Холмы Смерти - Говард Роберт Ирвин. Страница 91

Англичанин посмотрел в окно, которое оказалось больше, чем в предыдущей комнате, и не так плотно закрыто. Кейн стал разглядывать город: узкие улицы и широкие аллеи с колоннами и каменными львами, дома — обычный городской вид.

Город окружала высокая стена с башнями, расположенными через равные промежутки, вдоль которой неторопливо двигались вооруженные часовые. Кейн покачал головой, удивляясь, до чего же воинственные и свирепые лица были у всех них. Что касалось здания, в котором он сейчас находился, то англичанин не мог составить о нем какого-либо определенного представления. Из своего окна он мог видеть лишь гигантскую лестницу, ведущую от здания к каменной мостовой.

Кейн отвернулся от окна и обвел взглядом комнату. Его внимание привлекла разноцветная резьба по камню, выполненная с большим мастерством, покрывавшая почти все стены.

Главными сюжетами сцен были война или охота — могучие люди с черными бородами, вооруженные до зубов, убивают львов или сражаются с врагами, в основном чернокожими.

Вырезанные картинки были раскрашены в различные цвета, при этом фигуры людей изображались довольно примитивно по сравнению с фигурами животных — львы выглядели как живые. Некоторые из сцен изображали чернобородых убийц в колесницах, запряженных огнедышащими скакунами, и Кейн опять почувствовал что все это ему уже знакомо, — как будто он видел что-то подобное раньше. И кони, и колесницы изображались с меньшим реализмом, чем львы, и даже с некоторыми искажениями. Вглядываясь в них, Кейн решил, что это было сделано нарочно — вот только неизвестно, с какой целью.

3

Время пролетело незаметно, пока он так размышлял. Дверь отворилась, и в комнату вошел молчаливый раб, неся еду и вино.

Когда он поставил поднос на столик, Кейн заговорил с ним на диалекте одного из местных племен, к которому, по всей видимости, должен был принадлежать этот человек, судя по характерным шрамам на лице. Раб слегка улыбнулся и ответил Соломону на языке, который был немного знаком англичанину, достаточно знаком, чтобы можно было его понять.

— Что это за город?

— Нинн, бвана.

— А что это за народ?

Раб грустно покачал головой.

— Это очень древний народ, бвана. Они живут на этой земле уже очень много лет.

— А высокий человек, который приходил в мою комнату с группой других людей, — это их король?

— Да, бвана. Король Ашшур-рас-араб.

— А человек с плетью?

— Это жрец Ямен, бвана перс.

— Почему ты меня так называешь? — удивленно спросил Кейн.

— Так называют вас хозяева, бвана, — начал было он, но вдруг отпрянул и страшно побледнел, увидев, как в дверях появилась высокая фигура. В комнату вошел бритоголовый человек огромного роста, и раб тотчас рухнул на колени, воя от ужаса. Мощные пальцы гиганта сомкнулись на его шее, и Кейн увидел вылезшие из орбит глаза раба и язык, вывалившийся из широко раскрытого рта. Его тело судорожно корчилось, пытаясь вырваться из рук палача, но все было напрасно — вскоре он обмяк, повиснув на руках своего убийцы.

Бритоголовый отпустил его, мертвый раб упал на пол Убийца хлопнул в ладоши, и через несколько мгновений в комнату вошли еще два раба. Увидев мертвое тело, они побледнели и, не поднимая глаз, молча подхватили его за ноги, потащив из комнаты.

Бритоголовый повернулся, и взгляд его жестких непроницаемых глаз встретился со взглядом Кейна.

Ненависть вспыхнула в душе англичанина; не отводя глаз, он в упор смотрел на убийцу. Тот лишь усмехнулся и молча вышел из комнаты, оставив Соломона наедине с его мыслями.

В следующий раз еду Кейну принес уже другой раб — молодой, с красивым и умным лицом, но теперь Соломон не делал никаких попыток заговорить с ним. Очевидно, хозяева не желали, чтобы их пленник смог что-либо узнать о них.

