Ошибка Ангелины (СИ) - "Elvira Mandra". Страница 33

— Какого?.. — врач вернул регулятор на место, и провёл датчиком над ладонью — прибор успокоительно гудел.

— Егор, пойди, ляг! — приказал нахмуренный Борис. Взмокшая Ангелина, дрожа и растирая онемевшие руки, поменялась с Егором местами. Борис стал водить датчиком над парнем, который, похоже, не испытывал тех неприятных ощущений, которые терзали Гельку. Солар гудел то сильнее, то слабее, цифры и разноцветные кривые в экранчиках менялись, как будто в соответствии с ожиданиями Бориса.

— А ну, Ангелина!

У Гельки вырвался возмущённый стон — оклемавшись, она обрела способность протестовать.

— Между прочим, это не так уж безболезненно! — она обернулась за поддержкой к Егору. Тот удивлённо пожал плечами. Борис её будто не слышал.

— Прибор в порядке, странно… Давайте же!

Ангелина застонала и улеглась на кушетку, машинально обхватив плечи руками. Борис Витальевич тут же поправил их, направив вдоль тела. И снова началась жуткая вибрация. От тряски у Гельки застучали зубы, волосы на голове зашевелились и поползли, как живые, вставая дыбом. Когда датчик приблизился к солнечному сплетению, Солар взвыл. Полетаев быстро поднёс к ней сбоку руку. Ангелине стало полегче.

— Что вы делаете? — встревожился Егор?

— Иди, помоги, — отрывисто позвал врач и, когда Егор подошёл, сказал ему: "Тяни".

— Что?!

— Тяни, говорю!

Егор неохотно поднял руки, Гельке ещё немного полегчало, но прибор всё равно верещал, как сумасшедший. Ещё несколько нестерпимых для Ангелины секунд Борис Витальевич вглядывался в показания прибора, затем, как будто ему стало всё ясно, сказал: "Так", выключил прибор и, не на кого не глядя, начал расхаживать по кабинету, задумчиво потирая подбородок. Затем он остановился перед Гелькой, заложив руки за спину, раздумывая о чём-то и глядя сквозь неё. Наконец, Борис Витальевич сфокусировал на Ангелине свой взгляд.

— У вас слишком большой потенциал.

Из его недовольного тона Гелька не могла понять, радоваться ей этой новости или огорчаться. Чёрные глаза Бориса опять препарировали её не хуже Солара. Поэтому она уставилась на свои дрожащие колени и решилась бросить взгляд на сосредоточенно слушающего Егора, чтобы что-то понять по его лицу, только когда врач отошёл к прибору и положил на него руку, проверяя, не перегрелся ли он. Тягостное молчание, воцарившееся при этом, напомнило Ангелине суровые выговоры, которые она получала в детстве за тяжкие провинности, и которые полагалось выслушивать молча. Чтобы не чувствовать себя наказанной, Гелька решилась почесать нос.

— Как это случилось с вами? — тихо спросил Борис, не отходя от прибора. Ангелина вздохнула и откашлялась. Собственно, рассказывать было нечего: кошка, чердак, нечто и её болезнь — вот всё, что она знала и объяснить была не в силах.

— Вы присоединены к источнику энергии, — продолжил Борис, и опять Ангелина, не поняв смысла сказанного, даже по его тону не смогла сделать никаких для себя выводов. Её уже сердило, что врач говорит загадками, бросая фразы, звучавшие значительно.

— Мы вдвоём вытягивали из вас энергию; имей вы обычный запас, вы, как минимум, были бы сейчас без сознания, но вы этого даже не почувствовали. Прибор показал, что происходит подпитка вас энергией извне. Откуда — не берусь даже предположить. Борис Витальевич опять расхаживал по кабинету и, хотя разговаривал он с Гелькой, обращался больше к Егору. — Чем это может вам грозить?

Коленки у Ангелины задрожали ещё сильнее. Зачем он её пугает? Невозможный человек! Детишки, наверное, ударяются в слёзы при одном виде "дяди доктора".

— Переизбыток энергии, несомненно, скажется на вашем самочувствии, поэтому разумно будет избавляться от её излишков. Обычная физическая активность здесь мало поможет. Я бы советовал использовать вас в нашей деятельности для восстановления пострадавших от фидерства. Не вижу, чем ещё вы сможете помочь Организации и себе. Полбольницы пациентов. Обращаются все к разным врачам: хроническая усталость, упадок сил… а лечат всех от разного. Вы можете работать и здесь, и в рейдах. Это решать Редику.

