Сорок лет назад (СИ) - Володин Мирон. Страница 6

Повернув ключ зажигания, он включил обогреватель, и, пока остывший салон наполнялся горячим воздухом, заставил ее выползти на трассу. Его и самого тянуло вздремнуть. Не бросая руль, он обеими руками распечатал упаковку, вытащил сигарету и сунул себе в рот. Спустя секунду после того, как погасло пламя зажигалки, он посмотрел в салонное зеркало и ничего не понял. Вид на дорогу заслонила чья-то голова, на тыльном сидении кто-то находился.

От неожиданности толстяк позабыл о том, что ему нужно вести машину.

— Кто вы такой? Что вы тут делаете? — испуганно взвизгнул он; сигарета вывалилась у него изо рта.

Не получив ответа, он перекинул ногу на тормозную педаль.

— Эй, послушайте! Я таких шуток не признаю! Немедленно выходите! — но несмотря на грозное с виду предупреждение, голос выдавал засевший в нем страх.

Сзади их стал догонять поток светящихся фар.

— Ладно, только без шума! — миролюбиво уступил пассажир, и толстяк сразу ощутил прилив сил. — Ну что за вредный народ! Даже подвезти не хотят!

Автомобиль остановился. Однако он не спешил выходить. Толстяк снова беспокойно заерзал на сидении.

— Долго я буду ждать?

— Сейчас, сейчас!

У себя под локтем водитель неожиданно почувствовал упершееся в него дуло пистолета. Дыхание перехватило судорожной спазмой, теперь он не смог бы возмутиться, даже если бы захотел.

— Не двигаться!

Предупреждение было излишним. В застывших позах они молча дожидались, когда пройдет колонна. Пронизывая салон ярким светом, отражавшимся в зеркалах, машины промчались одна за другой. Свет озарил лицо пассажира, тотчас нахмурившееся в глубине зеркала.

Выждав, пока они исчезнут из поля зрения, Виктор еще раз оглянулся назад. Трасса была темной и пустой. Небо запеленали почти неразличимые облака. Деревья, выстроившиеся по обе стороны шоссе, сгущали тень.

— Теперь выходи, — сказал он, все так же угрожая пистолетом.

Водитель с готовностью подчинился, он, вероятно, думал, что сейчас его отпустят восвояси, впрочем, это самое худшее, на что он мог рассчитывать. Откуда ему было знать, что никто не имел права опознать угонщика.

В точности выполнив все указания, он сошел на обочину, и тут Виктор, приспустив боковое стекло, просунул ствол в образовавшуюся щель и плавно нажал на спуск. Толстяк с разинутым ртом, не успев даже закричать, нелепо взмахнул руками и скатился в овраг.

Виктор закрыл окно с таким равнодушием, точно выбросил объедки, и пересел в водительское кресло. Автомобиль послушно тронулся с места. Нажав на клавишу приемника, он покрутил ручкой настройки. Из динамика полилась мелодия, которая в «КамАЗе» Максима привела его в экстаз. С видимым наслаждением повторяя губами милые сердцу звуки, он уверенно вел машину по ночному шоссе.

«Фиат» мчал по направлению к Пшемыслю. Он уже пробежал километров десять. Но перед развилкой впереди неожиданно показались огоньки. Виктор перестал напевать и в следующий момент увидел, как кто-то замахал фонарем. Сбавив скорость, он напряженно всматривался в темноту, и наконец подъехал достаточно близко, чтобы разглядеть стоящий справа на обочине белый «БМВ».

Теперь Максим мог снова до отказа нажимать на «газ»: перед ним лежала прямая дорога на Пшемысль. Небо из фиолетового стало синим и продолжало светлеть. Он был в отличном настроении, несмотря на ужасную ночь. Впрочем, он почти о ней забыл. Словно пережил страшный сон, и только. Виктора он наверняка больше не увидит. Их пути основательно разошлись, его закончится в Кракове, а Виктор…

Неожиданно впереди, по правую сторону дороги выросло столпотворение. Груда машин, вылезшие из них люди (просто проезжие, остановившиеся поглазеть), пограничники, дорожная полиция — все они сгрудились на обочине. Полицейские старались отогнать любопытных и расчистить проезд.

