Плач земли (СИ) - Бородина Мария. Страница 38

Свободная полоса манила, и Тео не мог игнорировать шанс, что предоставился. Смяв обескураженную Анацеа в охапку, он рванул к разделительной линии. Он держал курс на зелёное пальто незнакомой пре-имаго. Даже за добрый десяток метров он чувствовал, что лишь она одна во всей толпе искренне переживает за них.

Тео едва тащил ноги, разболтанно шаркая по сбитому асфальту. Размазанные по трассе гудки пробивали виски насквозь. Пот струился по лбу и застилал глаза, стирая чужие лица и защищая от колких игл любопытных взглядов. Поэтому, когда воздух пронзил стремительно нарастающий свист, врезавшись в правое ухо, он даже не поднял головы. Лишь голос Анацеа вывел его из оцепенения.

— Дракон?! — воскликнула она, задрав подбородок.

— Что ты несёшь?!

Тео лениво посмотрел туда, куда выстрелила взором Анацеа, и ужас моментально сковал лодыжки. Расписной миникап с резными подкрылками заходил на дугу, приближаясь к ним сквозь стену дождя. И водителя, похоже, мало волновало, кто стоит у него на пути. Не исключено, что с высоты полёта он вообще не видел, что творится на земле: воздушные трассы в этом месте считались абсолютно безопасными, и мало кто утруждал себя заботой о потенциальных самоубийцах.

Вот только они таковыми не являлись. Анацеа — может быть. Но Тео дорожил жизнью и её непредсказуемыми сюрпризами. Искренне.

— Пригнись! — рявкнул он.

Анацеа лишь вскинула вопросительный взгляд, полный непонимания. Слушать его указания она не собиралась.

Вот тебе на: да она, кажется, и вправду из другого мира! Иначе это не объяснишь!

Паника овладела Тео, пустив электрический разряд по мышцам. Раздумывать было поздно, а реагировать — необходимо, и подсознание знало об этом лучше, чем рассудок. Стальной дракон, летящий навстречу, грозил сравнять их тела с дорожным полотном.

— А ну-ка… — прогудел Тео над ухом спутницы.

Подпрыгнув, он опрокинул Анацеа на асфальт. Сдавленный вскрик — скорее, удивлённый, чем рассерженный — стал ему ответом. Едва он бухнулся следом, ощутив, как камушки покрытия разрывают рубашку на локтях и впиваются в кожу, как стальной дракон спрессовал воздух над ними. Мощная волна прижала два тела к асфальту. Боль сковала шею гипсовым воротником. Дыхание спёрло: несколько секунд Тео даже думал, что это — конец. Но гудение шло на убыль, как верный признак того, что опасность отдаляется.

Сцепившись в объятиях, Тео и Анацеа покатились к разделительной полосе. Асфальт въедался в спину иглами щебня, и Тео благодарил судьбу за то, что ему не вздумалось вернуть куртку себе. Шифон и шёлк не спасли бы Анацеа. Страшно подумать, что может сотворить грубое покрытие с нежной кожей девушки.

С каждым оборотом Тео набирал скорость, стараясь преодолеть опасный отрезок пути как можно быстрее. Пейзаж перед глазами крутился, как центрифуга стирального аппарата, превращаясь в пучки размытых линий. Щебень сменял небо и тут же снова падал вниз, осыпаясь центробежным дождём. Поэтому свистящий поток воздуха и разбавивший его крик стали для Тео полной неожиданностью.

Впрочем, как и зона гудящей тьмы, под которую они внезапно вторглись. Место, где асфальт стал чуть темнее, а небо внезапно скрылось за ползущей чередой механизмов. Тео даже не успел понять, к чему это всё. Что было только к лучшему. Потому что, осознай Тео в те секунды, что они с Анацеа влетели под днище несущейся мимо фуры, он растерялся бы и пустил корни в землю, как дерево. И наверняка позволил бы тройным шипованным колёсам переехать их тела, вмяв внутренности в иглистый щебень.

Страшный факт открылся лишь после того, как они перевалились через разделительную линию и вкатились в толпу. Но даже когда Тео увидел стремительно отдаляющуюся белую камеру фуры, облепленную наклейками, испуга не получилось. Лишь холодное осознание того, что их обоих могло бы уже не быть, сдавило горло. Чувство, от которого не было ни жарко, ни холодно. Он лишь произнёс:

— Вот и всё.