— Кому? — удивилась Гелька. Борис кинул быстрый взгляд на Егора.

— Она не знает этого имени, — ответил тот.

— Что ж, значит, вам это знать не положено.

Он немного помолчал.

— Что касается вашего участия в Организации, то оно лично у меня вызывает большие сомнения. Что это для вас? Приключение? Способ развлечься? Не имея убедительных моральных причин и веских стимулов для такого рода деятельности, не неся ответственности за судьбы членов Организации и людей, которым мы пытаемся помочь, вы можете принести больше вреда, чем пользы, даже не смотря на ваши "сверхвозможности". Кое-кто считает, что ваши уникальные способности бесценны для Организации, а я считаю, что они делают вас уязвимой и ставят под удар всё наше дело. Уже сейчас все силы ОПФ брошены на вашу защиту, вместо практических дел.

Гелька была раздавлена этой неожиданной отповедью, исполненной презрительных интонаций и суровой правды.

— Редик считает, что после обучения Ангелина сможет приносить ощутимую пользу, особенно в борьбе с… знаешь, с кем, — подал голос в её защиту Егор.

— Быть может, — в голосе Бориса звучало большое сомнение, — но я убеждён, что натаскивать её на врага, как собаку, не достаточно. Она должна понимать и разделять суть борьбы!

— Что это для вас? — резко спросил Борис, останавливаясь и тыча в её направлении рукой.

Ангелина сжалась на своей кушетке, не решаясь поднять глаза. Она боялась, что не выдержит долго инквизиторского тона Бориса Витальевича и расплачется. Тогда ему нечего будет больше добавить к своей гневной речи, а она умрёт от стыда. Так не честно! Сначала её уговаривают обучаться каким-то немыслимым приёмам для пользы некой странной организации, а после за это же ругают! Она исподлобья взглянула на Бориса.

— Я пришла к Сергею Петровичу, чтобы избавиться от этих своих способностей. Не моя вина, что он захотел их использовать. А я согласилась потому что… потому что… — Ангелина вскочила и с досадой топнула ногой, — …потому что я люблю людей!

Тут она поняла, что не в состоянии больше сдерживать слёзы — жгучие и горячие они текли по щекам, смывая её гнев. Стыдясь, она закрыла лицо руками, чувствуя себя глупой и беспомощной. Борис Витальевич, презрительно глядя поверх её головы, протянул ей коробку с салфетками со стола. Она вытерла слёзы и уставилась в окно над кушеткой, время от времени промакивая набегающую слезу мокрой салфеткой. "Натаскивать, как собаку!". Ей было невдомёк, что Егор сердито сжимает челюсти, возмущённый нападками Бориса, но субординация не позволяет ему выступить против врача открыто; что Полетаев усмехается, довольный, что заставил выйти её из себя, получив ценную информацию об её устойчивости в стрессовых ситуациях, темпераменте и реакции на раздражители.

Когда Гелькины всхлипывания стихли, Борис заметил:

— Вам придётся разучиться плакать.

Она ответила ему неприязненным взглядом.

— Что я должна сказать своим родителям по поводу своего здоровья?

— Своим родителям вы скажете… — Борис усмехнулся. — Нет, пожалуй, вы лучше промолчите о том, что обрели бессмертие.

— Что? — подался вперёд Егор, в то время, как Гелька изумлённо открыла рот.

— Не скажу, что для вас не существует способов расстаться с жизнью, но теоретически, — лениво пояснил Борис, усаживаясь на своё место за столом и начиная перебирать какие-то бумажки, — вы не можете умереть, если только смерть не будет слишком внезапной. Такой, что вы даже инстинктивно не успеете воспроизвести формулу преобразования. Короче говоря, если из вас не "вышибет дух".

Он иронично оглядел ошеломлённых ребят.

— Есть ещё некоторые исключения: наличие сильных электромагнитных полей или механические факторы, мешающие превращению. Но всё это требует длительного разбора… Потом, когда вы освоитесь в своём новом "теле" и будете понимать все особенности своего строения, мы сможем возобновить этот разговор, пока же… — он заканчивал писать какую-то бумагу, — вот это вы предъявите вашему доктору.