Сорок лет назад (СИ) - Володин Мирон. Страница 24

— Возможно, — ответил Максим, одновременно подсчитывая, сколько прошло лет, прежде чем дядюшка неожиданно воспылал братскими чувствами. — И все же он с причудами. Ты не находишь несколько странным то, как он окружил себя всем этим, я имею ввиду дом, пластинки, видеокассеты, скажи, среди всех этих музейных реликвий есть что-нибудь более современное, чем он сам? Ни телевизора, ни телефона, ни газет, ни даже соседей, желающих посплетничать. Как будто жизнь остановилась в тот самый момент, когда он захлопнул за собой ворота своей виллы. Вместо этого часами просиживает в библиотеке, Бог весть какая ему от этого польза.

— Твой дядюшка приводит в порядок дневники на тот случай, если кто-то захочет написать о нем книгу, как воспоминание о тех временах. Покорение Нангапарбат и все такое прочее.

Максим внимательно посмотрел ей в глаза.

— Ты знаешь о Нангапарбат?

Она молча кивнула головой.

— Знаешь о втором этаже?

Она кивнула еще раз.

— Что тебе еще известно? Например, откуда у него деньги, чтобы позволить себе все это?

— Я слышала, что у него много вложений здесь и за границей. Однажды не моргнув глазом он выписал чек на пятьдесят миллионов рупий.

— Но ведь это же куча денег! Боюсь, что я не назову больше одной-двух кинозвезд, которые сорили бы деньгами с такой легкостью! — воскликнул он и задумался.

Миссис Хептон что-то упоминала о контрабанде, которой якобы пробовал заниматься ее муж. А «баритон» напрямую заявил, что дядюшка был его компаньоном. Дядюшка и мафия? Что ж, вполне возможно. Судя по всему, он был крайне амбициозным человеком. От такого всего можно ожидать.

— Кажется, раньше он занимался каким-то бизнесом на змеях… — Аша состроила кислую мину. — Извини. Я никогда этим не интересовалась. И вообще, хватит меня расспрашивать о твоем дядюшке. Лучше пойдем, искупаемся, — она схватилась на ноги, ожидая лишь согласия Максима, чтобы прыгнуть с пирса в просыпающеся море.

— Н-нет, я… — замялся Максим.

— Ну, вставай же! — повторила Аша.

— Мне что-то не хочется, — солгал он. — Да и вода сегодня мутная.

— Неужели? Что ж, ладно, тогда оставайся! — она весело взбежала на пирс и помахала ему оттуда рукой.

Он ответил вялой улыбкой.

Максим снова увидел, как она прыгает в воду, и услышал всплеск с противоположной стороны. После этого на него напала внезапная грусть. Обхватив колени руками, он подавленно уронил на них голову.

Когда он выпрямился, Аша была уже далеко. Зачерпнув горсть песка, Максим с ненавистью швырнул его в море, подхватил свои туфли и зашагал обратно вдоль берега, шлепая босыми ногами по воде. Ноги глубоко вязли в тине, но он упрямо шел той же дорогой, как будто назад к дому это был самый удобный путь.

За завтраком он твердо решил поговорить с дядюшкой относительно предстоящей субботы. Как правило, тот начинал разговор первым. Максим дождался, когда дядюшка спросит его, по своему обыкновению: «Ну, Петр, как твои дела?» — и, ковырнув вилкой в салате, начал как можно небрежнее.

— Разрешите мне, дядюшка, кое о чем вас попросить.

— Слушаю тебя, Петр.

— Позвольте на один день взять у вас машину. Мне нужно будет съездить в город.

— В город? — почему-то удивился тот.

— Да, в Киринду. Кажется, так он называется.

Дядюшка нахмурился.

— Сначала объясни, зачем тебе вдруг понадобилось в Киринду?

— Затем, дядюшка… что я должен себе кое-что купить, — он еще сомневался, стоит ли уточнять, но потом решил это сделать, чтобы развеять подозрения. — Например, плавки.

Дядюшке придется согласиться, что это крайне необходимая вещь. У него серьезный аргумент.

— Я бы съездил туда затра же, — продолжал Максим. — Послезавтра воскресенье, магазины могут быть закрыты.

И тогда он поедет вместе с Ашей, потому что завтра, в субботу, у нее выходной. Дядюшка, верно, еще не успел это сопоставить.

