Сказка наизнанку (СИ) - Соло Анна. Страница 9

— О, нет! — решительно воскликнула Ночна, едва завидев их, — Только не в дом! Вот сюда давайте, под деревья.

Этлы послушно сгрузили свою поклажу под берёзку у околицы и развернули тряпку. Маэлевы оченьки, это был Дол! Его зелёный камзол и блестящие чёрные волосы выглядели почти неприлично чистыми и аккуратными на фоне окружающего безобразия, бледное лицо хранило обычное надменно-строгое выражение, вот только глаза были плотно закрыты, а на губах запеклась кровь. А потом я заметила стрелу. Она вошла хранителю Раздолья в левый бок по самое оперение и, несомненно, достала до сердца.

— Ой, — вырвалось у меня.

— Тааак, — грозно сказала Ночна, упирая руки в бока. Ист с Марой на всякий случай отодвинулись в сторонку.

— И где вы его нашли?

— Там, на камнях, — отозвался Ист, — Где раньше была Серая скала.

— Кто-нибудь может мне объяснить, что произошло? Как такое вообще возможно? — продолжала громко возмущаться Ночна, обращаясь почему-то к бездыханному Долу. Он, понятно, ничего не ответил, но его тело вдруг начало стремительно оседать, рассыпаться на глазах, и наконец, под ногами Ночны осталась только кучка рыхлой чёрной земли.

— Он умер, да? — спросила я, необъяснимо чувствуя себя виноватой в случившемся. Ответ был очевиден, но глупый вопрос сорвался с губ сам собой.

— Упаси Маэль, — неожиданно спокойным тоном отозвалась Ночна. Засучив рукава, она опустилась на корточки и стала неторопливо перебирать образовавшийся перегной, — Повреждения, конечно, очень тяжёлые, так что пообщаться с ним в ближайшее время не получится. (Майви, милая, принеси ведёрко воды.) А жаль, потому что мне очень интересно узнать, как такой взрослый и, вроде бы, благоразумный этл смог докатиться до столь прискорбного состояния. О, вот оно, — этими словами Ночна извлекла из земли проросшее семечко ясеня, — Но я этла терпеливая и кроткая, я подожду пару сотен кругов. И даже послежу, чтобы этого несчастного козы не обгрызли.

— Ой, — только и смогла выговорить я. Ночна между тем посадила найденный проросточек рядом с крыльцом, полила его и принялась утаптывать землю вокруг.

— Что касается остальных, — добавила она, вытирая руки о запон, — Советую вам привести себя в порядок, а затем осмотреть границы уделов. И возвращайтесь поскорее, нам есть что обсудить.

С последними лучами Ока все снова собрались под навес. Я сидела рядом, слушала разговоры этлов и не верила своим ушам.

— Я не намерена восстанавливать левую протоку у острова Майвин, — деловито говорила Ночна, — Таким образом удел Майви увеличится почти вдвое, и полагаю, что будет правильно присоединить к нему часть морского берега, примыкающего к устью реки. Нер, займись участком от своего оврага до Торговой тропы. Те места почти не пострадали, но беженцы потребуют присмотра…

Их совершенно не интересовало, кто стрелял в Дола и почему, они обсуждали новые границы уделов! А вот я, к сожалению, сразу узнала стрелу. Бело-синее оперение и пяточка, вырезанная из светлого рога. Свит.

Я думала, что всё самое скверное уже произошло и хуже стать просто не может. Но настоящие неприятности были ещё в пути.

Ночна вдруг болезненно поморщилась и каким-то бесцветным голосом тихо произнесла: — Подумать только… Они уже здесь. Проследив за её взглядом, я увидела у опушки леса двух совершенно незнакомых мне этлов. Выйдя на яркий свет Луны, они остановились, и этла, шедшая впереди, откинула капюшон серебристо-серого плаща. Она была удивительная, таких я ещё не видала: смуглое лицо с чертами резкими, словно у хищной птицы, и глаза такие большие, необычно длинные, цвета ночного неба. Гладкие чёрные волосы незнакомки были уложены в толстую косу, а на висках странно подстрижены, открывая взгляду острые ушки.

— Эйа ши вэ, — сказала она, — Пэрмэсиунэ дэ ынтарэ.*

— Здрасьте, здрасьте, дорогие родственнички, — мрачно буркнула себе под нос Ночна, — Вот уж осчастливили визитом…

Однако затем, поднявшись навстречу пришедшим, она отозвалась громко и уверенно:

— Приветствую тебя, ракша Ровена. Можешь войти.

Незнакомка сбросила плащ на землю. То же сделал и её спутник. Он был высок ростом даже для этла и, видимо, очень силён, но притом не казался ни медлительным, ни неуклюжим. Под плащом у него висел на портупее здоровенный тесак. Странный этл снял и аккуратно положил оружие сверху на плащ, а я подумала, что, пожалуй, в том не много смысла: эдакий даже голыми руками много чего может натворить. Оставшись совершено обнажёнными, они оба протянули в нашу сторону раскрытые ладони, и только после неторопливо двинулись к воротам Ночниного подворья.