Сколько дней Кейн провел в этой комнате, он уже не мог сказать, поскольку потерял счет времени. Каждый следующий день был таким же, как и предыдущий, и ничего не менялось. Иногда в комнату приходил жрец Ямен и, самодовольно улыбаясь, молча разглядывал Кейна, что приводило англичанина в ярость; иногда на пороге возникала огромная фигура бритоголового убийцы, который через некоторое время исчезал так же бесшумно, как и появлялся.

Каждый раз, когда он приходил, глаза Кейна неизменно были прикованы к большому позолоченному ключу, висевшему на поясе у гиганта. Если бы он только смог дотянуться до него! Но бритоголовый тюремщик оказался слишком осторожным, чтобы близко подходить к Кейну, если только того не окружали солдаты с копьями наготове.

Однажды ночью в комнату пришел жрец Ямен в сопровождении бритоголового гиганта, которого звали Шем, и большой группы помощников и солдат. Шем открыл ключом замок, отсоединив цепи Кейна от кольца на стене; солдаты и жрецы окружили англичанина и повели из комнаты по галереям, освещенным факелами, которые были укреплены в нишах вдоль стен.

Стены галерей тоже украшала резьба, и свет факелов позволял Кейну достаточно хорошо ее рассмотреть, правда, краска кое-где потускнела, а резьба деформировалась от времени. В основном здесь были изображены люди в колесницах, большинство фигур — в человеческий рост. Соломон понял, что более поздние, несовершенные изображения колесниц и коней скопированы именно с этой, гораздо более древней резьбы. Наверняка сейчас в городе не встретишь ни колесниц, ни коней! Лица людей явно различались по расовым признакам; в основном здесь преобладал тип людей с крючковатыми носами и черными курчавыми волосами, принадлежавших к господствующей расе. Их противниками в сценах сражений иногда оказывались чернокожие воины, иногда люди, похожие на них самих, и изредка высокие, мускулистые воины с характерными арабскими чертами.

Кейна удивило, что в некоторых из наиболее древних сцен лица людей и их оружие совершенно отличались от ниннитских. Эти чужестранцы всегда присутствовали в батальных сценах и никогда — на портретах; чаще всего они выглядели победителями в сражениях, и ни разу англичанин не заметил, чтобы их изображали как рабов. У Кейна возникло странное ощущение, что ему знакомы эти лица, что они дружелюбно улыбаются ему, как страннику в чужой земле.

Если не обращать внимания на их варварское оружие, то они вполне могли бы сойти за англичан с их европейскими чертами лица и русыми волосами.

Кейн понял, что когда-то, давным-давно, предки теперешних ниннитов воевали с предками англичан или народов, близких им по крови. Но когда и на какой земле? Ясно одно — сражения происходили не там, где сейчас дом ниннитов, потому что в этих сценах изображались плодородные равнины, зеленые холмы и широкие реки. И еще — большие, как Нинн, города, но совершенно не похожие на него.

И тут Кейн внезапно вспомнил, где он раньше видел подобную резьбу, на которой короли с черными курчавыми бородами, стоя в колесницах, убивали львов. Он видел их среди фрагментов каменной кладки, находившейся на месте одного давно забытого города в Месопотамии, и люди говорили ему, что эти руины — все, что осталось от Кровавой Ниневии, проклятой богами.

Солдаты привели англичанина к огромному храму, и процессия двинулась вдоль колонн, украшенных, как и стены, резьбой. Соломон увидел впереди каменного идола, черты лица которого были лишены свойственной человеку мягкости и гармоничности, что превращало его в жуткого монстра.

В тени колонны на высоком троне лицом к идолу восседал король Ашшур-рас-араб. Отблески факелов плясали на его жестком неподвижном лице; в первый момент Кейн принял и его за идола. Рядом с королевским троном стоял трон поменьше, перед которым на золотой треноге была поставлена жаровня, где тлели угли, и вверх поднимался удушливый дым.

На Соломона накинули широкий плащ из шуршащего зеленого шелка, скрывший его позолоченные цепи и одежду, превратившуюся в грязные лохмотья. Кейна подтолкнули к трону рядом с жаровней, и он покорно сел на него, не произнося ни звука.

Затем его цепи прикрепили к трону, защелкнув на замок и укрыв их фалдами шелкового плаща.