Рубин царя змей (СИ) - Лайм Сильвия. Страница 43

— Но так нельзя… — выдавил наконец в ответ первый парфюмер Шейсары. — Рубин — священный камень, который могут носить лишь члены царской семьи!

Лиррияс был очень возмущен и даже немного испуган.

— Я член царской семьи, — отрезал Торриен. — А Иллиана — моя хасси. И она будет носить тот камень, который я посчитаю нужным.

Мастер поджал губы и поклонился, на несколько секунд устремив взгляд в пол. Словно признал свою неправоту. Иллиане показалось довольно удивительным это зрелище — мрачный мирай, гордый и возмущенный, вдруг сдувается, будто опадает, растеряв всю свою спесь, как лопнувший мыльный пузырь.

Девушка боялась, что теперь он будет вести себя пристрастно, подчеркнуто равнодушно, но Лиррияс неожиданно поднял голову, скользнул на своем бледном хвосте к одной из полок и достал оттуда кристально-прозрачную бутыль в форме сердца. Внутри оказался насыпан ярко-розовый порошок.

Мастер ароматов поставил его на стол рядом с остальными флакончиками и, открыто улыбнувшись, проговорил:

— Приступим?

Словно ничего и не произошло.

Торриен кивнул.

— Я надеюсь на тебя. Как я и говорил, аромат должен быть уникальным.

Тот сделал очень важное лицо.

— Конечно. Запах будет такой, что подошел бы и царице. Пожалуйста, хасси Иллиана…

И неожиданно наг протянул девушке первый бутылек. В нем плескалась какая-то прозрачно-зеленоватая настойка, названия которой Иллиана не запомнила.

Она взяла протянутое и недоуменно посмотрела на парфюмера. Тот вернул ей взгляд и, нетерпеливо махнув рукой, сказал:

— Понюхай!

Девушка поспешила сделать, что говорят.

Мягкий, почти незаметный запах защекотал ноздри. Он был совсем не похож на цветочный или фруктовый, однако в нем все равно чувствовались сладкие оттенки. Где-то далеко в послевкусии.

— Теперь этот. — Лиррияс подал ей другой бутылек.

Так по очереди они перенюхали все запахи.

— Какие вам понравились больше? Укажите мне, и я посоветую вам примерные пропорции для смешивания. А дальше вы соедините их сами.

— Сама? — ахнула Иллиана, едва не выронив последнюю бутылочку в форме сердца. Ту, которая, на взгляд девушки, обладающей довольно сильным обонянием, не пахла вообще ничем.

Лиррияс побледнел, но быстро перехватил рубиновую пыль, осторожно вернув ее на стол.

— Конечно, — кивнул Лиррияс, не желая больше ничего объяснять. Видимо, ее неаккуратность его все же немного задела.

Но тут уже с ответом Иллиане помог царевич:

— Аромат, который ты смешаешь сама, будет особенным. В единственном экземпляре. Если бы духи смешивал Лиррияс, в теории он мог бы повторить запах по памяти. А потом продать какой-нибудь мирайе, которая захотела бы пахнуть как избранница царевича.

Иллиана широко распахнула глаза.

— А так бывает?

Лиррияс в это время еще сильнее насупился.

— У меня такого не бывает, — гордо проговорил он, слегка задрав нос. — Но данная предосторожность необходима в царском дворце. Никто не смеет источать аромат наших повелителей и их избранниц.

Тут он несколько высокомерно поклонился.

На самом деле это довольно сложно — отдавать кому-то дань уважения и выглядеть при этом высокомерно. Но Лирриясу удалось.

— Уникальные духи — признак статуса, — с улыбкой проговорил Торриен. — Как украшения, драгоценности. Как думаешь, нравится мне носить все эти побрякушки?

Он вдруг указал на цепи на своей груди, что сейчас висели поверх распахнутой рубашки, на браслеты и кольца.

— А что, не нравится? — удивилась Иллиана, неожиданно облизав губы. Протянула руку и ухватила пальчиками крупный ромбовидный рубин между звеньями одной из цепочек. Случайно дотронулась до обнаженной груди…

Камень сверкал десятками граней и выглядел просто великолепно. Неподалеку от него в украшение оказался вставлен густо-синий сапфир, затем снова рубин.