— Ого, — негромко воскликнула Майви, — Зачем это они?

— Ракшасьи заморочки, — отозвался Нер, как бы невзначай заслоняя собой Майви от чужаков, — У них принято вот так показывать отсуствие дурных намерений.

— Хм… Видок вполне годный. Но портки-то он где потерял? — не унималась юная этла.

— Им портков не полагается, — хмуро пояснил Нер, поворачиваясь так, чтобы ей всё равно ничего не было видно. Майви тут же встала позади Нера, обняла его за талию и высунула из-за его плеча свой любопытный нос.

— Ну ты чего как дикая? Ракшасов, что ли, никогда не видала?

— Таких — никогда, — радостно объявила Майви, — У нас они обычно в лесной личине ходят.

— Вот лучше бы и эти в ней ходили, — вздохнул Нер, осторожно поглаживая обхватившие его девичьи ручки.

— Молодёжь, — сказал Занор, проходя мимо них к воротам, — Чуть потише и посерьёзнее, пожалуйста. Воздержитесь от неуместных разговоров.

Занор отодвинул жерди, и ракша шагнула на двор. Её спутник остался за околицей. Он стоял перед раскрытыми воротами беззвучно и неподвижно, как ночная тень, но было понятно, что при необходимости эта тень вмиг оживёт и станет смертельно опасной.

Проходя мимо Занора, ракша вдруг ласково похлопала его по груди:

— Э, саджо.**

Нити в обережной вышивке на его рубахе с жалобным звоном полопались одна за другой, словно перетянутые струны.

— Прекрати, — строго сказала Ночна, — Я запрещаю тебе трогать моего мужа.

Ракша без особой спешки убрала руку и, пряча лукавую улыбку в уголках губ, произнесла нараспев:

— О, слово хозяйки — закон. Но чтобы между нами не копилось обид, ты можешь взамен потрогать моего.

— Что-то не хочется, — ответила Ночна, хмуро покосившись за ворота. В наступившей тишине неожиданно громко прозвучал шёпот Майви:

— А вот если бы Дол был в порядке, она бы не посмела здесь так наглеть…

Ракша подошла к Неру, заглянула ему за спину и, внимательно изучив сжавшуюся в комок Майви, проговорила с насмешливым восхищением:

— О… Какая дерзкая девочка! И пожалуй, для этлы излишне догадлива.

Нер чуть шагнул вперёд, снова заслоняя Майви собой, и оказался с ракшей почти нос к носу. Она внимательно посмотрела ему в глаза, а потом, слегка погладив по щеке, спросила:

— Она тебе нравится, фиэль-мэу***?

— Оставь мальчика в покое, — поспешила вмешаться Ночна, — Зачем ты пришла?

— Сколь мало любезны этлы Торма. Сесть мне здесь не предложат?

— Нет. Говори стоя и поскорее уходи.

— Хорошо же, — голос ракши стал холодным и резким, с лица мгновенно слетела всякая игривость, — В результате бедствия, допущенного вашим домом, расстались с жизнью слишком многие из моих детей. За их гибель я желаю получить возмещение.

— Что её дети делали в Раздолье, хотелось бы мне знать, — шепнула Майви на ухо Неру. Ночна одарила дочь суровым взглядом, а потом снова обратилась к ракше:

— Знай, что наш дом тоже пострадал, так что пусть твои требования будут разумны.

— О, я не стану просить о многом. Возместите ущерб силой, этого будет достаточно.

Заметно помрачнев, Ночна обернулась к молодым этлам и сказала:

— Оставьте нас.

Ист торопливо подхватил меня за руку и потащил прочь со двора.

Наш путь домой лежал через Истов Хребет. Едва поднявшись на него, я увидела печальную картину: склон Долины Истоков курился дымками костров. Кусты во многих местах были срублены, на расчищенном поднималось несколько полотняных шатров, у новеньких коновязей топтались лошади. Чуть дальше в беспорядке лепились шалаши, наскоро связанные из веток. Вокруг них с шумом, криками и плачем возились люди, метались козы и куры… Среди шалашей сновала стража из приоградского гарнизона, пытаясь хоть как-то навести порядок. Из крепостицы притащили бочку с питьевой водой, раздавали людям хлеб. В сгущающихся сумерках из разорённых земель возвращались последние патрули, ведя и неся с собой тех, кого им удалось отыскать. Раненых отправляли к шатру целителя, живых и невредимых гнали к шалашам, а мёртвых утаскивали в сторонку, туда, где два молодых стражника под присмотром десятника уже деловито копали траншею. Но несмотря на все старания, людской лагерь, хоть и возник недавно, уже пах бедой: смесью пота, крови и выгребной ямы.