Ритуалист-2 (СИ) - Корнев Павел Николаевич. Страница 21

Проще всего было заподозрить приора герхардианцев в попытке расквитаться за смерть ловчего, но нет, не столь я значительная фигура, чтобы пускать в ход хитроумные интриги. Накинули бы мешок на голову в темном переулке и уволокли в подвалы миссии ордена. Был магистр вон Черен – и нет его.

В итоге я не выдержал, собрался и поспешил в заведение, где имел обыкновение завтракать магистр Кирг. Тот, надо отдать ему должное, моему появлению нисколько не удивился и жестом предложил забраться в карету.

– Полагаю, вас можно поздравить? – расплылся он в радушной улыбке. – Премного наслышан о нападении на графиню. Вы проявили себя с лучшей стороны, теперь подобраться к ней будет несравненно проще.

Пришлось разочаровать магистра, изложив свое видение произошедшего.

Толстяк аж с лица спал.

– Уверены? – помрачнел он. – Вы точно уверены, что это не случайная выходка ревнивого дурака, а спланированное нападение с целью вашего убийства?

– Целиком и полностью, – подтвердил я.

– Немыслимо! – взорвался Джервас Кирг. – О вас знали только мы трое! Никто из нас не мог донести графине!

У меня было время хорошо все обдумать, поэтому я лишь вздохнул и сказал:

– Никто и не доносил. В противном случае меня попросту не пустили бы на порог. Я был никому не интересен и несколько часов свободно перемещался по особняку, а потом… Потом что-то случилось.

О маркизе Альминце я упоминать не стал, напыщенный болван никак не мог узнать своего недавнего гостя. Занятый беседой с приверженцами алхимии, он ни разу в мою сторону даже не взглянул.

Магистр-управляющий пожевал губами и надолго замолчал.

– С какой стати Рудольф Нуаре вдруг стал… как бы сказать… представлять опасность для графини? – нахмурился Джервас Кирг, хорошенько обдумав мои слова. – С чем это может быть связано? С той непонятной дуэлью в саду? Или с рыжей девкой? Клыки точно были накладными?

– Прежде чем ее затолкнули в комнату, она их сняла, – подтвердил я.

– Фрея… Фрея… – задумчиво пробормотал магистр. – У графини есть рыжая компаньонка, которую зовут именно так. Она лицензированная колдунья, правда, не из сильных. Природный мнемоник.

– Мнемоник? Первый раз слышу.

– Может передавать другим собственные воспоминания и ощущения, – пояснил толстяк. – А этот ваш сеньор Вольф… Даже не знаю, кто бы это мог быть. Сумеете опознать его?

Я покачал головой.

– Он был в маске. Но голос узнаю.

– Для этого придется с ним встретиться и поговорить, – поморщился Джервас Кирг. – Вероятность подобного, сами понимаете, чрезвычайно мала.

– А привратник?

– Какой-то ряженый слуга, – отстраненно ответил толстяк, потом наморщил лоб и неожиданно остро взглянул в мою сторону. – А если все обстоит совсем не так, как видится на первый взгляд? Быть может, ваша смерть просто сулила ее сиятельству… как бы сказать… некие выгоды? Посудите сами, Филипп: гость связал столь влиятельную особу и намеревался обесчестить ее, но был убит. А после выясняется, что это пытался проделать не кто-нибудь, а магистр Вселенской комиссии, обманом проникший на прием. Моя отставка была бы предрешена! И даже если нет, я бы и смотреть в сторону графини не посмел как минимум несколько следующих лет!

Я вздохнул и сказал:

– Мне надо допросить задержанного. Скорее всего, он не скажет ничего интересного, но будет важен любой намек.

Магистр Кирг поколебался, затем все же пообещал:

– Попрошу об этом полицмейстера. – Он распахнул дверцу и предупредил: – Ждите, мы как раз завтракаем вместе.

– Возьмите! – протянул я магистру свои документы о назначении на должность. – Никакого Рудольфа Нуаре никогда не существовало, всегда был Филипп вон Черен. Остальное – слухи.

Джервас Кирг кивнул, принимая бумаги, и покинул экипаж.

О зачарованной заколке для шейного платка он не вспомнил, а я напоминать о безделице не стал. У меня были на нее другие планы.

