Пять бессмертных (Т. II) - Валюсинский Всеволод Вячеславович. Страница 20

Бессмертные спасены. Лок отходит от доски управления. Наклоняется над Кургановым. Тот лежит в прежней позе. Лок спускается в машинное отделение к цистернам за водой, но в дверях останавливается и долго смотрит на открывшееся зрелище. Он не поражен. Нет. Он только не понимает в чем дело. Он удивлен. Подойдя ближе, Лок внимательно рассматривает шесть трупов. Они все висят на вольфрамовой рубашке мегуро-динамо, плотно прижавшись к остриям. Он понимает, что это не смерть, а самоубийство. Тут и оба сумасшедших. Наверно, их перетащили силой… Пожав плечами, Лок наливает воду в алюминиевый цилиндр, попавший под руку, и снова отправляется к Курганову. Наскоро осмотревшись, он видит, что все благополучно, и начинает приводить в чувство бессмертного. «Живы ли остальные?» — с беспокойством думает он.

Курганов быстро пришел в себя. Он сразу, только открыл глаза, осмысленно посмотрел кругом и спросил:

— Где мы?

— Мы в полной безопасности. Кругом нас свои. Мы летим на Запад.

С помощью Лока Курганов поднялся и подошел к окну. Кругом них со всех сторон неслись союзные эоланы. Несколько раз полной грудью вдохнув свежий воздух, он хотел, было, уже задать какой-то вопрос, но вспомнил о своих спутниках.

— Что с остальными?

— Не знаю, — губы Лока сжались, — мне не было времени заняться ими…

Все еще шатаясь, как пьяный, Курганов быстро вышел из кабины. Он нашел всех лежащими на полу в разных позах и почти без признаков жизни, только бледное лицо Карста подергивалось нервным тиком.

— Где у вас аптечка? — спросил Курганов в эолановый местный хоккок.

— Ящик под правой койкой, — голосом Лока ответил рупор.

Найдя нужное, Курганов принялся за оживление своих друзей. Карст первый открыл глаза. Несколько дольше провозились они, теперь уже вдвоем, с Гетой. Впрыскиванием в кровь сильнодействующих средств удалось вернуть ее к жизни. Очнувшись, она долго никого не узнавала. Сознание возвращалось к ней медленно, вместе с силами.

Пока занимались Гетой, Курганов несколько раз бросал тревожные взгляды на лица неподвижно лежащих Бирруса и Лилэнд. Есть нечто, резко отличающее живого человека от мертвеца. Опытный глаз редко обманывается. В особенности обратили на себя внимание Курганова совсем засохшие, слипшиеся губы и искошенный взгляд полуоткрытых глаз. Еще войдя в кабину, он сразу заметил это. Не смея верить ужасной истине, принялся сначала за Гету и Карста.

Он хотел отдалить неминуемый момент, когда тревожное подозрение выльется в форму непоправимого, страшного факта.

Когда дошла очередь до Лилэнд и Бирруса, Курганов значительно взглянул Карсту в глаза, выпрямился и, кивнув головой в сторону лежащих, тихо сказал:

— Сердце…

Карст понял. Наклонившись, он расстегнул у Лилэнд застежку на груди и приложил ухо. Долго слушал, потом перешел к Биррусу. Встал с ничего не выражающим, слегка потемневшим лицом. Спустя минуту встретился глазами с холодным взором Курганова. Курганов тоже понял. Отворачиваясь к окну, Карст раздельно произнес два слова, будто с удивлением прислушиваясь к звуку собственного голоса:

— Бессмертные… умерли.

Глава восьмая

Идти было очень неудобно. Железные полосы, каждая метров до двадцати длиной и с полметра вышиной, тесными рядами на необозримое пространство покрывают пустыню. Их направление — с севера на юг, по меридиану, а Карсту, как назло, надо идти поперек. На горизонте блестят купола магнитных вышек.

— Черт с ними совсем! — ворчит он, прыгая с одной полосы на другую. — Немного бы поуже промежутки…

Пот льет с него ручьями. Он без шапки. Чтобы не умереть под палящими лучами, он обмотал себе голову каким-то подобием чалмы, сделанной из собственной куртки.

— Пить!

Он знает, что вода есть там, где люди, а люди вон в тех сияющих на горизонте башнях.

«Дойду ли?» — копошится в мозгу.