Тщетно он волновался, что начнутся разборки и расспросы. Толпа вокруг, закончив с интересным зрелищем, просто рассасывалась. Люди разлетались по тротуарам, летя на свет проспектов, как весенние птицы за крошками хлеба и зёрнышками. «Вы только на это посмотрите!» — возмущённо проворчала пожилая женщина, направляясь к навесному мосту. Она бормотала что-то ещё про несуразных молодых особей, бездельников и выпендрёжников, да так громко, что обида встала в горле сухим комом. Тео захотелось крикнуть вслед, что он не бездельник и вкалывает на своей адской работе так, как она никогда и не пыталась, но он вовремя опомнился. Теперь он безработный. И, как бы ни хотелось этого признавать — бездельник.

Тео сел на тротуар, всё ещё не выпуская из объятий шокированную Анацеа. Та лишь напряжённо дышала. Желтоглазый взор остекленел и замер в одной точке. Толпа расползлась по улочкам, оставив их наедине со своими мыслями. С досадой Тео приметил маленькую кровоточащую ссадину на шее Анацеа, точно под воротником куртки, и прижал девушку к себе ещё сильнее.

— А Вы — лихач, — неожиданно раздался над ухом робкий голос.

Тео с трудом повернул окаменевшую шею и заметил, что над ними склонилась та самая юная девушка в зелёном пальто. Её короткие волосы, похожие на иглы, походили на обрубки проволоки.

— Нужна помощь? — неожиданно предложила она, и на угловатых щеках заиграл румянец.

— Нет, дитя, — Тео попытался улыбнуться, но усмешка выглядела неестественно. — Мы справимся. А ты, должно быть, на первый этап спешишь.

— Ну, раз не нужна… — девушка, снова покраснев, поправила одежду на его спине. Тео так и не сообразил, зачем ей это было нужно.

— Спасибо, — отрезал Тео.

— Меня зовут Дея, — тихо сказала девушка, нырнув на мощёную тропку, что тянулась нитью паутины к подземному переходу.

Тео проводил удаляющуюся фигуру взглядом. С трудом выпрямив спину, встал на ноги и склонился к шокированной спутнице.

— Пойдём, — протянул он. — А то промокнем совсем.

Прохладный ветер ошпарил спину колкими каплями, и осознание свалилось на голову, как град в середине апреля. От буйного приключения свитер и рубашка лопнули и расползлись, открыв клеймо грязных. Вот почему толпа разбежалась, едва они оказались в безопасной зоне. Мир никак не может смириться с мыслью, что права грязных особей теперь не ограничены ничем, кроме людской глупости. А девчонка со странным именем Дея лишь пыталась его спасти, прикрыв позорную метку.

3

— Так это был ты? — Лариса пожала плечом, купаясь в потоках ароматного дыма. Подобие улыбки согрело уголок её губ, и она тут же спрятала нечаянную эмоцию.

— Может быть, я. А может, и не я, — Лихач развёл руками. — Говорю же, это — всего лишь моя история для тебя. Ешь.

Лариса нехотя разломила пирожок. Мягкое тесто пропиталось яблочным джемом по контуру. Потоки мальтозного сиропа зигзагами распластались по фарфору. Но есть по-прежнему не хотелось. Даже сладковато-кислый запах начинки, ранее казавшийся аппетитным, теперь внушал лишь отвращение и тошноту.

— Я не понимаю, зачем ты рассказываешь мне это, — сонно пробормотала Лариса, кроша краюшку пирожка. — Хвастаешь покорёнными сердцами?

— Осталось немного, — чёрные глаза Лихача застыли, будто обледенев. — Ты всё узнаешь. Помни только об одном. То, что я говорю тебе — сказка, и не более того.

Непонимающе пожав плечом, Лариса откинулась на спинку диванчика. Хищная розовая подсветка выжигала на сетчатке пятна. Ей уже было всё равно, во что верить. Равно, как и где находиться. Хотя, здесь — даже лучше, чем дома. Там, на втором этаже бюджетного дома-посадки, всё напоминало о Нери. Каждая вмятинка на полимерном полу, каждый щелчок загорающейся лампы, длинные толстые волосы, запутавшиеся в зубьях расчёсок, мужские рубашки, всё ещё валяющиеся комком в сушильном аппарате. Лариса так и не извлекла их с того самого дня. Потому что боялась, что сойдёт с ума, как только пальцы ощутят знакомую гладкость экополотна. Старые джинсы Нери ржавого окраса до сих пор пылились на спинке стула в его половине комнаты. Их давно пора выкинуть или сдать в фонд помощи неимущим, но Нери отчаянно противился, словно они представляли для него особую важность. И даже надевал их на учёбу.