В Управу благочестия на Клюгатан меня отвез кучер магистра-управляющего. Там я поднялся на третий этаж и вручил секретарю полицмейстера наскоро набросанное на мятом бумажном листе дозволение увидеться с задержанным. Молодой человек посмотрел на меня с нескрываемым недоумением, но от расспросов воздержался, лишь хмыкнул и сопроводил в подвал, где содержались арестанты.

Едва не прикончивший меня юнец оказался выходцем из почтенной и небедной, пусть и не слишком родовитой семьи, поэтому в общую камеру его помещать не стали и заперли в глухом каменном мешке без единого оконца, зато со шконкой и ржавым ночным горшком. Секретарь дышать вонью нечистот не пожелал, сунул лист с распоряжением начальнику караула и поспешно убежал наверх, а один из караульных заглянул в смотровое оконце толстенной деревянной дверцы, откинул запор и позволил зайти внутрь.

У меня не было ни малейшего желания проходить в камеру, но арестанта на прогулку никто выпускать не собирался. Да он и сам не выказывал желания покидать казематы; сидел, сгорбившись и зажимая руками поцарапанное лицо.

Петли противно скрипнули, дверца закрылась, и я остался со своим несостоявшимся убийцей наедине. Только тогда он поднял голову и посмотрел на меня. В припухших глазах не промелькнуло ни намека на узнавание, и виной тому была отнюдь не здоровенная шишка на лбу.

– Как самочувствие? – поинтересовался я, продолжая стоять.

– Я хочу умереть, – глухо ответил молодой человек. – Повесился бы, но у меня забрали ремень…

– И что заставляет думать о сведении счетов с жизнью? С вами плохо обращались?

– Нет! – вдруг рявкнул сеньор, застонал и приложил ладонь к боку. – Я хотел убить ее! Хотел убить лучшую женщину на свете!

Заявление это меня изрядно удивило.

Я немного поколебался, но все же присел рядом с арестантом. От того пахло рвотой и перегаром, и смесь этих запахов пробивалась даже через заполонявшую камеру вонь нечистот.

– Вы это помните? – спросил я. – Помните, как набросились на ее сиятельство?

Молодой человек покачал головой и вновь спрятал лицо в ладонях.

– Нет! – хрипло выдохнул он. – Слишком много выпил вчера. Все как в тумане.

– Как вы вообще оказались в той комнате?

Арестант повернулся и посмотрел на меня через лохмы спутанных волос. Казалось, вопрос его безмерно удивил.

– Кто-то из слуг сказал, что слышал крики хозяйки, но не смеет вмешаться. Меня попросили помочь, а дальше ничего не помню. Ничего! – Юнец врезал себя кулаком по лбу и зашипел от боли. – Это все вино и удар по голове…

Вино и удар по голове, но, вполне возможно, и какое-то дурманное зелье. Нечто подобное я и ожидал. Заранее убийство никто не планировал, на меня натравили одного из воздыхателей графини, выпившего в тот вечер больше других. Святые небеса! Эта ниточка никуда не приведет!

– Вы помните того слугу? – попытал я удачу. – Кто это был?

– Они же все в масках! – скривился арестант, но сразу осекся, будто вспомнил нечто необычное. – Нет, – медленно проговорил он, – меня позвал тот, что встречал гостей и проверял приглашения!

Перекошенный уродец в красно-белой ливрее! Так мне не показалось, я действительно видел его в коридоре!

Я начал выпытывать подробности, но арестант толком ничего не помнил, а потом и вовсе дверца камеры приоткрылась и внутрь заглянул тощий как щепка сеньор в профессорской мантии. Лицо его раскраснелось, будто от быстрого бега, по щекам стекали капли пота.

– Кто вы такой, черт вас дери? – пренебрегая элементарными правилами приличия, потребовал он объяснений. – И что вам понадобилось от моего клиента?

– От вашего клиента?

– Я – мэтр Валгетамм, этот юноша – мой подзащитный, а вы кто такой?

– Поговорим на свежем воздухе.

Я поднялся на ноги и шагнул к двери, заставив адвоката податься назад и отступить в коридор. Он возмущенно засопел, но на глазах караульных свару устраивать не стал и последовал за мной из подвала. В напряженном молчании мы покинули здание и отошли в дальний угол двора управы подальше от полицейских.