Солнце стоит в зените, и живописная фигура Карста не дает тени. Кругом раскинулась необъятная Сахара. Ах, какой она кажется большой для того, кто идет пешком! Карст почти совсем выбился из сил. А башни на горизонте как были, так и остались далекими, блестящими точками.

«Счастье еще, — думает он, — что здесь не песок», — и опять в тысячный раз берет злобная досада, что приходится идти поперек направления железных полос. Как бы он бежал на север или на юг!

Действительно, промежутки между полосами представляют великолепные дорожки, сделанные из массы, напоминающей целлулоидовый бетон. Поперек же двигаться крайне неудобно: расстояния между полосами слишком велики, чтобы можно было скакать с одной на другую; идти мучительно; приходится страшно задирать ноги.

Проходит час. Карст все еще без отдыха карабкается через проклятые заграждения. Жажда гонит его, не дает остановиться. Магнитные вышки стали быстро увеличиваться.

Он уже ясно видит на них темные, круглые отверстия. Остановившись, прислушивается: густое жужжание низкого тона несется оттуда. Эти башни, бесконечной линией уходящие к горизонту, живы. Они дрожат и поют. Они наполнены энергией и движением.

Не жалея сил, Карст ускоряет свои прыжки. Он начнет думать и соображать лишь тогда, когда выпьет до дна весь водоем, который там окажется!

Добравшись, наконец, до башни, Карст долго и безрезультатно ходит вокруг нее, кричит и бьет кулаками в никелированные бронзовые стены. Башня трясется, гудит и воет. Он понимает, что его крики и удары никем не могут быть услышаны. Они гораздо бесполезнее, чем «глас вопиющего в пустыне», потому что в пустыне все-таки тихо, а здесь шум и грохот… Карст, выбившись из сил, хотел, было, в отчаянии прислониться к стене, но раскаленный на солнце металл был горяч, как плита.

«Даже это здесь невозможно», — с горечью подумал он, хватаясь за обожженную щеку. Туманным взором он осмотрелся кругом. До каждой из соседних башен было, по меньшей мере, километров десять. Идти туда вовсе не прельщало. Карст понял, что ему все равно не дойти. И что там ожидало его? То же, что здесь! Кругом валялись засохшие куски бетона, оставшиеся после постройки фундамента башни. Карст вооружился ими и, отойдя несколько в сторону, принялся швырять в отверстия нижних окон. Ему пришлось много потрудиться, пока, наконец, первый кусок влетел в окно и исчез внутри. Вслед затем в соседнем отверстии показалась чья-то голова. Карст уловил удивленный взгляд. Он хотел закричать, но смотревший спрятался. Спустя минуту у основания башни поднялся в пазах один из щитов облицовки, и оттуда вышло трое людей. Карст кинулся им навстречу.

— Не бойтесь меня! Я потом все расскажу, дайте воды!..

Люди молчат и пятятся при его приближении. Карст останавливается. «Действительно, — думает он, — можно себе представить, насколько необычаен и страшен мой вид. Но что же я могу сделать!»

Откинув назад рукав своей куртки-чалмы, Карст садится перед открытым входом на землю.

— Я умру у вас под дверьми, если вы не дадите мне пить… Потом можете удивляться и поражаться сколько угодно, но дайте воды!

Он говорит не то, что хочет. Откуда-то, будто из живота, подступает раздражение и злоба. Ему кажется несносным и то, что приходится почти кричать. Этот назойливый шум еще более увеличивает жажду.

Люди пошептались между собой. Наконец, один из них выступил немного вперед.

— Вы, пожалуйста, не сердитесь. Ваша внешность… Но, конечно, мы сделаем все, что можем, — он оглянулся на своих товарищей, — мы просим вас зайти в башню. Здесь на солнце нельзя…

Карст быстро двинулся к двери. Страх этих людей стал казаться ему забавным. Он даже засмеялся, видя, как они чуть не застряли в дверях, разом бросившись внутрь при его приближении.

— Не бойтесь! — хотел он сказать, но крикнул хрипло и громко:

— Воды!

В башне было прохладно. Хотя шум машин еще настойчивее и победоноснее сотрясал воздух, но здесь дул освежающий ветерок и глаз отдыхал после несносного блеска и света.

— Много сразу нельзя, — говорит один из башенных жителей, подавая Карсту маленький сосуд с розовой жидкостью. Карст сам знает, что нельзя; но что бы он дал за еще один такой стаканчик!