Мы не ненавидим друг друга (СИ) - Казанцева Екатерина. Страница 15

— Ты быстро.

Ну еще бы. Это Изабель могла потратить весь день на примерки и новые магазины, но не я.

Усмехнувшись, протягиваю ему свои пакеты, и мы выходим из магазина.

Мы оставили покупки в номере, пообедали в номере, заказав полюбившуюся нам пиццу и пасту, а уже вечером я вытащила парня гулять. Алек сопротивлялся недолго, всего около часа.

Мы гуляли по вечернему Сиэтлу, и мой рот не закрывался ни на минуту. Парень только скромно улыбался и где-то брал меня под руку, чтобы обойти прохожих, и просто направить меня в нужную сторону.

Нам было хорошо рядом. Словно и не было того долгого молчания, неприступности, надменного холода, равнодушия и искренней ненависти. Все это мы прошли, и это, несомненно, теперь сблизило нас, а не расставило по разные стороны баррикад. Судьба или издевалась или мстила нам за нашу слепую веру в то, что мы никогда не подружимся. Но было странно чувствовать себя рядом с Алеком, так как я чувствую себя рядом с Саймоном, если убрать то влечение к Лайтвуду, которое теперь так мучило меня.

Раньше Алек отталкивал меня. Я тянулась к Саймону, к Джейсу, но, что самое смешное, со временем оба отошли на второй план. Саймона я условно делила с Изабель, а эгоистичная влюбленность в Джейса переросла в теплое дружеское общение, но родство душ и эмоциональную тягу я испытывала к тому, кто всегда отталкивал меня и от кого я с радостью бежала.

Мы снова вернулись друг к другу.

Только теперь нас окружала не ненависть и раздражение.

А что — то другое.

Что-то очень важное.

— Алек, — я останавливаюсь, когда вижу по другую сторону от нас огни аттракционов и шум гуляний.

Парень останавливается следом за мной и непонимающе моргает.

— Ты хочешь вернуться в отель?

Алек молчит пару секунд, внимательно вглядываясь мне в глаза. И я не отвожу взгляд.

— Нет.

Этого достаточно, чтобы я искренне улыбнулась, чувствуя, как по телу растекается тепло от того, что ему нравится гулять со мной. Потому что я тоже не хотела возвращаться. Я хотела познакомить Алека с тем, чего он никогда не видел.

— Хочешь, я покажу тебе, где проходит важная часть детства обычного примитивного ребенка?

Алек хмыкает и качает головой.

— Ни стрел, ни орудий, ни драк, ничего мрачного и связанного со злом, — продолжаю я, уже понимая, что он согласен.

Алек тихо усмехается и переводит взгляд в сторону парка, где шумел народ и сверкали ночными гирляндами стволы деревьев.

— Даже не могу себе представить это.

Знаю. Потому что мир, в котором вырос Алек, полностью отличается от того мира, в котором росла я. Он с детства нес на себе ответственность за сестру, брата, себя самого и всех остальных. Он воспитан соблюдать правила, вопросы чести и достоинства. Он не мог позволить себе того ребячества, которое позволяли Джейс и Иззи, Алек был ограничен в том, что должен был испытывать, как нормальный ребенок. И в силу своего воспитания, и в силу того мира, в котором родился, и в силу своего характера, своего восприятия.

Он не видел и не испытывал этого праздника жизни.

А я очень хотела подарить ему эту возможность.

Поэтому, в ответ на слова Алека, я беру его за руку, которую он крепко сжимает, и веду в парк развлечений.

14: Клэри

Алек проникся атмосферой… не сразу.

Он заметно нервничал первое время. Его откровенно пугало такое скопление «примитивных» в одном месте, и первые тридцать минут Алек был хмур, молчалив, сосредоточен и напряжен.

Но я была в восторге и трепетном предвкушении реакции Алека. Я осторожно вела его по парку, показывала на аттракционы, рассказывала свои истории из жизни, указывала на смеющихся веселых детей, и спустя некоторое время Алек… расслабился. Уже на третьем аттракционе он вошел во вкус и широко улыбался, когда я истошно орала вместе с детьми на очередной карусели.

Алек наконец-то проникся.

