Девушка с конфетной коробки (СИ) - Стриковская Анна Артуровна. Страница 52

Эвмен слушал бертины излияния и думал, как и под каким соусом можно использовать эту дурочку, а вслух выдавал те реплики, которые помогают поддерживать разговор, в нём по сути не участвуя: "ну надо же", "ах, как я тебя понимаю", "неужели", "не может быть", "да-да, конечно". Девушка, почувствовав внимание и интерес, просто расцветала. Наконец-то её оценили! Луис, конечно, классный, но он сразу целоваться и в постель, а этот слушает так, как её даже родной папа не слушал. Может, стоит к нему приглядеться? Боевой маг, приближённый сальвинского короля… Она давно раскусила отношения Александра со своей нянькой и сделала абсолютно правильный вывод: Эвмен приставлен к принцу дядей. А кого может приставить король к любимому племяннику? Конечно, доверенное лицо. Так что сменить рядового мага на приближённого сальвинского короля не такая уж плохая идея.

И она сменила тактику: вместо того, чтобы продолжать жаловаться, послала Эвмену зазывную улыбку. Одного не разглядела: Луис, который тоже отдыхал от работы, закончил свои дела, удерживавшие его вдали от Берты, и направлялся прямо к ней. С тыла, там, где ни она, ни её собеседник видеть его не могли. Ему же, напротив, всё было отлично видно.

Эвмен в этот момент не думал о Луисе, а прикидывал, на пользу ему флирт с девчонкой, или во вред. На всякий случай он не стал сразу шарахаться, взял красотку за руку и запечатлел поцелуй на тонком запястье огневички. Такой жест можно толковать двояко, пусть понимает как хочет.

— Ну-ну, — раздался у него над головой голос Луиса, — милуетесь, голубки?

Эвмен хотел было сказать, что и в мыслях не имел, но поднял глаза на кортальца и у него язык примёрз к гортани. Не надо было отличаться умом, чтобы понять: сейчас лучшая тактика — молчание. Взгляд Луиса был устремлён на Берту и, если бы Эвмен сказал хоть слово, его бы отбросили как ненужную вещь и он вынужден был бы ответить. Спровоцировать драку в лагере экспедиции?! Да за одно за это его король Феофан в порошок сотрёт! Поэтому он стал тихонько отъезжать от места действия. В случае чего потом девушке объяснит, что не хотел обижать её любимого.

Луис же смотрел только на Берту и под его суровым взглядом она для начала съёжилась и готова была заплакать. Но потом напомнила сама себе, чья она дочь, и распрямила спину. Посмотрела на любовника гордо и с вызовом. А что? Она ничего плохого не сделала! Разговаривала с человеком, так что, ей теперь ни с кем поговорить нельзя?! И вообще, почему она должна слушаться этого мужчину? Кто он вообще такой? Не жених и не муж, да и никогда не станет! Какие у него права на неё, Берту? Они из разных общественных слоёв! Да он счастлив должен быть, что она на него внимание обратила!

Её не научили держать язык за зубами, потому всё, что думала, она вывалила молча смотревшему на неё Луису. Знала бы, какие мысли в эту минуту бродят у него в голове, промолчала бы. Наконец запас слов и обвинений у барышни иссяк и она начала повторяться, с ужасом видя, как её милый, ласковый возлюбленный делает медленные вдохи-выдохи, чтобы успокоиться.

Неизвестно, чем бы всё закончилось, но тут раздался крик: "Чёрные идут! С белым флагом!"

Луис развернулся и бегом бросился туда откуда доносился зычный голос Валента. По тропе от заваленной пещеры к ним спускалось трое разномастно одетых и вооружённых до зубов людей. Роднило их то, что все они прикрыли лица тряпками с прорезями для глаз и рта, видно, масок не нашлось. Последний держал в руках палку с привязанной к ней белой наволочкой — знак того, что они пришли в качестве парламентариев.

К ночи маленькая группа спасателей добралась до небольшой пещеры вроде той, в которой они сложили добытые сокровища. Для дракона она была маловата, но для ночёвки пяти человек в самый раз. По закопчённому потолку и выложенному в углу очагу с отстками углей можно было определить, что они тут не первые. То ли охотники заходили так далеко в горы, то ли чёрные искатели, но не вызывало сомнения то, что этой пещерой пользовались и довольно активно. Видно, они не так далеко отошли от долины.

