечена.

Затем всплыл вопрос о перемене имени, который казался некоторым подозрительным. Госпожа Вюрцль объяснила это завещанием покойной бабушки и предложила вызвать стряпчего, который его в своё время огласил.

Тут голоса судей разделились. Некоторые требовали вызвать-таки гремонского поверенного, а остальные, сообразив, что толку не будет, предлагали не затягивать заседание и переходить к следующему свидетелю. В кои-то веки возобладал здравый смысл, в результате чего на свидетельское место поднялась Марта фар Герион.

Тут часть судей приуныла. Эту женщину знали все, а большинство побаивалось. Причём не столько её грозного мужа, который никогда никому не спускал обид своей жене, а саму Марту, её острого ума и ещё более острого языка.

Она рассыпалась в похвалах своей ученице, а затем намекнула, что не позволит позорить ту, кого она была готова принять в семью. Не её вина, что у Адели с Генрихом не сложилось, но она предлагает уважаемым господам пошевелить мозгами: неужели они думают, что она желала бы женить своего сына на особе с небезупречной репутацией?

После этих слов её тут же отпустили.

Дальше пошли коллеги, которые подтвердили: работала отлично, ни в чём порочащем замечена не была, никаких сомнительных знакомств не водила и вообще покидала территорию университета редко. Их быстро отпустили.

Затем кто-то вспомнил про змею и змеиную шкуру. А была ли она или это выдумки? Алан не понял, зачем им это надо. Судьи зашушукались и в это время к ним подошёл служитель и положил на стол председательствующего какой-то листочек. Маг прочитал и махнул рукой:

— Пусть войдёт и покажет.

Дверь растворилась и в зал вошёл немолодой, но весьма бодрый мужчина. В руках он нёс здоровенный свёрток, закутанный в рогожу. Подошёл к судейскому подиуму, поклонился и сказал:

— Я кожевенных дел мастер из империи. Ко мне пришёл человек и сказал, что, если я доставлю в Элидиану к такому-то числу эту вещь и покажу её вам, уважаемые господа, то получу награду. Вот я привёз и показываю.

Двумя точными движениями он освободил свою ношу от рогожи и расстелил прямо на полу огромную змеиную шкуру белого цвета. Никто в зале не мог похвастаться, что видел такое раньше. Все только рты разинули, а кожевенник продолжал:

— Я выделал её, потому что мне она досталась невыделанная и испортилась бы. Но мне сказали, что змею убили магией и след от этой магии всё ещё держится, несмотря на мою работу. Так что проверьте, уважаемые, то ли я принёс, что вам надо.

— Верно, — воскликнул один из судей, — если всё так, как рассказала нам эта девушка, там должен быть характерный след ауры. Давайте проверим!

Председатель вздохнул. Он уже вчера понял, что красотку придётся отпустить, полностью оправдав, но всё ещё надеялся обвинить её мужа и выполнить-таки заказ своего короля.

Двое магов сошли с помоста и сняли хоть и слабый, но чёткий слепок заклинания, а затем пригласили Адель и предложили ей изобразить им "воздушное лезвие". Что резать? Да хоть вот этот листок. Она сделала лёгкий, едва уловимый жест и лист бумаги, который маг держал двумя пальцами, распался на две половинки. Слепки сличили и не нашли разницы.

Сидевший в первом, отведённом для юристов, ряду Этьен только что не прыгал от восторга. Как же! К его подзащитной так и не сумели прицепиться!

— А кто мне даст мою награду? — вдруг загремел кожевенник, о котором все забыли.

— Правосудию следует содействовать бескорыстно, — поучительным тоном возгласил председатель суда.

— Подойдите сюда, милейший, — раздался звучный голос Феофана, — я куплю у вас эту замечательную вещь. О цене поговорим после. А пока сядьте и не мешайте.

Мастер уже хотел было возмутиться, но увидел корону, прикинул одно к другому, понял, кто его покупатель, свернул шкуру и сел туда, куда указал король. Члены судейской коллегии проводили великолепный экземпляр подземной фауны завистливыми взглядами. Ясно было, что им и кусочка не достанется. Потом все дружно бросили недобрый взгляд на председателя. Эх, если бы этот напыщенный индюк не пожадничал… Каждому бы хватило на что-нибудь полезное. Но надо было раньше думать: тягаться с королями никто не решится.

Адресат их злых взглядов тем временем лихорадочно соображал, как вести дело дальше и с ужасом осознавал, что сегодня уже толка не будет. Все слишком взбудоражены. Поэтому он неожиданно закрыл заседание, пообещав, что уже завтра всё закончится.

Глава 23

Я видела, что Алан нервничает. Нет, внешне он был совершенно спокоен, но любящей женщине и к тому же грамотной магичке достаточно мелких знаков, вроде мелких капелек пота у корней волос, расширившихся зрачков и чуть учащённого пульса. А если человек то бледнеет, то краснеет, то тут уж дело ясное: происходящее задело его за живое настолько, насколько это вообще возможно.

Ночью же… Это было что-то невообразимое. Страсть Алана была такой…, ну, как в последний раз. Будто он прощался со с мной навсегда и старался запомнить каждую мою чёрточку, каждый вздох и каждое движение. Его чувство захватило меня и я тоже отдавалась самозабвенно, так, как никогда раньше Но при этом что-то внутри меня точно знало: всё будет хорошо. Никто не отнимет у меня моего мужа.

Неудивительно, что после бурной ночи нас с трудом добудились. Удивительно другое: все наши товарищи проявили редкое великодушие и оставили нас в покое на этот вечер и ночь. Никто не пришёл поговорить, хотя было что обсудить. Зато утром мы получили уйму записочек, причём даже от тех, на кого я бы никогда не подумала. Луис писал, что он на нашей стороне, а кортальскому члену судейской коллегии дано указание не поддерживать обвинение в адрес Алана. Гойко, Радован, Кальо, Томас, Левкипп, Сандорион — все желали Алану удачи и обещали в случае чего поддержку и посильную помощь. Хотя чем они могут помочь?