Его глаза горели, и все это казалось ему неизведанным и новым, но страх ушел. Алек стал получать удовольствие от всего этого, хотя мне все равно приходилось подталкивать его и вести за собой.

Но спустя час, я уже с улыбкой наблюдала за его восторженным взглядом.

Мы покупали сладкую вату, он выиграл огромную панду, которую вручил мне с ироничной улыбкой, я завела его в комнату кривых зеркал, где парень громко смеялся, увидев расплющенного самого себя. Но что тронуло его больше всего, это количество детей шумящих повсюду. Они были счастливы и их не заботили проблемы взрослого мира, они все еще находились в своем. Они кричали, бегали, прыгали, шумели и делились с нами этим праздником жизни.

Я много молчала в этот вечер, боясь спугнуть Алека.

Но каждый раз, когда он пропускал вперед мелких ребят и даже помогал некоторым из них забраться на аттракцион, я чувствовала ком в горле. Алек заслуживал жить в этом свете, а не во мраке, в котором был вынужден всех спасать.

— Значит, это та самая важная часть примитивного ребенка, да?

Я оборачиваюсь к Алеку, который перестал улыбаться и вернул себе некую отрешенность. Но его взгляд все еще горел, выдавая хозяина.

Киваю и уже в следующую секунду разворачиваюсь обратно, указывая рукой на салют разразившийся прямо над нами. Световые залпы освещали ночной Сиэтл и будто подкреплялись восторженными охами с нашей стороны.

Я сама на это короткое мгновение почувствовала себя ребенком.

Счастливым ребенком.

Мы гуляли по парку еще час после салюта, потому что Алек сказал, что не хочет возвращаться. Я понимала, что он чувствует, поэтому не мучила его расспросами и просто кивнула, после чего повела обратно к аттракционам. Но довольно скоро небо над нами разразил гром, и мы встретили ливень. Вода лилась стеной, и все мы бежали из парка, громко смеясь или крича. Алек сразу заворчал, хотя я истерично смеялась.

Мы бежали по улицам, без зонтов и в уже абсолютно промокшей одежде, и только успевали скромно улыбаться, когда нам на пути попадались пожилые пары, наблюдавшие за нами с очаровательной улыбкой. Может для них это и выглядело романтично со стороны, но мы с Алеком чувствовали себя совершенно не романтично. Оба мокрые, грязные, замерзшие, но, черт возьми, все же счастливые. Алек не выпускал мою руку все это время, и наверно я была даже благодарна этой стихии, что так сблизила меня с парнем. Огромную панду парень держал во второй, все время ворча что-то про уродливых косолапых животных.

Мы забежали в отель, напугав всех, кто был в холе. И если я сразу смутилась и нервно отступила назад, то Алек с гордо поднятой головой повел меня к лифту, наплевав на те следы грязи, которые тянутся вслед за нами, как и взгляды людей.

Я открыто дрожала, у Алека тоже зуб на зуб не попадал, и ворчать начала уже я, хотя Алек давно уже успокоился и теперь только иронично посмеивался.

— Давай, Фрэй.

Алек завел меня в ванную и включил горячую воду, которая стала быстро наполнять ванную.

Все еще стуча зубами, я пытаюсь убедить его, что я в порядке, но Алек непреклонен.

— Лезь в горячую воду.

Алек снова был лидер, и я не могла ему перечить. Он практически насильно толкал меня к ванной.

Парень тактично оставляет меня в комнате, и я быстро снимаю с себя мокрую холодную одежду туда, куда Алек бросил свою футболку, и с блаженством окунаюсь в горячую воду. Мне требуется десять минут, чтобы согреться и перестать дрожать. Я понимаю, что Алеку тоже не помешает такая терапия, поэтому стараюсь делать все быстро. Сразу как тело размягчается в горячей воде, я выхожу из нее и плотно укутываюсь в большое махровое полотенце, попутно развесив одежду на сушилке.

Алека застаю в холле, и он недоуменно моргает, когда видит меня перед собой.

— Уже?

Я тоже нервно моргаю, отводя взгляд от уже переодевшегося в черные спортивные брюки и серую футболку парня.

— Я думала, что ты тоже захочешь погреться… ты ведь тоже промок. И замерз…

Алек склонил голову и сложил руки на груди.