Жорж - иномирец. Книга 2 (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич. Страница 7

— Куда ты отправила отца? — Я спросил у нее с интонацией мага из дешевой телевизионной постановки.

Как назло в этот момент, отодвинув шторку, в окне появилось любопытное лицо Вениамина.

— Исчезни! — Крикнули мы ему в один голос с Лялей.

— Ой, а Веня исчез. — Раздался из-за перегородки напуганный голос Петра.

— А-а-а! — Кошка упала на панель и забилась в рыданиях.

Я понял, что старый прием больше не работает так, как надо. Снова исчез человек, который не умеет ходить по мирам.

— С другой стороны, нам есть чем заняться. — Я положил руку на вздрагивающее плечо Ляли. — Не кори себя, не надо. Нам это никак не поможет. Надо успокоиться и подумать, как вернуть отца и этого врача.

— Веня был хорошим парнем, хотя и легкомысленным. — Раздался слабый голос Бориса.

— Был, есть и будет. Мы его вернем. Скоро.

— Вы больше не ссорьтесь. — Попросил Петр.

— Хорошо, не будем. — Ответил я ему в окошко. — Прости Ляля, за то, что я сейчас наговорил. Я вообще так не считаю, просто хотел найти способ отправить меня к твоему отцу.

— Я поняла уже. Меня сейчас злить не надо, слишком много побочных эффектов получается. — Она попыталась усмехнуться, но получилось не очень. Что делать, Жорж?

— Есть у меня одна идея, правда, я пока не пробовал, как она работает.

— Что за идея? — Глаза Ляли загорелись надеждой.

— Я хочу попробовать ходить по мирам не по тому, как я себе их представляю, а по конкретному человеку. То есть, я хочу представить твоего отца, как я его помню, и попробовать найти его, так же, как я представляю себе мир.

— Давай, давай попробуем, Жорж. — Ляля схватила меня ладонями под скулы и поцеловала в нос.

— А почему в нос-то? — Спросил я.

— А потому что, в губы еще не заслужил.

Из-за перегородки раздался короткий гогот.

— Сейчас кто-то у нас отправится за другом. — Пригрозила Ляля.

Я показал Ляле жестами, чтобы она не пугала больше моих спутников. Им и так за последние часы досталось очень много.

— Ладно. — Я закрыл глаза. — Твоего папу я запомнил хорошо, попробую представить его.

Мотор машины мягко затарахтел после поворота ключа. Я включил передачу и мягко отпустил сцепление, чтобы машина мягко тронулась вперед. Движение, как я заметил, каким-то образом способствовало тому, чтобы миры менялись быстрее. Мне представился отец Ляли таким, каким я увидел его впервые, сидящим в кресле в окружении семьи. Коренастый, по-кошачьи надменный.

Мое сознание получило миллионы схожих образов, миллионы отцекотов в окружении семьи. Нет, такой образ нам не подходил. Надо было вспомнить черту, кардинально отличающую нужного кота от остальных. Я знал его таким, каким он не знал сам себя. Тот случай, когда мы пьяные гоняли радиоуправляемые машинки, открыл его всем с неизвестной доселе стороны. Надо было использовать эту часть его образа.

Я снизил вероятность до нескольких сотен угрюмых котиков, имеющих глубоко в душе слабость к радиоуправляемым машинкам, похожих на отца Ляли. Нужно было еще что-то, что могло отделить его от общей массы. Ляля будто услышала мои мысли:

— Жорж, если тебе это поможет, то у него на правой ноге средний палец был сломан, сросся неправильно и теперь торчит вбок

— Угу. — Сквозь зубы произнес я.

Отлично. Результат сократился до нескольких десятков кривопальцих котов. Возможно, перелом именно этого пальца был физиологической особенностью разумного кошачьего вида. В сравнении с обычным человеком, кошки не утратили дикой прыткости и запросто могли повредить себя, предаваясь первобытным инстинктам.

Десятки, это все равно было еще слишком много. Мне нужен был испуганный страдающий отец, возможно раскаивающийся. Я представил себе, как ощущается на душе груз раскаянья, этот черный ком в котором слежались все упреки в адрес дочери. Наверняка он был большим.

И, о чудо, я почувствовал его. Напуганный, растерянный, на грани помешательства.

— Стой! — Коротко воскликнула Ляля.

Я нажал на тормоз и открыл глаза.