Прежде девушка не слишком-то позволяла себе трогать царевича. Раньше шерисмирай был слишком далёким, чужим. Опасным. Но сегодня все словно потихоньку начало меняться. Прикосновение к нему вдруг начало казаться таким правильным, естественным. Торриен рассказывал Иллиане о своем мире, был открыт настолько, насколько мог быть открыт мирай по отношению к человеческой девушке.

А может, даже больше.

Иллиана не могла не реагировать. Она, словно дикий зверёк, незаметно для себя приручалась. Становилась спокойней, доверчивей. И Торриен еле ощутимо улыбался, улавливая эти изменения.

— Видела, сколько блестяшек приходится носить моему отцу? — спросил он тогда, разглядывая заинтересованное женское лицо. Наблюдая, как она играет его цепями.

Иллиана кивнула.

— Большая их часть — церемониальные украшения, которые обязан надевать царь, — начал объяснять Торриен. — Некоторые обозначают принадлежность к роду Эннариш, некоторые — к наследию Иль-Хайят. Другие и вовсе являются частью утренних или вечерних царских нарядов. Вроде как: царь надел браслет с изумрудом и изображением мха — пора подавать обед.

Торриен усмехнулся, и девушка сделала то же самое. Только Лиррияс неодобрительно покачал головой, но, случайно поймав взгляд царевича, тут же сделал невозмутимое лицо.

— Ну так что, вы выбрали? — спросил он, сложив руки на груди и поджав тонкие губы.

— Да, сейчас, — торопливо кивнула Иллиана, ещё раз по очереди принюхиваясь к флаконам. А Торриен в это время тихо, чтобы не отвлекать, продолжал говорить, склонившись сзади к ее уху:

— Так вот, аромат — это признак особого статуса. Он должен быть уникален, как твой собственный запах. Должен оттенять его, — проговорил ещё тише, мягко откинув косу в сторону и коснувшись губами основания шеи.

Иллиана тихо выдохнула, прикрыв глаза. Руки дрогнули от волны жара, тут же прокатившейся по телу. Но, памятуя о дорогих бутылочках с настойками и эфирными маслами, девушка не позволила себе расслабляться.

Торриен провел губами вверх, замерев возле уха и продолжив тихо рассказывать:

— Однажды прикоснувшись к аромату, мирай, обладающий особенно чувствительным обонянием, способен его повторить. А уж мастер ароматов и вовсе сделает это с закрытыми глазами. Поэтому, чтобы никто не пах, как моя хасси, ты должна будешь замешать духи сама.

Его голос будто по нервам прокатывался внутри Иллианы, мягко вибрировал, вызывая горячую дрожь по позвоночнику.

Царевич обхватил горячими губами ее мочку, а затем совсем еле слышно прошептал:

— А еще духи смогут немного перебить твой аромат сайяхасси. Саримарх уже не сможет быть уверен, что не ошибся…

Девушка прикусила губу, по очереди отставляя понравившиеся флаконы вперед. Сконцентрироваться на выборе становилось все сложнее.

В конце концов у нее в руках остался только бутылек в форме сердца.

— А почему рубин могут носить только члены царской семьи? — спросила она, пытаясь уловить хоть какой-нибудь запах от насыщенной розовой пудры. — Это священный камень?

Торриен покачал головой.

— Не совсем. Просто каждый камень что-то символизирует, как и каждый металл. Например, у клана Ифалиш, к которому принадлежит мой слуга Шентарс, родовой камень — голубой турмалин. Носить его имеют право только члены рода Ифалиш. Либо те, у кого есть специальное позволение семьи.

Иллиана вспомнила молчаливого слугу с глазами цвета насыщенного серебра и подумала, что голубой камень ему и вправду очень подходит.

— А рубин, — продолжал царевич, — издревле считался камнем царской семьи. Еще со времен Авы и Ринея из клана Эннариш. И вот почему. Тогда, много лет назад, после того как Ава преобразилась, выйдя из проклятого костра и взяв себе имя Иль-Хайят, у нее не только появился змеиный хвост. Кроме этого, в ее жилах ожила магия. Она стала первой из мираев и первой, кто мог управлять огнем.

— Огнем? — восхищенно повторила Иллиана, повернувшись к царевичу.

Торриен улыбнулся. Затем поднял руку на уровень груди и медленно распахнул пальцы. На его ладони неожиданно заплясало желтое пламя.