— Н-да, — протянул он, — твоя правда, я упустил из виду, что тебе нужен гардероб. Однако… тебе вовсе не обязательно самому ехать за этим в Киринду, — он выдержал паузу, вытирая губы салфеткой.

Максим помрачнел в течение секунды. Он так все тщательно продумал, и вдруг…

— Но почему же, дядюшка?… — но тот жестом заставил его замолчать.

— Не забивай себе голову такими мелочами, как покупки. Чан обо всем позаботится, я ему скажу. Извини, что не подумал об этом раньше.

Тон был настолько категоричным, что Максим понял: оспаривать дядюшкино решение бесполезно. И потом, что тут было возразить? Максим подавленно опустил глаза в тарелку, не решаясь настаивать, по крайней мере, сейчас.

— Ты должен меньше отвлекаться по пустякам, — снова продолжал тот, — и больше работать над собой. Кстати, как там твоя роль?

Дядюшка имел ввиду текст его роли на двух листах, который он ему накануне вручил. С того момента Максим так ни разу к нему и не прикоснулся. Он бросил его на стол не читая. Хотел сделать это перед завтраком, но под впечатлением встречи с Ашей начисто о нем забыл. Дядюшка застал его врасплох. Он прикинулся, будто у него полон рот, и усиленно задвигал челюстями. Это дало ему время обдумать ответ.

— Полагаю, что справлюсь, дядюшка.

— Ну, я в этом не сомневаюсь! Как ты ее находишь?

— Очень интересно!

Он рисковал: что, если тот спросит что-нибудь по тексту?

— Я рад, что она тебе понравилась. Так ты уже знаешь, как будешь играть? А может, ты хотел бы обсудить это со мной?

— Нет, нет, пожалуйста, дядюшка. Еще рано об этом говорить. Я пока только размышляю над этим.

Дядюшка развел руками.

— Ну, как хочешь. Однако я всегда к твоим услугам. Смело обращайся, как только появятся вопросы. И еще запомни, Петр. Актер должен любить своего героя. Любить, как самого себя. В этом весь секрет.

Проходя под окном Аши, Максим по привычке взглянул вверх. Оно было темным. Странно, куда она могла подеваться? Каждый день в это время она корпела над учебниками.

Солнце уже закатилось за верхушки пальм, позолотив редкие тучки на цейлонском небе. Прямо над головой еще напоминала об ушедшем дне густая голубизна, а парк и коттедж тем временем стремительно погружались в вечерние сумерки.

Ему очень не хотелось возвращаться в свою комнату, но скоро наступит ночь, и он все равно не сможет погулять с Ашей. Придя к себе, он включил свет, взял в руки отпечатанный на пишущей машинке текст роли и, завалившись на кровать, постарался на нем сосредоточиться. Давалось это ему с трудом. Роль нагоняла на него тоску, да и вообще, по его мнению, ровным счетом ничего не выражала. Все это было скорее похоже на несколько страниц, случайно вырванных из какой-то большой пьесы. Какой именно, он пока не знал, сцена была настолько невыразительна, что с одинаковым успехом могла присутствовать в большинстве полузабытых им пьес, но сказать определенно он не мог. Тем более что в именах дядюшка, видно, не проявил особого уважения к оригиналу, как, впрочем, и особой изобретательности, имена его героев были: Петр и Аша.

И в самом деле, бред какой-то! Он с ненавистью отшвырнул это прочь. И тут же хорошенько себя отчитал. Дядюшка не потерпит такого своеволия.

Максим нагнулся, чтобы подобрать с пола разлетевшиеся в разные стороны листики бумаги, как раздался дробный, явно нетерпеливый стук в дверь.

— Мистер Шемейко! — это был голос Чана.

Максим открыл дверь. У Чана был обеспокоенный вид, за обычной неподвижностью его лица по едва уловимым признакам он научился распознавать, когда на самом деле что-то происходило. Без малейших объяснений Чан пересек комнату, подошел к раскрытому окну и выглянул вниз, так, словно искал что-то или кого-то. Только выпрямившись и плотно прикрыв за собой обе створки, он сказал:

— Сэр, постарайтесь не выходить из дома. Это может быть опасно.

— Что случилось?

— Кто-то открыл террариум.

— Что?!

— Самое неприятное то, что мы не знаем, сколько прошло времени, и как далеко змеи могли уползти, где их искать. К тому же, в темноте они прекрасно ориентируются, а вы — нет. Поэтому послушайтесь моего совета. Здесь вам ничего не угрожает, а вот по парку лучше не разгуливать.