Мы стояли у ствола огромного дерева, похожего на те, что росли в мире кошек, но не совсем. Они были меньше, а воздуха и света было больше. На земле, или правильнее сказать на коре сидел отец Ляли. У него на руках лежало бездыханное тело кошки, которую он принимал за свою дочь. Над его головой висела веревка с характерной петлей. Похоже, в этом мире двойник Ляли покончил жизнь самоубийством одним из самых распространенных среди людей с шеей способом.

Отец кот ни на что не реагировал, находясь в состоянии глубокого страдания, затмевающего прочие чувства.

— Ляля, я не знаю, как теперь ты всё объяснишь отцу.

Мне стало жалко его, потому что я почувствовал ее состояние. Кошка мне ничего не ответила, открыла дверь, выбралась из машины и робко, на полусогнутых направилась к отцу. Мое сердце не выдержало этого зрелища, и я отвернулся. Отодвинул шторку и заглянул в салон.

— Вот такие дела творятся в мирах, друзья. Куда бы тебя не занесло, а семья все равно важнее. — Я вздохнул. — Блин, я же бате машину обещал.

— Папа, папа, это не я. — Раздался голос с улицы, а потом плач, переходящий в рыдания.

Определенно, у разумных кошек это чувство собственного достоинства намного сильнее развито, чем у остальных. Что Ляля, что ее отец всегда старались подчеркнуть свою независимость. Просто удивительно, как они умудрялись создавать семьи.

Какое-то время отцу коту потребовалось, чтобы он понял, что перед ним находится его родная дочь. Когда он, наконец, осознал это, то радость встречи была бурной. Я даже опасался, что он раздавит Лялю в своих могучих объятьях.

— Жорж, выходи, я хочу представить тебя отцу. — Позвала меня Ляля.

Я выбрался из машины, заранее предвидя шок, который мог вызвать мой плешивый обезьяний вид. Однако, на этот раз, он не вогнал кота в ступор. Радость от того, что дочь оказалась жива, уравновесила удивление.

— Добрый день. — Я протянул руку.

Кот не знал человеческих рукопожатию и просто потрогал мою ладонь. Может, и к лучшему, а то, сломал бы кисть.

— Это Жорж, папа. Я тебе о нем рассказывала.

— А, простите, я некоторое время назад скептически относился к историям Ляли, считая их глупой выдумкой. Теперь я вижу, что вы существуете. Ляля еще рассказывала про какую-то змею?

— Это змей, Антош, наш друг. К несчастью, после нашего расставания, мы его еще не нашли.

— А кто же эта несчастная? — Кот по-отечески посмотрел на труп молодой красивой кошечки.

— Мой двойник, которых миллионы в мирах. Что-то у нее не срослось, любовь, или может, конфликт в семье.

— О, прости меня, Ляля. Как я должен был поверить в это? — Он указал на меня рукой.

— Ладно, теперь-то веришь?

— Конечно. Я не могу считать себя сумасшедшим, чтобы подумать, будто мне это грезится. Мы сейчас вернемся домой? — Спросил отец Ляли с надеждой в голосе.

— Попытаемся. — Ответил я раньше. — Не факт, что получится. Я вот не могу вернуть своих земляков назад, хотя до этого, таких проблем у нас не было.

— А что делать с этой девушкой? — Забеспокоилась Ляля. — Как-то нехорошо оставить ее здесь. Ее растерзают птицы и звери.

— А куда ее? — Спросил я, совсем не представляя, что делать с трупом. — Ребята, врачи, вам работа подвернулась.

Задние двери машины распахнулись и оттуда вышли бледные Петр и Борис. Они не сводили взгляда с кошек.

— Чего тут? Покойник? — Спросил Петр.

— Девушка повесилась, можете констатировать смерть, чтобы мы не сомневались?

— Ну, я конечно, не ветеринар… — начал Петр и тут же осекся, когда поймал взгляд Ляли, — я имел в виду физиологию. Ладно, я сейчас.

Он быстро скрылся в машине и вернулся оттуда со стетоскопом в ушах. Присел возле девушки-кошки и послушал ее грудь, затем положил пальцы на запястье. Ничего не сказав, убежал в машину и вернулся оттуда со шприцом в руке.

— Зачем это покойнику? — Поинтересовался я.

— Она жива. Очень слабый пульс, но вытащить еще можно?