Шустрая Зелинда моментально начала доставать продуты на ужин, а Дейдра с куском мела обошла площадку перед входом и выставила свои ведьминские охранки. Теперь никто не смог бы подобраться к ним незамеченным.

Александр припомнил полевые учения и наладил огонь в очаге. Без дров это было непросто: попробуй заставь гореть камень! Но принц знал заклинание, а Зелинда заметила, что он делает, и подцепила к нему тонкую струйку силы. На такой подпитке магический огонь мог гореть до самого утра, согревая всю команду. Довольная ведьма набрала воды, ручейком сбегавшей по стенке, в котелок и пристроила его над очагом. Подёргала себя за косу и почесала кончик носа:

— Как думаете, что лучше: сварить похлёбку или сделать чай, а поесть лепёшек с сыром?

— Вари что-нибудь понажористее, — скомандовала Дейдра, — силы нам понадобятся. А чай будет в другом котелке, — и протянула подруге закопчённую посудину, которую достала из своего заплечного мешка.

Александр вдруг вспомнил, что клал в сумку кое-что вкусненькое, и достал горшочек с мёдом.

— Это к чаю, для восстановления сил, — уточнил он.

Впервые за всё время ему открыто и дружелюбно улыбнулись обе ведьмы.

Парни тоже не сидели без дела, оборудуя спальные места. Когда Зелинда крикнула, что ужин готов, пещера успела обрести жилой и даже уютный вид. Хольгер подтащил к очагу камни, из которых устроил сиденья, укрыв их плащами, а между ними расстелил пару полотенец, на которые ведьмы выставили еду, подставив под закопчённые котелки плоские камни.

Физическая усталость всегда была лучшей приправой к блюдам. Разлитая Зелиндой по глубоким мискам похлёбка исчезала с фантастической быстротой. Ведьма бдительно следила, чтобы никто не слопал лишнего: всё, что останется, должно было пойти на утреннюю трапезу.

Когда все наелись и просто сидели у костра, лениво макая кусочки лепёшки в мёд и запивая душистым чаем из трав, снаружи послышались странные звуки: тихие, но отчётливые. Такие могла бы издавать крупная птица вроде вороны, прыгая по черепичной крыше. Александр не придал звукам значения: окружённая охранками пещера представлялась надёжным убежищем. Но ведьмы переглянулись, поднялись со своих мест и растворились в тенях, таившихся по углам.

Стоило им это сделать, как в проёме, ведущим наружу, возникла высокая, узкая фигура. В первую минуту Александру показалось, что это дух или другое потустороннее явление, настолько неожиданно возник таинственный посетитель. Но он сделал шаг, за ним другой, и принц с облегчением заметил, что под ногами видения шуршат мелкие камушки. Значит, он всего-навсего человек. Несомненно талантливый маг, раз сумел обойти охранные заклинания ведьмы, но не потустороннее явление.

Элиастен тоже поднялся вслед за ведьмами, но не сделал ни шага, остался на месте, внимательно глядя на пришельца. Его красивое бесстрастное лицо не выражало тревоги или испуга, но Александр почувствовал исходящее от потомка эльфов недовольство. То самое, которое с недавних пор познал сам принц: недовольство собой. Александр заклинанием обострил все свои чувства и понял, что не понравилось Элиастену. От пришедшего не исходило ничего, ни запаха, тепла тела, ни энергии эмоций, как будто к ним и впрямь пришёл бесплотный дух. Это говорило о защите значительно более высокой ступени, нежели та, которую выставила Дейдра.

Незнакомец молча сделал несколько шагов вперёд и оказался в круге неверного, колеблющегося света, отбрасываемого костром. Тени плясали вокруг его фигуры, но стало возможно рассмотреть черты вполне ординарного, но какого-то стёртого лица. Пришелец показался Александру довольно молодым, по крайней мере на вид. Правильные черты не делали его красивым, он скорее обладал той внешностью, которая может считаться счастливой у воров: она не привлекает внимания и не задерживается в памяти. Нос прямой, брови ровные, миндалевидный разрез тусклых серых глаз, узкие бледные губы в целом производили приятное впечатление, но только в тот момент, когда он попадал в поле зрения. Стоило отвести глаза и никто бы не узнал его, увидев снова.