На минимальной скорости его «КамАЗ» прополз мимо этого сборища. Причина стала очевидной, как только он поравнялся с передним постом. На обочине перпендикулярно шоссе торчал остов легковой машины. Двери, должно быть, выломало взрывом. Салон опустел, если не считать покареженного железа. Пламя растопило снег в радиусе нескольких метров, и бурая земля проглядывала сквозь зияющие отверстия.

Полицейский руками в белых обшлагах нетерпеливо замахал у него перед носом.

— Проезжай, проезжай! Быстрее!

Документы, второпях оставленные им в проеме между водительским и пассажирским креслами, во время движения постепенно сдвинулись к краю и грозили упасть. Теперь, когда затор остался позади, а впереди снова бежала ровная дорога, он открыл «бардачек», чтобы положить их на место. Но они оказались в таком беспорядке, что пришлось брать частями и, сортируя, складывать один лист на другой. Пока левая рука удерживала руль, правая выполняла эту кропотливую работу. Бросив короткий взгляд на дорогу, он на секунду снова возвращался к бумагам. Вдруг что-то в них привлекло его внимание. Взгляд просто прикипел к прыгающим буквам. Он оторвался от чтения, только почувствовав, что сейчас куда-нибудь наверняка врежется. И в самом деле, «КамАЗ» уже норовил въехать на встречную полосу.

Он свернул на обочину и остановился. Все. Теперь можно вернуться к просмотру, и это положит конец сомнениям.

Максим жадно впился глазами в заполненный бланк. По нескольку раз они перебегали от строчки к строчке, от одной графы к другой, и по мере того, как сомнения и вправду рассеивались, он приходил в бешенство.

Ну конечно, на границе ему всучили чужую фактуру. То, что он держал в руках в настоящий момент, было товаро-транспортной накладной, выписанной на имя какого-то там Шемейко, который должен был доставить по назначению столько-то метров кабельных изделий. И как это они умудрились! Путаница могла быть только у них. У себя на базе он проверил каждый лист. Тем более, что здесь отправителем была совершенно незнакомая ему фирма. Черт бы их побрал, этих таможенников! «Шутить не советую»!

Он вытащил на поверхность остальные документы, которые уже успел спрятать в «бардачек». Необходимо проверить все. Продолжая переворачивать страницы, он едва не застонал. Везде — одно и то же. Тот же самый Шемейко. Та же фирма. Ну нет! Это уже чересчур! Максим со злостью швырнул их себе под ноги, и вдруг растерялся. Что-то здесь не клеилось. Если документы подменили украинские таможенники, то как же, в таком случае, поляки не обратили внимание на разницу в номерных знаках? А если — поляки?…

Минуту! — сказал он себе. Что-то с этим номером не то. Он старался припомнить номер своей машины, только это ему плохо удавалось. И ничего удивительного, ведь он сел на нее впервые. Максим соскочил на асфальт и обошел кабину спереди, сам не понимая, почему он это делает. Но увидев номерной знак, он решил, что у него начались галлюцинации. Нет, не может этого быть! Он вернулся в кабину, еще раз лихорадочно перелистал страницы: невероятно, однако номера все же совпадали!

Бред какой-то! Не в состоянии переварить это своим умом, он снова и снова ошарашенно смотрел то в раскрытый альбом, то на передок машины. Но от этого номер не менялся.

Он был на грани помешательства. Одна спасительная мысль пришла ему в голову: его паспорт! Хоть он-то наверняка не чужой! Максим начал торопливо рыскать по карманам. Слава Богу! Он облегченно вздохнул: паспорт был на месте. Он раскрыл его на той странице, где была приклеена фотография — очередной вздох облегчения! Еще никогда с таким удовольствием не смотрел он на собственное лицо.

Вдруг паспорт задрожал у него в руках. Протерев глаза, Максим перечел еще раз, с трудом пытаясь вторить себе непослушным языком: «ШЕМЕЙКО ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ».

Черным по белому. На паспорте с его собственной фотографией.

Что это, в самом деле? Наваждение, галлюцинации?

Что ж. Нехорошо усмехнувшись, он извлек из-под сидения монтировку и, обойдя кузов с тыла, продел ее в ушко висячего замка. Несколько решительных ударов заставили замок отскочить. Максим распахнул настежь обе створки. При свете дня он увидел штабеля лежащих друг на друге кабельных бухт.